Софья Ролдугина - Кофе с привкусом вишни Страница 8

— А встревожить? — наконец спросила она неуверенно.

— Встревожить? В пределах разумного.

Мне стало интересно, что Юджи имеет в виду, однако я укротила своё любопытство и вернулась к записке, стараясь составить её так, чтобы за лаконичностью проглядывало недовольство. И — никаких заискивающих интонаций, разумеется. Получилось, на мой вкус, неплохо, пусть и недостаточно выразительно:

Настоящим уведомляю Вас, как было условлено, о своём намерении посетить званый вечер (для узкого круга) герцогини Дагвортской. Он состоится завтра, в семь часов.

Прошу подтвердить получение этого письма в наиболее краткой форме.

Леди Виржиния-Энн,

графиня Эверсан и Валтер

Послание я положила в самый простой конверт, наподобие тех, что использовала для переписки на скорую руку с мистером Спенсером, и, поразмыслив, запечатала не своей личной печатью, а круглой "пустышкой" без оттиска. Кажется, у Катарины Четвертой была премилая привычка — ставить перевёрнутую печать на письмах для подданных, лишённых её благоволения.

Жаль, что мода на подобные знаки давно миновала.

Юджиния вернулась на удивление быстро — и полутора часов не прошло — и доставила ответ. Как я и предполагала, он оказался весьма пространным, на целую страницу. Маркиз благодарил меня за разумность и осмотрительность, напоминал, что "дорогой невесте" не стоит никуда заглядывать по дороге к герцогине и обратно, а в конце многословно уверял, что все его действия — ради моей пользы.

Изнутри поднялась волна чёрного раздражения. Да, наверняка он считает, что заботится обо мне, но как же душит эта забота!

— Леди Виржиния, можно ещё что-то сказать? — обратилась ко мне вдруг Юджиния скованно. Щеки у неё пламенели. Я кивнула, стараясь улыбкой смягчить взгляд, полагаю, сейчас не слишком добрый. — В общем, он все-таки спросил про вас…

— Кто, маркиз?

— Нет, другой, красивый… То есть мистер Рэндалл, — совершенно сконфузилась она, видимо, сообразив, что таким ответом иносказательно назвала маркиза некрасивым. — Спросил, как вы поживаете и как вы себя чувствуете. А я не нашлась, что ответить. И… честно сказать, я случайно чуть не заплакала. Боюсь, он что-то не то подумал.

В душе у меня схлестнулись чувство вины и какое-то жестокое веселье.

Заставлять тревожиться о вашем благополучии того, кто заботится о вас — недостойно леди. Однако Юджиния ведь не имела в виду ничего плохого, просто растерялась и испугалась. И если маркизу это доставит несколько неудобных минут — он сам виноват.

В конце концов, его шпионы должны донести, что со мною все в порядке.

— Не бери в голову, Юджи, — посоветовала я с улыбкой, на сей раз куда более искренней. — Ты все сделала правильно. Ступай к себе.

Особняк Дагвортов в Бромли ничем не выделялся — ни особенной древностью, ни архитектурными изысками. Пожалуй, он мог бы принадлежать умеренно состоятельному дельцу или молодому джентльмену с постоянным доходом, зато без определённых занятий. Сам дом был отделан розоватым камнем, слегка подкопчённым грязными бромлинскими туманами. Сад выглядел несколько заброшенным — обманчивое впечатление, ведь за ним ухаживал один из лучших мастеров столицы с целым сонмом помощников. Особую гордость Абигейл составлял розарий позади особняка, не столь богатый, как при замке, однако способный произвести впечатление даже на искушённого ценителя колючих и капризных цветов. В частности там имелось целых три куста очень редких сливочно-розовых роз с божественным ароматом, причём выведен этот сорт был для герцогини Дагвортской лично около пятнадцати лет назад.

Сейчас наисвежайший букет из розария, пышный и источающий головокружительный сладкий запах, красовался посередине стола, однако всё внимание было приковано к другим цветам.

— Миссис Баттон, будьте добры, принесите круглую вазу из тонкого стекла. Ту самую, из библиотеки, — попросила леди Абигейл, подавшись вперёд с жадным любопытством и вглядываясь в полупрозрачный зеленоватый бок анцианского кофейника. — Хочу посмотреть ещё раз.

— Сию секунду, миледи, — склонила седую голову экономка — высокая, худая, как жердь, и облачённая во все тёмно-коричневое.

