Елена Колина - Питерская принцесса Страница 8

– Мамуля, ты юбку забыла надеть.

– Я не забыла, – невозмутимо отозвалась Аркадия Васильевна. – Зачем мне юбка? Я у себя дома.

– Я куплю тебе швейцарский аппарат для измерения давления. Автоматический. – Нина на секунду прижалась к матери плечом. – А ты за это надень юбку.

– Мама! Я получил синий кружок по математике! – на кухню колобком закатился Венечка. Первоклассникам пока не ставили оценок, синий кружок был эквивалентом двойки.

Нина решила, что не станет придавать значения кружкам, иначе свихнуться недолго. Розовый и плотный, похожий на веселого снеговичка, Венечка доставлял ей в основном технические хлопоты – помыть, накормить, уложить спать. С младшим сыном Нине всегда было весело и небеспокойно. Венечка походил на Нину твердой решимостью наслаждаться жизнью, и пока они с Ниной изо всех сил наслаждались друг другом.

– Я сегодня тоже получил замечание! – гордо провозгласил Венечка. – Я ел на уроке.

– Что? Что ты ел? – забеспокоилась Нина.

– Нина! Дай мне что-нибудь поесть! – На кухне неожиданно возник Антон.

Сама Нина обитала одновременно везде – на кухне, в ванной и детской, а в спальне появлялась уже только перед сном. А Антон всегда проскальзывал домой неслышно, так что она могла неожиданно обнаружить мужа в спальне, где он прятался с книжкой или тихо разговаривал по телефону.

– У нас дома очень шумно! – недовольно выговаривал он жене.

– Антоша, у нас мальчик и еще мальчик, – отвечала Нина, виновато улыбалась и закрывала дверь в спальню поплотнее.

Сегодня она не готовила взрослый ужин, считая, что Антон поест в гостях. На Венечкиной тарелке лежала куриная ножка и салат из помидоров и огурцов. Венечка не любил овощи, ему нельзя было дать целиком помидор или огурец, нужно было обязательно очень мелко порезать и замаскировать сметаной или майонезом, чтобы он сделал вид, будто не понял – овощи это, фрукты, рыба или мясо.

Нина быстро подала мужу детскую курицу, на ходу соображая, что дать детям, – сосиски быстрее, но к ним нужен гарнир... тогда лучше пельмени.

– Мама! Я же просил макароны! – склочно заявил Венечка, набирая обиду.

– Поняла, сейчас сделаю! – быстро выстрелила Нина, стараясь успеть до зачатия скандала – Венечка всегда яростно защищал свои права по части еды.

Антон, не отрываясь от курицы и свежего номера «Итогов», пробормотал:

– И где моя черная вельветовая рубашка? А светлые джинсы? Не «Lee», a «Hugo Boss»?

Нина вкрадчиво спросила:

– Антоша, как рыба, вкусная?

Антон кивнул, мол, «ничего рыбешка», но, раздумав сейчас смеяться над его привычной рассеянностью, она поспешно выдала все разом:

– Черная рубашка неглаженая... я уже не успею погладить... Боба будет сердиться, если опоздаем. У Женечки двойка по русскому... и по математике. У Венечки синий кружок. Что будем делать? Может, договориться с математичкой, чтобы она с Женечкой позанималась? По-моему, ее уже тошнит от моих конфет! Как ты думаешь?

– Мне нужна к этим джинсам черная рубашка...

– Мама, помоги залезть в ванну! – крикнул Женечка. – У меня нога сегодня болела, боюсь еще поранить!

Нина с Венечкиной помощью погрузила Женечку в воду.

– Заноси левую половину тела, теперь правую! – хриплым майорским басом командовал Венечка.

Изображая взглядом нечеловеческое страдание, Женечка вытягивал из воды ногу, на которой с трудом можно было разглядеть крошечную ссадину.

– Меня сегодня в школе тошнило... – доложил Женечка, томно вручив маме свою ножку. Он тянулся к Нине, как цветок на вялом стебельке. – Если точнее, то от десяти до половины одиннадцатого...

Нина привычно прикоснулась к его лбу губами. Аркадия Васильевна, всю жизнь проработавшая участковым врачом, воспитала Женечку настоящим докторским внуком. Женечка относился к своему организму с недоверием и опаской, как к постороннему зловредному механизму, от которого в любой момент можно ждать подвоха. Он задабривал организм особенно Нининым вниманием, трепетал перед ним и подхалимничал. То измерял организму температуру, то профилактически объявлял себя больным, на всякий случай заискивая перед организмом, как бы не заболеть. Каждый вечер Нина ощупывала и оглаживала совершенно здорового Женечку и засовывала ему градусник под мышку так же машинально, как готовила еду, стирала и убирала. Слава богу, что младший, Венечка, ненавидел лечиться!

