Альбер Камю - Посторонний Страница 8

Накануне мы ходили в полицейский участок, и там я дал показание, что арабка обманывала Раймона. Он отделался предупреждением. Мое показание не проверяли. У подъезда мы немного поговорили об этом, потом решили поехать в автобусе. До пляжа не очень далеко. Однако автобусом гораздо скорее.

Раймон заявил, что его приятель будет доволен, если мы приедем пораньше. Мы уже хотели было двинуться, но Раймон подал мне знак, чтобы я посмотрел на другую сторону улицы. И я увидел там группу арабов. Они стояли у табачной лавочки, прислонившись к поручню витрины, и все смотрели на нас, но на свой особый лад: как будто перед ними не люди, а камни или пни. Раймон сказал, что второй слева – брат его любовницы. Он заметно встревожился, но добавил, что теперь эта история кончена. Мари не поняла и спросила, о чем идет речь. Я объяснил, что там стоят арабы, у которых зуб против Раймона. Тогда она попросила, чтобы мы сейчас же отправились. Раймон выпятил грудь, но, засмеявшись, согласился, что надо поскорее смыться.

Мы направились к остановке автобуса – она была недалеко. Раймон сообщил мне, что арабы не идут за нами следом. Я обернулся. Они стояли все там же и все так же равнодушно смотрели на то самое место, с которого мы ушли. Мы сели в автобус. У Раймона стало, как видно, легче на душе, и он старался всякими шуточками позабавить Мари. Я чувствовал, что Мари нравится Раймону, но она почти не отвечала ему. Только посмотрит иногда на него и засмеется.

Мы доехали до самой окраины Алжира. Пляж недалеко от остановки автобуса. Но надо было пройти через маленькое плато – оно поднимается над морем, и оттуда идет пологий спуск к песчаному берегу. Плато было усеяно желтоватыми камнями и асфоделями – цветы их казались ярко-белыми на фоне уже густой синевы неба. Мари для забавы размахивала своей клеенчатой сумкой, сбивала белые лепестки, и они разлетались во все стороны. Мы шли меж рядов маленьких дачек с зелеными или белыми решетчатыми заборчиками; одни дачки прятались со своими террасками в зелени тамарисков, другие стояли на голом месте среди камней. Еще не доходя до края плато, можно было видеть недвижное море, а подальше массивный мыс, дремавший в светлой воде. В тишине до нас донесся легкий стук мотора. И далеко-далеко мы увидели рыболовное суденышко, скользившее по сверкающей морской глади. Мари сорвала несколько ирисов-утесников. Со склона, спускавшегося к берегу, мы увидели, что в море уже купаются несколько человек.

Приятель Раймона жил в деревянной хижинке на краю пляжа. Домик прислонился к скалам, и сваи, подпиравшие его спереди, уже стояли в воде. Раймон представил нас. Его приятеля звали Массон. Он был плотный и широкоплечий, а жена – маленькая и кругленькая миловидная женщина, по выговору, несомненно, парижанка. Он тотчас сказал, чтобы мы не стеснялись и чувствовали себя свободно, что сейчас нас угостят рыбой, которую он нынче утром поймал. Я выразил свое восхищение его домиком. Массон сообщил мне, что приезжает сюда на субботу и воскресенье, проводит здесь и весь свой отпуск. «С женой, разумеется», – добавил он. А жена его о чем-то говорила с Мари и смеялась. Впервые, пожалуй, я подумал, что мне надо жениться.

Массон позвал всех купаться, но его жена и Раймон не захотели. Мы спустились к морю втроем, и Мари тотчас бросилась в воду. Массон и я решили остыть немножко. Он говорил не спеша, и я заметил, что у него привычка сопровождать всякое свое утверждение словами: «Скажу больше», даже когда это ничего не прибавляло к смыслу фразы. О Мари он мне сказал: «Она сногсшибательна, скажу больше – очаровательна». Но вскоре я уже не обращал внимания на его привычку – таким блаженным ощущением наполняло меня солнце. Песок накалился под ногами. Мне хотелось поскорее в воду, однако я еще немного помешкал, а потом сказал Массону: «Поплывем». Я сразу нырнул. А он вошел в воду тихонько и бросился только тогда, когда потерял дно под ногами. Он плавал брассом, и довольно плохо, так что я опередил его и погнался за Мари. Вода оказалась прохладной, и это было приятно. Мы с Мари плыли рядом и чувствовали, как согласованны наши движения, как хорошо нам обоим.

