Роальд Даль - Ночная гостья Страница 8

Что за глупости приходят мне в голову!

— Мне кажется, — говорил мой спутник, — что вам любопытно узнать, зачем это мне взбрело в голову поселиться в таком месте.

— По правде говоря, да.

— Этим все интересуются, — сказал он.

— Все? — переспросил я.

Так-так, подумал я. Значит, все.

— Я живу здесь потому, — продолжал он, — что ощущаю духовную связь с пустыней. Меня к ней тянет так же, как моряка к морю. Вам это кажется очень странным?

— Нет, — ответил я, — мне это вовсе не кажется странным.

Он умолк, затянувшись сигаретой. Потом снова заговорил:

— Это одна причина. Но есть и другая. Вы семейный человек, мистер Корнелиус?

— К несчастью, нет, — осторожно ответил я.

— А я семейный, — сказал он. — У меня есть жена и дочь. Обе, во всяком случае, на мой взгляд, очень красивы. Дочери только что исполнилось восемнадцать. Она закончила прекрасную школу в Англии, а теперь, — он пожал плечами, — теперь просто сидит дома и ждет, когда можно будет выйти замуж. А чем можно занять красивую молодую девушку в этот период ожидания? Одну я ее отпустить никуда не могу. С нее глаз не сводят. Когда я беру ее с собой в Бейрут, мужчины так и вьются вокруг нее, точно волки, дожидаясь момента, чтобы сцапать. Меня это с ума сводит. Я все про мужчин знаю, мистер Корнелиус. Мне известно, на что они способны. Не я один сталкиваюсь с этой проблемой. Но другие умудряются каким-то образом воспринимать ее стоически. Они отпускают своих дочерей на волю. Просто выпроваживают их из дома и занимаются своими делами. Я так не могу. Просто не могу себя заставить так поступить! Не могу позволить, чтобы ее искалечил какой-нибудь там Ахмед, Али и Хамил или кто там еще попадется ей на пути. И это и есть, как вы понимаете, вторая причина, почему я живу в пустыне, — я хочу еще несколько лет защищать мое дорогое дитя от диких зверей. Вы, кажется, сказали, что у вас совсем нет семьи, мистер Корнелиус?

— Боюсь, что это действительно так.

— О! — Он, похоже, был разочарован, — То есть вы хотите сказать, что никогда и не были женаты?

— Н-нет, — сказал я. — Нет, никогда.

Я ждал, что сейчас последует еще один неизбежный вопрос. И минуту спустя он был задан.

— А вам никогда не хотелось жениться и иметь детей?

Все задают этот вопрос. Это все равно что спросить: “Так, значит, вы гомосексуалист?”

— Один раз хотелось, — сказал я. — Только один раз.

— И что же произошло?

— В моей жизни, мистер Азиз, была только одна женщина… а после того, как ее не стало…

Я вздохнул.

— Вы хотите сказать, что она умерла?

Я кивнул, не в силах произнести что-нибудь еще.

— Мой дорогой, — сказал он. — О, мне так жаль. Простите мое чрезмерное любопытство.

Какое-то время мы ехали молча.

— Удивительно, — пробормотал я, — но человек теряет всякий интерес к вопросам пола после того, как с ним случается такое. Я, пожалуй, испытал самое настоящее потрясение. Забыть это невозможно.

Он сочувственно кивнул, принимая все за чистую монету.

— Вот я и путешествую, чтобы забыться. И уже много лет…

Мы достигли подножия Магары и последовали по дороге, которая огибала гору и шла к ее невидимой — северной — стороне.

— За следующим поворотом вы увидите дом, — сказал мистер Азиз.

Мы свернули за поворот — и дом вырос перед нами! Я замигал, уставившись на него, и скажу вам, что в первые несколько мгновений буквально не мог поверить своим глазам. Передо мной стоял белый замок — именно замок — высокий, с башенками, башнями и шпилями, возникший как по волшебству среди яркой зелени у подножия раскаленной солнцем голой желтой горы! Зрелище было фантастическое! Казалось, я очутился в сказке Ганса Христиана Андерсена или братьев Гримм. В свое время я видел множество романтических замков в долинах Рейна и Луары, но никогда прежде мне не приходилось лицезреть ничего более изящного, грациозного и сказочного! Когда мы подъехали ближе, я увидел сад с подстриженной травой и финиковыми пальмами; высокая белая стена отделяла его от пустыни.

— Вам нравится? — улыбаясь, спросил меня хозяин.

— Потрясающе! — воскликнули. — Словно все волшебные замки собрались со всего света в одном месте.

— Именно! — сказал он, — Это самый настоящий волшебный замок! Я построил его специально для моей дочери, для моей прекрасной принцессы.

