Эльвира Барякина - Фабрика гроз Страница 8

— Ну хватит врать!

Он резко свернул к ее подъезду.

— Не выйду из машины, пока не скажешь! — объявила Кристина тоном избалованного ребенка.

Она знала, что Синего всегда смешила такая манера поведения.

— Этот человек действительно принадлежит к руководству штаба и имеет доступ ко всей информации. Почти ко всей, — сказал он наконец.

— И ты его перекупил за очень большие деньги?

— Не за очень большие. Он, как и я, работает скорее из идеологических соображений. Стольников, конечно, мерзавец, но, прежде всего, он полный дилетант в своем деле. Он не умеет управлять областью, и поэтому ему нечего делать на губернаторском посту.

— А Хоботов умеет? — спросила Кристина.

— А у нас есть ему альтернатива? Из двух зол я выбрал меньшее. Мишка, по большому счету, тоже не бог весть какой управленец, но он, по крайней мере, не самодур, умеет прислушиваться к мнению других и не стремиться к власти ради власти. Он просто здоровый карьерист.

— Знаешь что? По-моему, ты не все нам рассказал после того телефонного звонка, — высказала свою догадку Кристина.

Уголки губ Синего предательски поползли наверх.

— С чего ты взяла?

— У тебя было такое лицо. Ты хмурился весь вечер. Значит, о чем-то думал.

— Все замечаешь, да? — рассмеялся Синий, но тут же перешел на серьезный тон. — Помнишь, я тебе рассказывал об Алтаеве? Кстати, он был сегодня на «Плюс 6», видела?

Кристина покачала головой.

— Наверное, не обратила внимания. А что он?

— Умный, сукин сын… Просек, что областной центр поголовно за нас, и ему ни за что не перетянуть избирателей на свою сторону…

— Еще бы! — вставила Кристина. — Все же видят, что толку от нашего губернатора — как от козла молока.

— Ну Алтаев и присоветовал Стольникову заняться агитацией среди жителей маленьких городков и сел. Так что с послезавтра наш губернатор отправляется в турне. И начнет с Удоевского моторного завода…

— Постой, — перебила его Кристина, — но ведь агитация на предприятиях и в учебных заведениях запрещена!

— Конечно, запрещена! Но так делают все. Официально считается, что на заводах и в вузах можно выступать только в том случае, если все кандидаты будут находиться в равных условиях. Но этот закон очень легко обойти: если кто-нибудь будет спрашивать, почему Стольникову дают агитировать на Удоевском моторном, а Хоботову нет, то директор только руками разведет: «А Хоботов меня ни о чем не просил!» На самом же деле наш штаб неоднократно обращался к нему с просьбой устроить нам встречу с избирателями, но директору все время было «некогда».

— Ты думаешь, это опасно, если Стольников отправится в область? — спросила Кристина. — Михаил Борисович ведь тоже мог бы поехать…

— Нет, — покачал головой Синий. — Основной электорат Хоботова здесь, в городе. И если он уедет отсюда, то может потерять и горожан. Поэтому нам надо что-то придумать насчет Стольникова…

— Черт! — расстроено протянула Кристина. — Ведь на Удоевском моторном и вправду работает до фига народа. В добровольном порядке они в жизни не пойдут на встречу с кандидатом, так что даже если бы Михаил Борисович приехал в Удоев, ему никогда не собрать такой аудитории! Значит, по сути, мы дарим Стольникову всех удоевцев.

— Ну, не совсем так, — попытался ободрить ее Синий. — Я велел Танюше Петровне завтра вечером отправиться в Удоев вместе со своей ударной группой. Может, ей удастся сорвать его митинг… Или еще что-нибудь в этом духе…

— Стольникова тоже надо заснять в каком-нибудь компрометирующем виде! — жестко проговорила Кристина, и тут ей в голову пришла отличная идея.

— Слушай-ка! — воскликнула она. — А давай я попробую поговорить с Щеглицкой? Ну, со студенткой, у которой я сегодня принимала зачет… Она девка видная, и Стольников наверняка на нее клюнет! На нее любой дурак бы клюнул!

Синий с сомнением посмотрел на Кристину.

— Ты думаешь, она согласится помогать нам?

— Можно спросить. Но насколько я успела разобраться, ее хлебом не корми — дай мужиков поклеить. А если речь будет идти о губернаторе…

Синий задумчиво поскреб подбородок.

— Да, она красивая девочка… Только как ты собираешься подсовывать ее Стольникову?

— С этим-то как раз проблем не будет! — улыбнулась Кристина. Помнишь, у меня на передаче был Игорь Сестрин, глава удоевской администрации? Он хороший мужик, думаю, он все нам устроит.

