Александр Прозоров - Совесть вне памяти Страница 8

– Борисов, прекратить! – бежал от дома лейтенант. – Идиот! Смирно! Прекратить!

– Хорошо. Как скажешь, начальник, – он отступил на два шага, вскинул автомат. – Как прекращать? В грудь или в утробу?

Но девушка не дождалась его решения. Она тихо сползла вниз, оставив на стене кровавую полосу.

– Под трибунал захотел?

– Им можно, а нам нет?

– Ты русский… – но договорить лейтенанту не удалось. Прямое попадание сложило его пополам и кинуло в сторону. Покатился по утрамбованной земле рядом с фургоном Сашка Лебедев, схватившись за ногу. Длинная, щедрая очередь выбила крошку из кирпичной стены, рассыпала стекла торцевого окна. Саша моментально залег, стараясь разглядеть сквозь оплетенный горохом штакетник, откуда ведется огонь.

Из окна с глупой отчаянностью затрещал автомат. Снова прилетела очередь крупнокалиберного пулемета, тяжелые пули с треском били в стену вокруг окна. Автомат захлебнулся. В тишине Борисов услышал рокот двигателя бронемашины, быстро отполз к сараю и укрылся за бесчувственным телом девушки.

БТР выкатилось откуда-то из-за сада, наехало передними колесами на пытавшегося отползти Лебедева и остановилось, почти уткнувшись носом в санитарную машину.

Борисов осторожно поднял «Калашникова». Пузатая дверь на заднице машины дрогнула, открылась. Выпрыгнул парень в пятнистой форме, шагнул к дому. Саша задержал дыхание, прицелился и нажал спусковой крючок. Подствольная граната разорвалась внутри, у самой двери, и бронированная створка ударила парня в спину с такой силой, что автомат его улетел на несколько метров в сторону, а сам бандит рухнул как подкошенный. Саша бросился вперед, метнул внутрь бронемашины «лимонку». Из открытой двери коротко и жарко ухнуло огнем.

Белобрысый парень, ползающий на четвереньках, совершенно не походил на мусульманина. «Прибалт, что ли?» – удивился Саша и направил ствол ему в голову. Хлопнул одинокий выстрел.

«Магазин пустой», – сообразил Борисов, подошел к Лебедеву, присел, опершись левой рукой на автомат. Из Сашки Лебедева сделали месиво. Не поступить ему теперь на исторический факультет, не прогуляться по Эрмитажу. Поедет в Балашиху цинковый гроб.

– Гадина!!! – Саша поднял глаза. Перед ним стоял мальчишка лет двенадцати, весь заплаканный, в шортах и белой футболке с надписью «Адидас».

– Что? – спросил Борисов, поднимаясь на ноги, и внезапно понял, что не успеет перехватить автомат двумя руками – мальчишка выхватил из-за спины длинный кавказский кинжал, взмахнул.

«Это же колющее оружие, а не режущее…» – мелькнуло легкое удивление, Борисов вскинул правую руку, закрывая горло и буквально почувствовал костью локтя, как ее процарапала сталь. Саша, не глядя, толкнул левой рукой автомат в сторону неожиданного противника. Приклад ударил мальчишку в колено. Нога на удивление легко сложилась в обратную сторону. Пацан закричал, покатился. Борисов подскочил к нему и несколько раз со всей силы удалил тяжелым армейским сапогом по голове. Тот хрюкнул кровью и затих.

С правого локтя свисал шмат живой плоти, сочилась кровь. Саша расстегнул аптечку, достал резиновый жгут, захватил конец зубами и сделал левой рукой несколько тугих витков немного выше локтя. Затянул узел. Пальцы быстро немели. Он еще сумел выдернуть пустой магазин, вставить на его место свежий. Смог передернуть левой рукой затвор, но стрелять был уже явно не способен.

Он огляделся по сторонам и из груди невольно вырвался стон: за садом, там, куда заворачивала уходящая из поселка дорога, над зеленью деревьев поднималось серое облако. Кто-то торопился сюда, на шум боя. Но своих здесь не было на много километров вокруг.

Борисов прижался к колесу бронемашины и с тоской смотрел, как за кронами двух огромных старых шелковиц на излучине дороги поднимается к небу длинный пыльный шлейф. Правая рука, туго перетянутая жгутом из аптечки, онемела и совершенно не слушалась. С локтя свисал длинный шмат кожи. Он не мог даже нажать на спусковой крючок.

Пыльное облако нырнуло под шелковицы, и из-под крон выплыли две БТР. И он с удивительной ясностью понял, что пришла смерть.

– Суки! Ну давайте, идите сюда! – левой, здоровой рукой Саша достал оставшиеся гранаты, положил перед собой. Чеку можно вырвать и зубами. – Ну давайте, сволочи, идите сюда! Я вас научу Родину любить!

