Юлия Винер - Рассказы Страница 8

Продавщица знала, что я не куплю, но все равно разговаривала, как полагается с покупательницей, настоящий профессиональный подход.

Тоже эфиопочка, но не такая хорошенькая. Меня вообще здесь все продавцы знают и относятся хорошо. Только некоторые из русских, те иногда подхамливают. Я раз спросила на иврите одну, из парфюмерного отдела, какой крем под глаза лучше, а она мне отвечает по-русски, да не все ли вам равно, шли бы вы домой, хоть телевизор бы посмотрели, если время некуда девать. Я сказала, что пожалуюсь на нее старшей, ну и жалуйтесь, говорит, вы и так давно здесь всем надоели. А другая, при сумках, прямо выдернула у меня из рук кожаный рюкзачок, который я рассматривала, и говорит, он для вас не подходит, слишком дорогой. Я жаловаться не стала, не понимают, видно, дуры, что запросто могут уволить, но к русским больше не подхожу. А другие все хорошо ко мне относятся.

Белье – это сегодня специальное мероприятие, и столы с ним расставлены прямо посреди зала, вообще-то это не его место. Ему положено быть на третьем этаже, и я сегодня туда вряд ли успею, максимум на второй. Но это потом, мне еще на первом есть чем заняться. Я, например, в ювелирном отделе давно не была.

Здесь тоже придумали интересное мероприятие. Принеси старое золотое украшение, тебе его взвесят и скажут, сколько стоит это золото, у них есть таблица. И потом, если купишь у них что-нибудь, вычтут стоимость золота из цены. Очень выгодно, вместо старого барахла можно получить красивую модную новую вещь, иногда чуть ли не за полцены. Я даже подумала, не отнести ли им Лёлика карманные часы, в них золота очень много. Или Верочкины обручальные кольца, целых два, и оба толстые, я еще говорила ей тогда, оба раза, что тонкие гораздо изящнее, и вот теперь ни Лёлика нет, ни Верочки, а золота осталось порядочно.

Может, вообще ничего платить не придется, если, скажем, взять вот этот кулон с черным камнем. Очень красивый. Но что я с ним буду делать? Тем более, что Лёлик всегда говорил, не вешай ты ничего на шею, которой у тебя нет. И потом, это часы его деда. Я, конечно, с его дедом считаться не обязана, уже и Лёлика нет, а деда и подавно, но Верочка погибла – еще пяти лет не прошло, полагалось бы кольца отдать девочкам, но у нее только мальчишки рождались, и всех троих она забрала с собой. Я ей говорила, не бери детей, сама езжай хоть на территории, хоть на луну, твое дело, и вот вам результат. О матери она вообще не подумала, а я буду ее кольца беречь? От нее и другого много добра осталось, и квартира прекрасная, разве я когда-нибудь мечтала жить одна в трехкомнатной квартире. Ей-то она досталась легко, ее первый, Гиди, был местный, состоятельный, отдал ей без спора, и алименты на своих двоих тоже платил бесперебойно.

Она бы, конечно, оставила все детям, и я бы не обижалась, я бы уступила, внуки ко мне неплохо относились. Но нет, забрала их с собой. И куда я теперь все это дену? Кому оставлю? Говорила ведь

Лёлику, когда приехали, давай заведем второго ребенка, здесь это принято, хоть и сорок один год. Нет, говорит, устал, это тебе сорок один, а мне сорок шесть, нет у меня сил на младенца. Устал да устал и в пятьдесят ушел отдыхать насовсем. И уже давно это было, а я все никак до шестидесяти не доживу.

Вот еще коралловые бусы красивые. Только не знаю, настоящие или нет, очень уж красные. Продавщица говорит, настоящие, смотрите, говорит, какие бусины неровные, неправильной формы и с зазубринами.

Искусственные такие не бывают. Но я не знаю, сейчас тебе всякое сделают, и неправильное, и неровное, и с зазубринами, и все из пластика. Хотя Лёлик признавал, что красное мне идет. А Верочка говорила – вульгарно, а сама вон какие вульгарные кольца носила.

У меня последнее время появилось странное чувство, будто за мной следят. Что длинноносая за мной следит, это я давно заметила, подражает мне, от какого я прилавка отойду, к тому и она постепенно подбирается. Когда я на нее ни гляну, почти всегда и она на меня смотрит. Познакомиться хочет, что ли? Может не надеяться, дура несчастная. Яркий пример того, как способна опуститься одинокая пожилая женщина. При ее фигуре надеть такую короткую юбку. Едва до колен. Но тут такое чувство, что кто-то другой следит последние день-два. Неужели у меня развивается мания преследования? Выбросить из головы.

