Cлава Сергеев - Подайте что-нибудь бродячим музыкантам Страница 8

Правда, однажды, года три назад, на 9 мая, после пива он вдруг заявил мне, что не понимает, с чем, мол, я его поздравляю, что это за праздник?.. (Вот так. О Rus!.. О деревня! - как говорил итальянец Гораций в передаче эфиопа Пушкина. Может, ты, извини за выражение, ох..ла? - добавлю я от себя в постскриптуме…) И у нас был даже небольшой диспут на эту тему, во время которого у меня вдруг возникло сильное желание дать ему по башке, хотя сейчас я понимаю, что это я зря. Все-таки хорошие отношения и были, и есть… А если человек задает такие вопросы, то у него ничего спрашивать уже не надо и спорить тоже, наверное, бесполезно. Надо молча отойти, и, может, оно как-то само пройдет. И, как говорится, лично мне же он ничего не говорил? Есть такая милая формула.

Кстати, во время разговора произошло забавное происшествие.

Мы сидели в большом сквере у Новокузнецкой, вокруг дивная зелень, мамы с колясками, пенсионеры прогуливают собачек, и вдруг появляется компания каких-то юнцов с духовым (кажется - я не разбираюсь) ружьем и начинает палить в углу сквера по воронам или просто так, в стену. Народ в ужасе разбегается, а я говорю Сашке: и часто это здесь бывает, такой сквер милый? Он говорит: слушай, первый раз, клянусь. Я почти каждый день здесь бываю, пиво пью, странно…

Надо же. Под наш спор, значит, “задний план” подали.

Но эта история была три года назад, а сейчас мы очень даже хорошо поговорили, он мрачно шутил и был, как все, немного испуган (конечно, одно дело размахивать самодельным мечом перед дедушкой Ельциным, а другое перед доброжелательным взглядом Вэ-Вэ-Пэ). Но тут кончилась вторая бутылка водки, а когда она кончилась, Сашка сказал, что они с “падре” тут как-то пили (?!) и выяснили, что Россию от распада могут спасти только рыцарские ордена и что их вот-вот начнут организовывать и воссоздавать; в администрацию президента уже якобы поступил проект…

Сейчас, когда я все это записываю, мне вдруг показалось, и все говорят, что наше время весьма напоминает финал Горбачева, и эта историческая аналогия кажется мне вполне оптимистической, но что я ответил тогда, уже не помню. Не то чтобы плохо ответил - просто не помню.

А Таня потом рассказала про одно место в новой книге известного современного поэта, где есть посвящение их нынешней заведующей редакцией, которую я, кстати, немного знаю. Потом принесла книгу и показала. А там, мама родная, там про то, как она (заведующая редакцией) хорошо делает минет. Вот так. Причем с подробностями.

Потом моя жена приехала, и я ей говорю (пьяный уже был): ты цени меня, блин, скажи спасибо, что я не поэт.

2

Ночевать поехали к Тане и легли поздно. Наутро еще посидели немножко, и мы с женой ушли. Странно, но, несмотря на похмелье, стало как будто легче. Тяжесть ушла почти, хотя напряг и какая-то притихшесть в городе продолжали чувствоваться.

Немного прошлись от “Фрунзенской” до “Спортивной”, редко бываем в этих краях. А что, неплохой район, хоть и пятиэтажки, но не хрущевские, а конца пятидесятых, и там и тут новые помпезные билдинги из бетона и стекла с притихшими за черными чугунными заборами евроокошками и даже черепичными крышами. (Мы им покажем черепичные крыши после выборов!..) На первых этажах пятиэтажек какие-то человеческие заведения - ремонт обуви, почта, булочная - не то что наш центр со сплошными, бляха-муха, бутиками. Увидели симпатичную кафешку с большими окнами, как я люблю - на столиках даже свечечки декоративные, народ такой сидит нормальный, а соседняя дверь (а когда-то, наверное, комната, квартира на первом этаже) - видеомагазин, продажа и прокат. Зашли, посмотрели. Очень мило, все есть и даже отдельная стенка арт-хауса.

- Фасбиндер есть? - Есть. - А Вендерс? - Тоже есть. Значит, на “Спортивной” кто-то интересуется Фасбиндером, раз продавщица видеосалона знает такие слова и не переспрашивает: Как? Что вы сказали?.. И “Страх съедает душу” есть, и “Берлин, Александрплац” в двух кассетах… Продавщица там еще была беленькая, совершенно mtv-ишная, с голым загорелым пузом, что очень мне понравилось, все-таки март был на дворе, плюс несоответствие формы и содержания (Фасбиндер), но что говорить об этом при жене? Нечего и говорить. Только, что фильм по книжке. Ну, ладно.

- Кстати, - говорю, - а вы знаете, что “Берлин, Александрплац” снят по книге? - Да, - говорит девушка, - по какой? - Роман такой есть, одного немца, антифашиста. Деблин фамилия, он пару лет назад выходил. И очень неплохой, роман, заметьте. Лучше фильма, на мой взгляд, но так часто бывает. Советую, недорого стоит.

Пошли дальше.

И как-то незаметно-незаметно вышли к Новодевичьему. Само как-то вывелось. Я говорю, давай зайдем, раз уж здесь. Давно не были. Последний раз больше года назад, когда один наш друг приезжал из Воронежа, он бывший военный и, как многие они, - верующий, он сразу туда поехал, ну и мы с ним пошли, а перед этим вообще не помню когда. Хорошее место, лучше, конечно, настоящей весной, особенно когда там сирень цветет и травка зеленая, но и сейчас тоже было хорошо. Купола золотые, как-то небо немного расчистилось и получилось хорошо - плывут, я уже говорил вначале - летят прямо кресты и купола навстречу небу и стены церковные белые и белые березы. Вот Россия, вот ее душа. - Да? - Да.

Вечная стоит, летит навстречу небу, ничего, думаешь, с ней не будет - монголы, большевики, Наполеон, немцы, Романовы - и то ничего, а Путин - не Путин, Господи, Бог с ним, переживем, урок, наверное, какой-то, кто его знает, не зря же у него фамилия такая: Путь-in… В общем, хорошо, что зашли. Надо же, хотели, кстати, в монастырь на эти дни поехать - не поехали, а вот случайно зашли. (Или он к нам.)

Кстати, монашек видели, Новодевичий - это ведь женский монастырь, все в черном, совсем молоденькие девочки, почти дети, что-то там смеялись, прямо как школьницы, мы-то привыкли, что они всегда суровые. Жена, правда, потом спросила в церковной лавке, говорят, они не монахини еще, а послушницы, типа испытательного срока.

Ну что, зайдем в церковь? Поколебались. Ну, давай. Все-таки надо, и там хорошо, это же древнее место. Мы когда с этим другом из Воронежа были, я еще удивился, какой бедный храм внутри, по сравнению с новыми “лужковскими” церквями. Ну ладно. Зашли, а там ступени при входе, довольно высокие, и одна из девочек-послушниц подметала, она посторонилась и говорит: осторожнее. И при этом жвачку жует, представляете? Не подумайте, я не идиот, но просто как-то странно, жвачка, это все-таки что-то очень мирское, да? А тут монастырь. Смешно.

Зашли, купили свечки, там были только по 10 рублей и совсем большие. Я всегда вспоминаю, как был лет пять назад на Кипре, и там тоже в православных греческих церквях свечки продают - но все одинакового размера, а кто сколько может, столько и кладет на медное блюдо. Я ничего не говорю, как говорится, кто я такой чтобы рассуждать, но мне кажется, так правильнее… Разве Иисусу важно, у кого денег больше?

А может, я и не прав, что-то я засомневался сейчас, уже не знаю. Так вот, купили свечи, поставили у икон, поклонились. Так вроде положено. А в Новодевичьем иконы старинные, лики темнеют сквозь оклады, жаль, я почти не знаю подробностей, где какая икона, вижу - Божья Матерь, Николай Чудотворец, святой Пантелеймон, святой Георгий, покровитель солдат - и все. Хотя и то немало. Я немного прошелся по храму. Народу сначала было немного, тихо так, свечи около икон рядами горят, я заглянул издали - как это называется - ну, где царские врата, там тоже тихо, и солнце пробивается сквозь окна, как в дом и, несмотря на то, что никого нет, нет ощущения пустоты. Будто кто-то есть. Просто отдыхает, его не видно. Хотел написать “отлучился ненадолго”, нет - “отдыхает” ближе. И один луч, узко так через окно, шел прямо к центру.

А жена с какой-то женщиной разговорилась. Та говорит: служба скоро начнется, не уходите. Какой-то большой церковный человек будет служить, я не разобрала, как зовут, кто-то на “Ю”.

И действительно, вскоре два рослых монаха ковровую дорожку развернули, от входа - почти к алтарю, потом диакон прошел с кадилом, всех вдоль стен расставил и кадилом помахал, потом пришли какие-то видные мужчины лет около сорока с ухоженными бородами и благородными лицами, в сиреневых шапках - епископы, может быть, а, может, просто какие-то средние чины, я не знаю - остановились на дорожке и вполголоса о чем-то беседовать стали, что-то явно мирское, потому что лица были такие, мирские, но очень благородно и вполголоса. А потом, минут через десять, через двери не вошел, а прямо вбежал очень быстрыми шагами седой полный человек в белой шапке с каким-то необыкновенно сильным и живым лицом и очень острыми глазами. Он поздоровался с “епископами”, и они ему по очереди поцеловали руку, очень острым взглядом окинул зал и, мне кажется, увидел его весь, всех нас вместе с древними иконами на стенах, огнем свечей и тем, что мы с собой принесли - этим странным и, наверное, не очень хорошим днем, тающим снегом, уже весенним небом, шумным городом за стенами монастыря, немного замершего в ожидании того, что будет.