Дмитрий Леонтьев - Охотники за удачей Страница 8

— Девочки-то с характером, — покачал головой Врублевский. — Пойду, поговорю.

— Не лезь, — остановил его директор. — У них свои законы, по ним и живут. Без нас разберутся.

— Они из дверей нашего бара вышли, — возразил Врублевский. — Если слухи пойдут, что у нас любая гопкомпания может беспредельничать, то это прежде всего по нашему имиджу ударит. Вопрос безопасности — серьезный вопрос.

— Это не «гоп-компания»… — начал было директор, но Врублевский уже открыл дверь.

— Одну минуту, ребята. У меня такое ощущение, что вы грубо нарушаете правила международного рынка. В формуле «товар-деньги-товар» вы забыли такое непременное условие, как «деньги». А без этого она не действует.

— Откуда взялся этот клоун? — спросил у одной из путан сидевший за рулем бритоголовый. — Еще один «кот»?

— Охранник из бара, — нехотя пояснила Устенко и, повернувшись к Врублевскому, махнула рукой: — Не вмешивайся, парень. Перевес не на твоей стороне, только неприятности заработаешь.

— Шлюха, а соображает! — хохотнул бандит. — Ну, девочки, быстро в машину! Нас, а вернее — вас уже заждались.

— Если вы их увезете, наш бар получит репутацию небезопасного места, а я буду в дерьме, — рассудительно обрисовал возможную ситуацию Врублевский.

— Тоже соображаешь, — кивнул бандит. — А теперь отойди и не мешай… В машину, шалавы, да поторопитесь! Долго вас упрашивать?!

— Но я не люблю быть в дерьме, — сказал Врублевский.

— Все, он меня достал! — поморщился сидевший за рулем. — Юрик, прострели ему ногу, и заталкивайте этих дешевок в машину, мы стоим здесь уже на пять минут больше чем нужно.

Один из его друзей сделал шаг в сторону Врублевского, поднял пистолет… И на лбу у него зажглась небольшая ярко-красная точка. Проститутки взвизгнули, шарахаясь к стене, а бритоголовые вояки запоздало потянулись к спрятанным под одеждой кобурам, не сводя глаз с появившихся в руках Врублевского пистолетов.

— Не советую, — остановил их Врублевский. — Это чревато…

Красная точка метнулась к колесу машины, за рулем которой сидел напряженно застывший спортсмен. Раздался громкий, сухой щелчок, и колесо обиженно зашипело уходящим воздухом. Унизительно неторопливо красный огонек заскользил по растерянным лицам, совершил круг и наконец остановился на переносице сидевшего за рулем парня.

— Насколько я понимаю, ты здесь старший, — сказал Врублевский. — Поверь, я не ищу ссоры и не хочу неприятностей, но сегодня я охраняю этот бар и все, что в нем находится. Я нездешний в этом городе и не знаю правил, по которым вы живете, но я приехал сюда и собираюсь здесь жить. Я не хочу мешать жить вам, но и вам не советую мешать мне. Я взялся охранять этот бар, и я его охраняю. Думаю, нет ничего предосудительного в том, что я честно выполняю свою работу. Надеюсь, вы поймете меня и будете благоразумны. Мне очень не хочется никого убивать, честное слово… Договорились?

— Значит, стрелять ты не будешь? — уточнил сидевший за рулем.

— По крайней мере, мне очень бы этого не хотелось, — признался Врублевский.

— Тогда убери «стволы», — попросил бритоголовый. — Мы не будем стрелять. Я обещаю. Тихо разойдемся — хорошо? Без стрельбы и ментов…

— Хорошо, — легко согласился Врублевский. — Только учтите, что достаю я их куда быстрее, чем прячу.

Красная точка на переносице бритоголового погасла, и он с нескрываемым облегчением вздохнул. Вытер струящийся по вискам пот и кивнул подельникам:

— Садитесь в машины. Быстро, пока доброжелатели ментов не вызвали… А ты, Клинт Иствуд… хочешь совет? Уезжай отсюда… Если успеешь…

— Нет, благодарю. Я уже подыскал жилье, подыскал работу. К тому же мне некуда ехать, — отозвался Врублевский, убирая пистолеты в кобуры. — Я, пожалуй, останусь.

— Ты мне колесо прострелил.

— Извини, — развел руками Врублевский.

Бритоголовый угрюмо посмотрел на него, на перепуганных путан, на персонал бара, с интересом наблюдавший из-за дверей за разворачивающимися событиями, и пообещал:

— Позже договорим.

— Хорошо, — согласился Врублевский.

Хлопнула закрывшаяся дверца, и машина побито поползла прочь. Вторая иномарка взяла с места куда резвее и уже через минуту скрылась за поворотом.

— Ты нажил себе врагов, — покачала головой проститутка. — Конечно, спасибо, но… ты нажил себе врагов.