"Сия секунда" растянулась на добрых полминуты, пока эта достойная женщина пыталась искоса разглядеть, что же там такое плавает в драгоценном кофейнике. Я ущипнула себя за запястье, чтобы сдержать неуместную улыбку. Право же, в малой гостиной — и около неё, за прикрытыми дверьми — собрался, наверное, весь дом. Даже миссис Баттон, которой по статусу и по возрасту не полагалось прислуживать гостям во время скромного чаепития, не удержалась и заглянула. Выходя из гостиной, она шикнула на вездесущих горничных и бросила вскользь дворецкому что-то язвительное насчёт "многих лет", когда уже спина не гнётся, и узких замочных скважин.

"Интересно, — промелькнула забавная мысль, — а шеф-повар с поварятами тоже подсматривает? Хотя ему это, возможно, было бы и полезно — с точки зрения мастерства".

Впрочем, не только слуги, но и мы сами наверняка выглядели презабавно: леди в модных платьях сидят столь тесным кружком, что вышивки на юбках цепляются, и созерцают небольшой пузатый кофейник. Добавить ещё таинственные завывания ветра — и будет точь-в-точь сеанс прорицания у какого-нибудь знаменитого медиума вроде Белой Головы. Только вот разглядывали мы сквозь полупрозрачные округлые бока не собственное будущее, а всего лишь хитрым образом связанный чай с бутоном лотоса внутри. В горячей воде он постепенно распускался и словно бы оживал на глазах…

Забавно, что сами чжанцы так чай не пили — это было развлечение, изобретённое специально для гостей из других стран, на продажу. Весьма удачная выдумка, надо признать. По крайней мере, увлеклась ею не только леди Абигейл, которая трепетно любила всё розовое и ароматное, или экзальтированная леди Вайтберри, но и благоразумная, рассудительная леди Клэймор. Леди Стормхорн и леди Эрлтон сперва снисходительно посматривали на оживление в гостиной с высоты своих лет, но затем также уступили любопытству. Не присутствовали при сем знаменательном событии только Дагвортские близнецы — они отлучились, чтобы что-то там уладить с сюрпризом, который обещала нам леди Абигейл.

"Что за званый вечер без светских развлечений?" — пошутила она в письме.

Действительно — званым вечером нынешнее дружеское чаепитие можно было назвать разве что из-за времени суток… и потому что всех нас, собственно, позвали.

С прозрачной вазой же возникла заминка. Миссис Баттон вернулась и шепнула леди Абигейл, что искомый сосуд куда-то переставили и пока что ищут, но зато "то самое уже готово". Услышав это, герцогиня расцвела, почти как пресловутый лотос в кофейнике, и подхватила со стола позабытый веер:

— Я где-то слышала, что одни прекрасные вещи должны сменять другие, чтобы не охладели чувства, — начала она с фразы, явно продуманной заранее. — Так почему бы нам не оставить пока этот чудесный чай… действительно удивительный, ах, леди Виржиния, это, право, такое изысканное удовольствие! Словом, почему бы нам пока не оставить его и не взглянуть на кое-что в северной гостиной. Вам понравится, уверяю!

— Да, особенно леди Клэймор и леди Виржинии, — рассмеялась Эмбер, слегка откинув голову. — Мы помним ваше письмо.

— И не на шутку заинтригованы, — с улыбкой закончила за неё Глэдис.

— К тому же чай, кажется, остыл, — едва слышно проворчала леди Эрлтон, когда все мы зашуршали юбками, поднимаясь.

Изнутри особняк Дагвортов казался чуть больше, чем снаружи. По крайней мере, Эмбер и Глэдис успели трижды обменяться догадками, пока мы шли к северной гостиной. Полагаю, шелестящая стайка любопытных леди производила немалый шум, потому что о нашем приближении в гостиной узнали заранее. Полилась из-за полуприкрытых дверей нежная музыка, две флейты и скрипка — видимо, то были обещанные музыканты. Даниэль выглянул в зал и церемонно распахнул перед матерью двери, а затем протянул ей руку и ввёл в гостиную, точно королеву перед балом.

Музыка стала громче.

Ещё несколько секунд я терялась в догадках, а затем все мысли выскочили из головы, и появилась странная лёгкость, как перед обмороком.

На меня вновь смотрел Сэран, но теперь с картины.

В ушах зазвучал голос Джулии Дюмон — ясно, как наяву.

Черты его тонки и немного женственны. На правой руке у юноши несколько колец с синими камнями. На коленях у него раскрытая книга. Под левой ногой дремлет белая змея, и хвост её обвивается вокруг щиколотки, тело скрыто под пятою, а голова покоится на стопе. Над правым плечом у юноши цветут белые розы, и лепестки осыпаются на плащ. Когда вы смотрите на картину, появляется неясное ощущение, что юноша глядит куда-то поверх вашей головы. На что-то у вас за спиной. Или на кого-то.