Синий сжал ее руку.

— Солнце мое, ну где ж ты раньше была? С такой-то светлой головушкой? — проговорил он тепло.

— Это вы где раньше были? — рассмеялась Кристина. — А я-то дома сидела, купальник пыталась вязать.

Кристина задумчиво стояла над кроваткой спящей Сони. Сквозь прикрытую застекленную дверь падал свет из коридора. В детской был страшный бардак Сонька опять не убрала на ночь свои игрушки.

Ребенок у Кристины был прехорошенький — пухлые бело-розовые щечки, длинные ресницы и задорные кудряшки, разметавшиеся вокруг лица.

Кристина счастливо вздохнула: хорошо, что у нее вновь будут деньги. Если бы дело касалось только ее самой, она бы не так беспокоилась от отсутствия работы. Но Соня — это любовь и ответственность.

Правда, ее беспутная мамаша вместе с долгожданными деньгами получит еще и массу обязанностей, будет застревать на работе до поздней ночи, будет заставлять ребенка скучать и волноваться.

«Ну, это ненадолго: всего-то на какую-то пару недель», — подумала Кристина, целуя дочку в теплый лобик.

Хотя на самом деле в ее голове уже крутились всякие честолюбивые мысли: вот было бы круто сделаться профессиональной выборщицей, научиться всему, начать зарабатывать большие деньги… Запросто общаться с губернаторами, депутатами и президентами…

Нет, хватит об этом думать. Спать, спать, спать!

ГЛАВА 2

(вторник)

С утра идея насчет Щеглицкой уже не казалась Кристине такой уж великолепной. Как можно предлагать двадцатилетней девушке заняться таким сомнительным делом как… м-м… соблазнение губернатора? А вдруг все ее разговоры об использовании мужиков — обыкновенный блеф?

Да и вообще, что это за преподаватель, который предлагает своей студентке заняться почти проституцией?!

Но деваться было некуда.

Кристина раздобыла в деканате телефон Щеглицкой, но еще долго не могла решиться позвонить ей. Воображение уже рисовало ей всякие страшные картины типа разборок, учиненных родителями Щеглицкой. «И тогда меня выгонят еще и из университета», — обреченно думала Кристина, набирая ее номер.

К ее удивлению Щеглицкая охотно согласилась на встречу и даже не поинтересовалась, зачем это она потребовалась Кристине Викторовне.

Они договорились пересечься в летнем кафе на Колесниковской.

… Было жарко, вверх и вниз по улице шли толпы людей, от многочисленных палаток с пиццами и пирожками поднимался мясной дух…

Кристина слегка опоздала. Щеглицкая уже сидела за столиком под большим ярко-зеленым зонтом. Завидев Тарасевич, она затушила в пепельнице тонкую сигаретку.

— Доброе утро!

Она вновь отлично выглядела: изящная белая маечка, узкая темно-бордовая юбка, дорогие солнцезащитные очки. Ремешок часов, сумка и босоножки — тон в тон. «Как же, должно быть, ее ненавидят женщины! — подумала про себя Кристина. — Она затмит кого угодно!».

— Доброе утро, — сдержано поздоровалась Кристина, присаживаясь за столик.

Вообще-то она не совсем знала, как ей начать разговор. Щеглицкая тянула через трубочку апельсиновый сок, выжидающе глядя на нее.

— Вы следите за ходом губернаторских выборов? — спросила наконец Кристина.

Щеглицкая пожала загорелым плечом.

— Так, время от времени… А что, вы хотите предложить мне поработать на кого-нибудь из кандидатов?

— Вообще-то да.

— Но я ничего не смыслю в выборах, — улыбнулась Щеглицкая. — Вы уверены, что обращаетесь к тому, кому надо?

Кристина тоже заставила себя улыбаться.

— Я хочу предложить вам работу по специальности. Именно по вашей специальности. Как бы вы отнеслись к идее пофлиртовать с господином Стольниковым? Я не требую ничего такого, мне просто нужно, чтобы губернатора застали в компании красивой девушки.

Теперь, когда все эти ужасные слова были произнесены, Кристине стало несколько легче. Самое страшное было уже позади.

— Значит, пофлиртовать со Стольниковым… — задумчиво повторила Щеглицкая. — Ну что ж, мне интересно… И сколько вы предлагаете?

Кристина опустила глаза, чтобы та не заметила пляшущий в них огонек торжества. И дело было даже не в том, что ей удалось завербовать эту девицу! Своим ответом Щеглицкая дала Кристине повод считать ее именно той, кем ей хотелось: шлюха, разряженная напомаженная шлюха! Теперь она могла говорить с ней свысока. Какая прелесть!