Бронемашины подняли к небу тростинки стволов, застрекотали, и внезапно сгинули в огненном смерче. Саша с удивлением посмотрел на свои гранаты, на дорогу. Одна БТРшка валялась вверх колесами, вторая стояла без башни, уткнувшись носом в кювет и начинала сочиться сизым дымком.

– Ты как? Остальные где?

Он увидел над собой незнакомого капитана, слабо улыбнулся и внезапно ощутил жуткую вялость. Голова закружилась. Остальные? Сашка Лебедев из Москвы и Коля Харитонов из соседнего дома. Лейтенант, имя которого он так и не узнал, Толя Евдокимов…

– Да, полили мы кровушкой «Путь к коммунизму»…

– Бредит. – Он увидел, как в запястье воткнули толстый шприц. Но укола совершенно не почувствовал. Все вокруг стало белоснежным и несущественным…

– Где я? Что я? – дернулся в кресле Саша и открыл глаза. – Как я сюда попал?

– Сам пришел, Александр, не помнишь, что ли?

– Я же вам, юноша, вчера обещал, что сегодня проведу сеанс снятия нервного напряжения. Помните?

– Вчера? Помню.

– Сеанс окончен, все в порядке.

– А как я сюда попал?

– Похоже, Александр, ты слишком расслабился. Не помнишь, как пришел?

– Н-не знаю… – Борисов сосредоточенно рылся в памяти.

– Ну это, юноша, уже ваша проблема, – похлопал его по плечу Николай Иванович, – а я свое дело сделал. И готов дать гарантию на вашу психику еще лет на пятьсот. Как на римские акведуки. Живите на здоровье!

– Да? Спасибо, – рассеянно ответил Борисов, потирая лоб. – Крыша, что ли поехала?

– Обижаете, юноша. Я же гарантию вам дал!

– Ты просто не обратил внимание на свой приход сюда, Александр, – с умным видом высказался Сергей Сергеевич. – Проснувшись, сознание не знает, за какой момент в памяти зацепиться. Это же было полное расслабление. Подумай лучше о дополнительном отпуске. Я обещал отдых? Вот и выцарапал. Через месяц пойдешь на две недельки отдохнуть. Бабье лето, бархатный сезон. Хорошо!

– А времени сейчас сколько?

– Уже четыре. Можешь смело топать домой. Да и нам пора.

Саша рассеянно посмотрел на часы, встал, подошел к двери, оглянулся.

– Спасибо вам.

– Не за что. Всего тебе хорошего.

Психологи некоторое время смотрели на закрывшуюся дверь, потом Николай Иванович достал из-под кресла свой дипломат и негромко заметил.

– Видел, как его колотило, когда блокировку сняли? Что же он там делал, что творил? И каково же было бы с этим на всю жизнь остаться, а?

– Да, совести не докажешь, что ошибка или случайность на войне оправдана. Что это сделано для защиты Родины, родных, своей матери, своей жены, детей…

– Нелегко бы ему было, помни он свою службу…

– Повезло парню, – согласился Сергей Сергеевич. – Если б не наша программа, туго бы ему пришлось.

– Повезло. Кстати, он – наш единственный сбой. У остальных все чисто. Стоит поднимать вопрос о повсеместном применении метода психоблокировки для тех, кто участвовал в боях.

– Саша, это ты? – окликнула мать, когда он открыл дверь.

– Я, кто ж еще?

– Тебе Тамара звонила.

– Она у Наиры?

– Не знаю. Наверное… – Надежда Федоровна вышла из кухни, вытирая руки. – Слушай, а давай ее обратно в квартирантки возьмем? Так хорошо было. Все убрано, постирано, обед сготовлен, посуда вымыта. Сказка.

– Мам, ты меня что, сватаешь? – поинтересовался Саша, берясь за телефон.

– Очень надо. Просто покоя захотелось.

Трубку сняла сама Тамара.

– Тома? Привет, это я.

– Саша, ты знаешь, Арсен сегодня улетает.

– С чего бы это?

– Насовсем уезжает. Самолет в девять.

– Вот это да… – Он посмотрел на часы. – Сейчас пять. Давай встретимся в семь, на «Московской»? У автобуса в аэропорт. Договорились?

– Хорошо. Жду.

Тамара заметила его первая и запрыгала на месте, махая ладошкой. Борисов подбежал к ней, обнял, чмокнул в носик, оберегая ее накрашенные губы, и почти сразу к остановке подкатил автобус.

За прошедший месяц страх постепенно покинул ее глаза, она научилась доброй, счастливой улыбке, обрела летящую походку и выглядела уже не на шестнадцать заморенных лет, а на свой полнокровный двадцатник, отчего только похорошела. И цепко, уверено брала его под руку при каждой встрече.

– Представляешь, сегодня позвонил, и уже билет на самолет в кармане. На Наиру смотреть страшно.

Влюбленная парочка стояла в вестибюле аэропорта, прислонившись к стене, взявшись за руки и глядя прямо перед собой. Наверное, они действительно обрадовались его приходу, разорвавшему тоскливую тишину.