Мужская одежда тоже на первом этаже, а женская на втором. Мне, конечно, мужская одежда ни к чему, но посмотреть стоит. Вчера, например, вот эти самые черные футболки с блестящей серебряной надписью стоили полтораста, а сегодня всего девяносто. Это называется распродажа конца сезона, а лето едва началось! Жилетки легкие с шестью карманами, здесь называется “вест”, тоже уценились, аж на сорок процентов, я бы с удовольствием такую носила, очень удобно с карманами, но выглядело бы странно, я за своим видом очень слежу, не хватало еще мне пугалом ходить вроде длинноносой! Тоже, наверное, вдова, но какое может быть сравнение. И чего она тут ошивается, пошла бы лучше в какую-нибудь группу поддержки, здесь очень принято, как только какое-нибудь несчастье или болезнь тяжелая, сразу собираются в группу по интересам и друг друга поддерживают. Но мне такая поддержка не нужна, слушать про чужие беды и слезы размазывать. Общаться надо с нормальными здоровыми людьми, с нормальными интересами.

Какие теперь рубахи мужчины стали носить. Короткие и облегающие.

И есть даже совсем без рукавов. И даже полупрозрачные. Генка,

Верочкин второй, наверно, такую бы не надел. Я бы ему вот эту купила, непрозрачную, конечно, синюю в мелкую белую клеточку, нарядно, а то у него нарядной одежды совсем не было. От него вообще одежды порядочной не осталось, да и ничего не осталось, кроме

Томика. И Томика тоже не осталось. И почему я сразу не отдала все их вещи в фонд для бедных? А теперь уж и не отдать, и не продать. И никаким не бедным это пойдет, а продадут на вес арабам, и еще сын убийцы будет носить комбинезончик Томика. Нет.

Полдня уже проскочило, а я еще и первого этажа не обошла. Вчера вообще вышла, когда уже стемнело. Это непорядок, так я совсем готовить перестану, времени не хватит. А я ведь на сегодня наметила голубцы, таскаю за спиной капустный кочан. Мишенька, средний, очень любил голубцы, вечно хватал их с тарелки руками. Схватит и надкусит, сок течет прямо на грудь, Верочка ругаться, а я всегда ей говорила, что у тебя, нет стиральной машины? Пусть получает удовольствие, пока маленький, еще успеет намучиться с вилкой и ножом. Вот тебе и успел.

А вчера целую сковородку печенки выбросила кошкам на радость, но это ничего, Эрез был бы не против, он всегда делился с котом любимой печенкой. Но Эрез был уже взрослый, почти тринадцать лет, а вот что маленький Томи особенно любил? На прошлой неделе я для него сделала блинчики с вареньем, но что еще? Сейчас забыла, приду домой и вспомню. А не вспомню, так и ладно. По правде сказать, пора бросать эту глупую привычку. Что я, так всю дорогу и буду для них готовить?

Мало я за жизнь наготовилась? Нужно мне это? А уж им и подавно…

Брошу. Никаких голубцов.

Слава богу, что я сохранила здравый рассудок. Но за мозгами надо следить. Это ведь такое дело, чуть утратишь бдительность, непременно полезет какой-нибудь вздор. Одно выкинешь, тут же другое что-нибудь вроде этой слежки. Кто это станет за мной следить? Просто мне самой надо лучше следить за собой. Плюнуть и забыть. На второй этаж пора.

Двое работников из социального отдела при муниципалитете, мужчина и женщина, тоже поднялись на второй этаж. А вскоре за ними поднялась и длинноносая женщина в короткой плиссированной юбке.

Второй этаж я, сама не знаю почему, люблю немного меньше. Как-то он кажется мне не таким гостеприимным, может быть, потому, что там всегда больше народу и продавщицы затурканные. И кондиционер здесь работает хуже из-за массы тел, но нельзя же вечно оставаться на первом этаже. Ну и разнообразие товаров здесь еще больше, хотя и внизу достаточно. Впрочем, сейчас в любую паршивую лавочку зайди – глаза разбегутся. И куда все это денется, кто все это купит? И так все домa, все квартиры, даже самые бедные, набиты вещами до невозможности. И всё делают, делают, еще, еще, теперь вон с Дальнего

Востока повезли всякую прелесть прямо тоннами и дешево-дешево. Но это хорошо, что так много, и все лежит свободно, и можно ходить, смотреть и щупать, а иначе мне бы, может, и не выжить.

Даже иногда досада берет, что мне ничего не нужно. И жалко, что сейчас, а не раньше, когда нужно было. Хорошо хоть Верочка успела напокупаться от души. Вот была настоящая покупательница! Сейчас по телевизору придумали такой лозунг: шопинг – это всё. Так она этот лозунг на практике осуществляла, могла себе позволить, особенно пока была с Гиди. Про одежду я даже не говорю. Чуть что в доме испортится, порвется или сломается, ерундовая какая-нибудь поломка, сразу – выбросить! И радовалась – новое купим! Но даже и без поломок. Вообще не терпела ничего старого, в том числе людей. А теперь все ее вещи стали старые… С Генкой, конечно, ей было уже не развернуться. И что же? Мгновенно перестроилась и поехала с ним на поселение. И детей забрала…