Нина вынула Женечку из ванны, розового и блестящего, как новенькая перламутровая пуговица.

– Померяешь вечером температуру без меня? – осторожно попросила она, водя утюгом по черной вельветовой рубашке. – А я позвоню и узнаю у бабушки, какая температура. Будет даже интересно.

В прихожей Антон придирчиво оглядел Нину.

– Ты что, собираешься идти в этой юбке? У тебя же подкладка оторвалась! И почему ты лезешь в коричневые туфли, а берешь при этом черно-белую сумку?! – Сумочка от Армани, дно и ручки из белой кожи, остальное из черной. Последняя коллекция. Антон всегда дарил Нине на день рождения изящные вещи, его они радовали. Он оглянулся и прошептал: – Скоро станешь такой же распустехой, как твоя мама!

Нина засмеялась:

– Что бы я без тебя делала, Антоша! А я так весь день сегодня и ходила. Да к тому же еще и с рыжим портфелем! Так торопилась с утра, до сих пор и не заметила, что на мне надето!

– Быстро переоденься! – скомандовал Антон. – Черные брюки, замшевую голубую рубашку, черные туфли! Сумку можешь оставить эту.

Антон дружески пихнул Венечку в плечо, погладил томного Женечку по голове, сгреб с тумбочки ключи от машины, зажигалку и телефон, все в одинаковых черных кожаных футлярчиках «Hugo Boss».

– Мама! – прощально взвыл Женечка. – Мне же еще надо сочинение! Про свою квартиру! Я один, что ли, должен его писать... – Он страдальчески глядел вслед Нине. По его сморщенному личику словно бродила какая-то мысль. Выражение мордашки словно на секунду приостановилось на полпути от страдальца и ангела к тому неизвестному Нине мальчишке, что «бросался в девочек тапками, дрался портфелем, с разбега налетел на директора школы...».

– Завтра напишем, хорошо, Женечка? Ах ты, черт! – Она обернулась к мужу: – Постельное белье поменять забыла! Три дня спим на одном и том же! Вернемся? Я быстро!

Антон, нахмурившись, покачал головой.

– Прощайте! Дай вам Бог! – Даже провожая дочь и зятя утром на работу, Аркадия Васильевна всегда изобретала что-нибудь очень пафосное, будто прощалась навсегда.

Они ушли. Суетливое Нинино хозяйство немедленно зажило своей жизнью. Аркадия Васильевна с внуками наперегонки бросились к телевизору смотреть запрещенных детям «Ментов», Пуська вгрызлась в «Преображенскую» колбасу, которую давно уже незаметно затолкала лапой в угол, а пучок лука так и остался сиротливо лежать на полу в прихожей.

Глава 3 В ГОСТЯХ У БОБЫ

Наташа ждала гостей с тщательно приготовленным к радости лицом. Услышав шум подъезжающей к дому машины, она вышла на крыльцо, вяло изображая счастливую хозяйку загородного поместья, – в одной руке корзинка с поздними зимними яблоками, кисть другой повисла в нерешительном жесте – не то приветственном, не то прощальном. Потерянный взгляд печальных глаз, одним решительным мазком закрашенных нарочитой щенячьей приветливостью, словно Наташа вот-вот завизжит с придыханием, как в раннем детстве: «Здравствуйте, тетя Зина, здравствуйте, дядя Володя!»

Наташа давно уже не называла Бобиных родителей дядя Володя и тетя Зина. Сейчас она очень старалась перед Владимиром Борисовичем и Зинаидой Яковлевной не допустить в глаза обиду и растерянность. Скрыть от родителей, от Гарика с Ритой. Никто не должен догадаться, что у Наташи в жизни неладно! Чужое счастливое лицо Наташа облегченно заменила своим собственным, жалким, немного злым.

– Ой, это вы! Антон, Нина!

Наташа аккуратно примостила корзинку на крыльце и спустилась навстречу Антоновой гордости – почти новому в череде его машин-старикашек пятилетнему джипу «опель-фронтера». Первый в жизни джип! Мечта, воплощение мужского достоинства и состоявшегося самого себя! И джип, и Антон одинаково сияли радостной нарядностью и чистотой.

Боба никогда не возражал против Наташиной дружбы с Ниной. Каждый вечер ровно в половине двенадцатого Наташа устраивалась в кресле и набирала Нинин номер. К этому времени Нина заканчивала текущие дела по детям, маме и хозяйству и приступала к хозяйству завтрашнему – приготовлению обеда. Резала овощи, переворачивала котлеты, помешивала суп, мыла посуду, а зажатая между плечом и ухом телефонная трубка самостоятельно, будто на липучке, держалась на Нинином теле. Иногда Нина случайно нажимала подбородком на рычаг, и тогда Наташа перезванивала.