— Признаюсь тебе по секрету: это далеко не первый раз, когда я наживаю себе врагов. Враги — дело наживное. К счастью, мои враги долго не живут.

— Меня зовут Лариса, — представилась Устенко. — А тебя как звать, спаситель?

— Зови меня просто Рэмбо, — кивнул Врублевский и, оставив без внимания протянутую руку, вернулся в бар, не забыв при этом наступить по дороге на одного из поднимавшихся с земли сутенеров.

— Ну, и зачем тебе все это? — грустно спросил директор. — Они этого так не оставят. Я уже жалею, что взял тебя на работу…

— Мне уйти? — деловито осведомился Врублевский.

— Теперь в этом уже нет необходимости, — вздохнул директор. — В любом случае, неприятности будут и у нас. Что сделано, то сделано… Вот что, Володя, — директор посмотрел на наручные часы, — иди домой. На дворе уже утро, будем надеяться, что на сегодня неприятности кончились. Отдохни, выспись хорошенько и завтра в это же время будь на рабочем месте. Только… оставь свои пистолеты где-нибудь в надежном месте. Не исключено, что слухи о сегодняшнем инциденте поползут по городу и могут не миновать ушей милиции… До завтра, Володя.

Врублевский не стал спорить, попрощался и вышел на улицу.

— Вот ведь незадача, — растерянно пробормотал директор, глядя ему вслед, — Даже не знаю, чего он нам больше принесет: помощи, или проблем. У парня явно не все дома. Может, уволить его, от греха подальше?

— Не стоит торопиться, — мягко возразил гардеробщик. — Отдайте его Березкину. Так вы убьете сразу двух зайцев: окажете нашей «крыше» услугу, подарив им отличного бойца, и избежите неприятностей, так как сегодняшний конфликт будет уже их внутренней проблемой. Позвоните Березкину, пусть он возьмет на себя все заботы.

— Как бы «свинью» ему не подложить таким подарком. У парня с головой не все в порядке. Носится с пистолетами, расстреливает прямо посреди улицы бандитскую машину, вступает в конфликт с вооруженными бандитами из-за проституток…

— Он жил другой жизнью и еще не привык к этой. Он только что вернулся из армии. Боевой офицер, командировки в «горячие точки»… Там другая жизнь, другие правила, другие идеалы, другие понятия. Да и «перестройка» во всей ее идиотичной истерии не успела затронуть армию так, как она вцепилась в гражданскую жизнь. Он ушел в армию во времена социализма, а вернулся в разгар «перестройки». Слишком резкий контраст, словно из одного мира в другой перескочил, без всякой подготовки — бах! — и другая жизнь. Парень забыл, что на дворе девяностые годы и здесь не передовая. Здесь все намного сложнее и запутаннее. Этот парень сейчас как хороший, но «сырой» материал. У него отличные способности и возможности. Тот, кто займется его «лепкой», не пожалеет. Обкатается, оботрется—и будет то, что нужно… Позвоните Березкину. Позвоните.

— Мне бы твою уверенность, «психолог», — проворчал директор. — Интересно, откуда ты это знаешь и почему так уверен…

— О, если бы вы знали, сколько всего может знать обычный гардеробщик… — с улыбкой повторил тот свою присказку. — И все же позвоните Березкину, Степан Дмитриевич. Позвоните, вы не пожалеете…

Стараясь не шуметь, Врублевский отомкнул дверь и вошел в квартиру. В прихожей переобулся в большие и уютные меховые тапочки и направился к своей комнате. Дверь спальни Ключинского отворилась, и старый художник показался на пороге.

— Как прошел день? — поинтересовался он, вытирая тряпкой испачканные краской руки. — А точнее говоря — ночь? Успешно?

— Устроился на работу, — сообщил Врублевский. — И даже отбыл первую смену. Не самая спокойная ночь в моей жизни, но бывало и хуже. Главное, начало положено: нашел квартиру, работу… Вы еще не ложились?

— Я уже встал, — сказал старик. — Я уже в том возрасте, когда жизнь исчисляется не десятилетиями и годами, а месяцами и днями. Жаль тратить время на сон. Нужно успеть еще слишком много…

— Да, я уже заметил, что недостатком идей вы не страдаете, — улыбнулся Врублевский. — Над чем работаете сейчас?

— Можете взглянуть сами, — пригласил старик, отступая в глубь комнаты.

Врублевский вошел и огляделся. Огромное, просторное помещение было превращено в мастерскую: повсюду стояли мольберты, висели картины, на полках и прямо на полу выстроились шеренги из баночек с краской, повсюду валялись тюбики и пузырьки с какими- то растворами. Несмотря на распахнутую форточку, в воздухе висел устойчивый запах краски. Лишь старомодный шкаф и узкая железная кровать напоминали о том, что здесь не только работают, но и живут. Правда, второе явно приносилось в жертву первому. Врублевский подошел к стоящему возле окна мольберту и удивленно оглянулся на художника.