Мы заплыли далеко и легли на спину; на лице, обращенном к небу, быстро высохли под солнцем струйки воды, затекавшие в рот. Мы видели, что Массон выбрался на берег и растянулся там, греясь на солнце. Издали он казался огромной глыбой. Мари захотела, чтобы мы поплыли вместе. Я пристроился сзади, обхватил ее за талию, и она поплыла, выбрасывая руки, а я помогал ей, работая ногами. В то утро мы долго бороздили воду и слышали ее плеск, пока наконец я не почувствовал усталость. Тогда я оставил Мари и поплыл к берегу широкими взмахами, дыша глубоко и ровно. Растянувшись ничком около Массона, я уткнулся лицом в песок. Я сказал: «Хорошо!», и Массон согласился со мной. Немного погодя приплыла Мари. Я обернулся посмотреть, как она выходит на берег. Мокрый купальник прилип к ее телу, она вся блестела от соленой воды, волосы были откинуты назад. Она вытянулась на песке бок о бок со мной, и, согревшись от тепла ее тела и от солнечного тепла, я задремал.

Мари встряхнула меня за плечо и сообщила, что Массон пошел домой – пора завтракать. Я тотчас встал, так как очень хотел есть, но Мари сказала, что я с самого утра еще ни разу ее не поцеловал. Это было верно, да мне и самому хотелось ее поцеловать.

– Пойдем в воду, – сказала она.

Мы побежали и вытянулись на первых невысоких волнах. Сделали несколько взмахов, и она прильнула ко мне. Я почувствовал, как ее ноги сплелись вокруг моих ног, и меня охватило желание.

Когда мы возвратились на берег, Массон уже звал нас с лестницы своего домика. Я признался, как мне хочется есть, и он тотчас объявил жене, что я ему нравлюсь. Хлеб был превосходный, мягкий, рыба вкусная, я с жадностью проглотил свою порцию. Потом подали жареное мясо с картофелем. Все ели молча. Массон пил много вина и непрестанно подливал мне. За кофе я почувствовал, что голова у меня немного тяжелая, да еще я много курил. Массон, Раймон и я стали строить планы, как мы все вместе проведем август на этом берегу и будем в складчину вести хозяйство.

Мари вдруг спросила:

– А вы знаете, который час? Только еще половина двенадцатого.

Мы все удивились, но Массон сказал, что, конечно, мы позавтракали очень рано, однако это вполне естественно – завтракать надо в такой час, когда есть хочется. Не знаю почему, это рассуждение рассмешило Мари. Наверное, она выпила лишнего. Массон спросил, не хочу ли я прогуляться с ним по берегу:

– После завтрака моя жена всегда ложится отдохнуть. А я нет, не люблю. Мне надо ходить. Я всегда ей говорю, что это лучше для здоровья. Но в конце концов, как хочет – ее дело.

Мари заявила, что останется и поможет мадам Массон вымыть посуду. Парижаночка сказала, что для этого нужно выставить мужчин за дверь. И мы втроем ушли.

Солнечные лучи падали на песок почти отвесно, а на море сверкали просто нестерпимо. На пляже уже никого не было. Из дачек, что стояли на краю плато, нависавшего над морем, доносилось звяканье тарелок, ножей и вилок. От раскаленных камней, усеявших землю, тянуло жаром. Сначала Раймон и Массон говорили о каких-то неизвестных мне делах и людях. Я понял, что они давнишние знакомые и одно время даже жили вместе. Мы дошли до самой воды и двинулись по кромке пляжа. Иной раз подкатывала низкая длинная волна и отливала обратно, смочив нам парусиновые полуботинки. Я ни о чем не думал, шел в сонной одури от знойного солнца, палившего мою непокрытую голову.

Вдруг Раймон что-то сказал Массону, что именно, я не расслышал, но в самом конце пляжа, очень далеко от нас, я заметил двух арабов в синих спецовках; они шли нам навстречу. Я посмотрел на Раймона, и он пробормотал:

– Это они.

Мы продолжали идти. Массон удивился, как арабы могли выследить нас. Я подумал, что они, вероятно, видели, как мы садились в автобус, и доглядели, что у Мари пляжная сумка, но я ничего не сказал.

Арабы шли не спеша и все приближались к нам. Мы не сбавили шага, но Раймон сказал: «Может, начнется драка, тогда ты, Массон, возьми второго. Я беру на себя своего. А ты, Мерсо, врежь третьему, если появится». Я ответил: «Ладно». Массон засунул руки в карманы. Раскаленный песок казался мне теперь красным. Мы шли в ногу. Расстояние между нами и арабами все сокращалось; когда оставалось лишь несколько шагов, они остановились. Раймон двинулся прямо к своему арабу. Я не расслышал, что он сказал, но араб нагнулся, будто хотел боднуть его головой. Тогда Раймон ударил его и кликнул Массона. Массон всей своей тушей навалился на второго и два раза его ударил. Араб упал в воду, лицом в песчаное дно, вокруг его головы поднимались и лопались пузыри. Тем временем Раймон тоже ударил своего противника, искровянил ему лицо. Потом повернулся ко мне и сказал: «Посмотри, как я его отделаю». Я крикнул: «Берегись, у него нож!» Однако араб уже вспорол Раймону руку и разрезал губу.