А прекрасная принцесса заточена в его стенах строгим и ревнивым отцом, королем Абдулом Азизом, который, отказывает ей в удовольствии мужского общества. Однако берегитесь, ибо на выручку ей спешит принц Освальд Корнелиус! Тайком от короля он собирается похитить прекрасную принцессу, чтобы сделать ее очень счастливой.

— Вы должны признать, что он отличается от прочих замков, — сказал мистер Азиз.

— Совершенно согласен.

— И в нем уютно и покойно. Я очень хорошо здесь сплю. И принцесса хорошо спит. А в эти окна ночью не проникнет ни один молодой человек с дурными намерениями.

— Разумеется, — произнес я.

— Когда-то здесь был небольшой оазис, — продолжал он. — Я купил его у правительства. Воды нам хватает, у нас есть бассейн и три акра земли.

Мы въехали в главные ворота, и, должен сказать, я испытал удивительное чувство, неожиданно оказавшись в миниатюрном раю с зелеными газонами, клумбами и пальмами. Кругом царил образцовый порядок, а на лужайках играли фонтаны. Едва мы остановились перед входом, как нам навстречу выбежали двое слуг в безупречных балахонах и алых фесках, чтобы открыть дверцы.

Но почему их двое? Разве они появились бы оба, если бы не ожидали двоих людей? Я задумался. Мои предположения насчет того, что на ужин меня заманили, оправдывались. Все это очень забавно.

Я последовал за хозяином через главный вход, и меня тотчас же охватило то приятное трепетное чувство, которое возникает, когда в знойный день неожиданно оказываешься в комнате с кондиционером. Я очутился в холле, пол которого был из зеленого мрамора. Справа от меня широкий сводчатый проход вел в большую комнату, и я на секунду мысленно представил себе холодные белые стены, прекрасные картины и изысканную мебель в стиле Людовика XV. Надо же оказаться в таком месте, да еще посреди Синайской пустыни!

Между тем по лестнице медлен но спускалась женщина. Хозяин в тот момент отвернулся, давая указания слугам, и не сразу ее увидел, поэтому, дойдя до нижней ступени, женщина остановилась и, положив на перила обнаженную руку, напомнившую мне белую анаконду, принялась рассматривать меня, точно она была царицей Семирамидой, стоящей на ступенях Вавилона, а я — предполагаемым фаворитом, который может прийтись ей по вкусу, а может и нет. У нее были черные как смоль волосы, а фигура такая, что я облизнулся.

Мистер Азиз обернулся и, увидев ее, сказал:

— А, это ты, дорогая. Я привел тебе гостя. У него сломалась машина на заправочной станции — вот незадача! — и я попросил его переночевать у нас. Мистер Корнелиус… моя жена.

— Очень приятно, — тихо произнесла она, подходя ко мне.

Я взял ее руку и поднес к губам.

— Пленен вашим гостеприимством, мадам, — пробормотал я.

От ее руки исходил какой-то дьявольский аромат. В нем было что-то животное. Он точно вобрал в себя неуловимые половые секреции кашалота, мускусного оленя-самца и бобра — секреции невыразимо острые и бесстыдные; в смеси запахов они властвовали безраздельно, давая возможность слабо проявить себя только чистым растительным маслам разных экзотических растений. Потрясающе! И вот что еще я успел заметить в то первое мгновение: когда я взял ее руку, она в отличие от прочих женщин не позволила той вяло лежать в моей ладони, подобно филе сырой рыбы. Напротив, положив четыре пальца сверху, большой палец она пропустила снизу, что дало ей возможность — клянусь, так оно и было! — легонько, но многозначительно пожать мне руку, когда я наносил приличествующий ситуации поцелуй.

— А где же Дайана? — спросил мистер Азиз.

— Она у бассейна, — ответила женщина.

И, обернувшись ко мне, спросила:

— А вы не хотели бы искупаться, мистер Корнелиус? Вы, должно быть, изнываете от жары, проведя столько времени на этой ужасной заправочной станции?

У нее были большие темные глаза, казавшиеся почти совсем черными, и, когда она улыбнулась мне, кончик ее носа приподнялся и ноздри расширились.

Принц Освальд Корнелиус передумал. Ему совершенно безразлична прекрасная принцесса, которую ревнивый король держит в замке пленницей. Пожалуй, он похитит королеву.

— Мм… — произнес я.

— А я искупаюсь, — сказал мистер Азиз.

— Давайте все искупаемся, — сказала его жена. — Плавки мы для вас найдем.

Я спросил, нельзя ли сначала подняться в отведенную мне комнату, чтобы после купания я мог надеть чистую рубашку и чистые брюки, на что хозяйка ответила: