Михаил Чулаки - У Пяти углов Страница 83

После загазованной улицы Ломоносова только перейти Фонтанку, и открывается, может быть, самая торжественная улица в мире — Зодчего Росси. Тихо, просторно. Будто не улица, а вытянутый в длину зал — белые колонны на фоне желтых стен торжественным ритмом напоминают Большой зал филармонии.

Но стоит войти в управление — и никакого воспоминания об оставшейся за дверьми торжественной улице-зале. Учреждение как учреждение.

При входе доска Почета всего управления. Николай Акимыч хотя понимает, что мелочно это, не может не досадовать, что не поместили его на общеуправленческую доску. Двое всего на ней водителей троллейбуса, и показатели у них не лучше, чем у Николая Акимыча, а может, и похуже. Ладно, все равно о них если и писали. то только в своей многотиражке, а о Николае Дкимыче в настоящей газете — это поважнее, чем доска Почета… Само собой, Николай Акимыч никогда не позволил себе ни малейшего намека, что вот хотел бы видеть здесь свой портрет, — но заставить себя совсем не досадовать не мог.

По случаю довольно-таки раннего времени в приемной было пусто. Отсутствовал, правда, и сам начальник, но заместитель на месте. Секретарша Анна Генриховна знала Николая Акимыча, потому что сама за этим столом почти столько же лет, сколько Николай Акимыч за баранкой. У кого другого она, наверное, стала бы допытываться, зачем и по какому вопросу, ко у Николая Акимыча спросила только по-домашнему:

— К Пантелеймону Ивановичу зайдете? Он ничего — берет на себя.

Пантелеймон Иванович в этом кабинете недавно. Хорошо, конечно, что он берет на себя, но зато он не знает Николая Акимыча — ну разве что слышал немного. Но с другой стороны, как новый человек, способен легче принять новую идею. Не уходить же, раз пришел.

— Зайду. Скажите ему.

Николай Акимыч надеялся, что Анна Генриховна предуведомит нового своего начальника, кто такой Варламов, чтобы не пришлось самому объяснять про себя, какой он известный и заслуженный, потому и попросил: «Скажите ему». Но Анна Генриховна не поняла намека: А у него никого. Прямо и заходите, Николай Акимыч.

Никого. Тоже плохо, что никого. Если был бы от нового зама толк, люди бы шли.

Николай Акимыч до сих пор видел нового зама только издали, и тот показался несолидно молодым. Войдя сейчас в кабинет и разглядев вблизи, Николай Акимыч понял, что зам не молод, а моложав — наверное, благодаря той же новомодной физкультуре, — дрябловатая кожа и отпечаток усталости на лице выдают возраст. Зам что-то писал. Он поднял голову, улыбнулся, пожалуй, чересчур радушно — будто не уверен еще до конца в своем праве на это кресло и потому демонстрирует демократизм, — встал навстречу.

— Здравствуйте. Вы ко мне? Садитесь-садитесь! Вы простите, я еще не очень знаком с кадрами.

Да, должна была Анна Генриховна войти первой и представить Николая Акимыча. Распустилась и обленилась при новом заме, почуяла, что не умеет он потребовать.

Николай Акимыч назвался и вдруг подумал, что директор парка уже мог успеть поднять в управлении шум про кляузу, полученную на знаменитого Варламова, — и сейчас, услышав фамилию посетителя, новый зам улыбнется с презрительным сожалением, подумает, что Варламов прибежал оправдываться. Но ничего такого не выразилось на усталом моложавом лице.

— А-а, очень рад познакомиться. Слышал, конечно, про вас, слышал. Такие, как вы, — наша опора. Буду рад, если чем-нибудь смогу. Просьба у вас какая-нибудь или предложение?

Ничего не знает про кляузу. Хватило ума у директора, не потащил вздорную бумажку наверх в управление.

Странное дело: знает себе цену Николай Акимыч, давно знает, и казалось бы, мог бы спокойно относиться к-комплиментам в свой адрес. Но нет* вот услышал — и будто маслом намазали. А посмотрел бы новый зам равнодушно и отчужденно — мол, не знаю никакого Варламова — и настроение бы испортилось. Здоровый толстый мужик, и в годах уже, — а чувствителен как мимоза. Хорошо, что никто не догадывается. Разве что Ася догадывалась…

— Чего мне просить — все у меня в порядке. А предложение имею.

Объясняя наконец вслух свою идею о троллейбусных экскурсиях, Николай Акимыч еще сильнее, чем раньше, почувствовал ее уязвимость. И готов был услышать возражения. Готов был, пожалуй, без особых споров с возражениями согласиться. А потому сначала даже больше удивился, чем обрадовался, когда новый зам Пантелеймон Иванович подхватил с самым искренним энтузиазмом:

— Прекрасно! Очень интересно! А чего, в самом деле, у автобусников монополия на экскурсии? Правда, есть у нас старинный трамвайчик для экскурсантов, — может, видели? Но все равно очень ново. А машины какие вы предлагаете пустить? Старые отреставрировать, как старый трамвай?

Об этом Николай Акимыч и не успел подумать.

— Вряд ли наберется старых машин. Ведь нужно хоть десяток для начала. И обзор из старых плохой — окна маленькие. Нет, машины пусть новые.

— Да, пусть новые. Оформим их — чтобы броско, чтобы издали!.. Да, очень интересно. Ну что ж, Николай Акимыч, сами понимаете, завтра мы еще такой троллейбус не выпустим на линию, надо этот вопрос подработать, но я — за! Сейчас все равно не туристский сезон, а к весне бы утвердить маршруты, подготовить машины, пригласить экскурсоводов… Вот те раз!

— А зачем экскурсоводов? Я, например, сам расскажу. И еще найдутся водители, знающие город. Подготовим. Я помогу.

С экскурсоводами идея теряла смысл. Во всяком случае, для Николая Акимыча. Можеть быть, он в спешке и забыл сказать сразу, что вся суть: чтобы без экскурсоводов! Николай Акимыч сам повезет — сам и расскажет. Не может же он молча сидеть и слушать, как какая-нибудь девчонка, которая вполовину не знает того, что он, станет говорить о любимых его улицах, домах. А если напутает? Или пропустит самое важное и интересное? А она наверняка напутает и пропустит! Промолчать? Нет, в таком виде идея теряла всякий смысл.

Новый зам смотрел с удивлением, он не нашелся сразу, что ответить, и Николай Акимыч добавил довольно-таки торопливо — и сразу сам раздосадовался на эту свою торопливость, явно ему не идущую:

Вы, может быть, не знаете, что я член Клуба знатоков города, я сам лекции читаю. И статьи пишу.

Что статьи эти в стенгазете — не уточнил.

— Да, это замечательно, что в нашем коллективе такой разносторонний… Но сразу и вести машину, и говорить? Это занятия взаимоисключающие. Нельзя отвлекаться от дороги. Безопасность движения нам не позволит.

Но мы же объявляем остановки! Даже обязаны! А экономия? Не надо отдельно платить экскурсоводу! Сейчас много говорится и пишется о совмещении профессий!

Ага, нашел формулу: «совмещение профессий»! Очень важно подобрать к случаю готовую проверенную формулу! Ею всякая официальная инстанция открывается как ключом. Кто же может возразить против прогрессивного почина?!

— Ну-у, остановки. Экскурсовод должен говорить не умолкая.

— Лично я не только объявляю остановки, но и кое что поясняю. Делаю практический шаг к совмещению профессий.

— Да-да, я что-то слышал. — С какой обидной небрежностью сказано: «что-то слышал»! — Но все-таки, когда вы обязаны говорить беспрерывно, — совсем другое дело. Невозможно не отвлечься. Нет!

Николай Акимыч чуть было не сказал: «А я и говорю беспрерывно!» — но удержался. У него десятки благодарностей, в особенности от гостей нашего города, он, можно сказать, уже добился совмещения профессий, освоил прогрессивный почин — и вдруг оказывается, что можно выдвинуть против него другую формулу: борьбу за дальнейшее повышение безопасности движения! Формула на формулу, один прогрессивный почин против другого — который окажется сильнее?!

— Все-таки можно, я думаю, совместить совмещение профессий с безопасностью движения. Перенести центр тяжести экскурсионного обслуживания на моменты остановок троллейбуса, а по ходу движения делать только необходимые короткие замечания.

— Хорошо, Николай Акимыч, хорошо. Подумаем. Наше маленькое разногласие нисколько не умаляет ценности вашего предложения. Обсудим. И обязательно пригласим вас. Если хотите, изложите ваше предложение в письменном виде, чтобы не только произошла беседа, но и остался документ.

Николая Акимыча расхолодили возражения зама. Вот уж он не думал, что возможны рассуждения про безопасность! Навяжут ему на шею экскурсовод ок…

Он махнул рукой:

— Чего там. Я вам рассказал — и достаточно.

— Как хотите. В любом случае я всегда буду подчеркивать, что предложение исходит от вас. Вы — инициатор.

Новый зам еще что-то говорил о том, как он рад познакомиться, какая опора — старые кадры, звал заходить в любое время. Николай Акимыч кивал и поспешно прощался.

И Анна Генриховна в приемной была полна участия:

— Ну как, Николай Акимыч, разрешился ваш вопрос?