Нагиб Махфуз - Дети нашей улицы Страница 87

— Мы стоим у истоков. Реальные возможности волшебства безграничны, хотя нам пока и неизвестны. Их и вообразить нельзя, — он обвел комнату взглядом. — Мы уничтожим здесь все, сохраним только тетрадь, в которой записаны все наши секреты. Я спрячу ее на груди. А убежать будет не так трудно, как ты думаешь.

Вечером Арафа, как всегда, пошел в гости к управляющему и вернулся незадолго до рассвета. Ханаш не спал, дожидаясь его. Они переждали час в спальне, чтобы удостовериться, что слуги заснули, и неслышно, с большой осторожностью проскользнули в гостиную. Слуга, спавший на балконе, мерно похрапывал. Они спустились по лестнице и повернули к двери. Ханаш склонился над постелью привратника, замахнулся палкой и ударил ею по пустому матрасу, спрятанному под одеялом. Удар оказался громким. Значит, привратника в кровати нет. Испугавшись, что они могли разбудить кого-то из слуг, Арафа с Ханашем встали за дверью, их сердца бешенно бились. Арафа поднял щеколду, медленно открыл дверь и вышел. Ханаш за ним. Они прикрыли дверь и стали вдоль стен пробираться к дому Умм Занфаль. Вокруг было темно и тихо. На полдороге им попалась собака. Животное насторожилось и бросилось к ним, чтобы обнюхать. Собака прошла за ними несколько шагов и, зевнув, остановилась. Подойдя ко входу в дом, Арафа прошептал:

— Жди меня здесь. Если услышишь что-нибудь подозрительное, свисти и беги к рынку аль-Мукаттам.

Арафа вошел в дом, дошел по галерее до лестницы и поднялся в комнату Умм Занфаль. Арафа постучал и услышал голос жены, спрашивающей, кто там.

— Это я, Арафа. Открой, Аватеф! — ответил он горячо и быстро.

Она открыла, и в свете фонарика у нее в руке он увидел бледное после сна лицо.

— Иди за мной! Мы уходим с улицы! — сразу сказал он ей.

Она изумленно смотрела на него, а потом за ее спиной показалась Умм Занфаль.

— Мы бежим с улицы. Все будет по-старому. Скорее!

Она колебалась. Потом недовольным голосом спросила:

— Почему ты вдруг обо мне вспомнил?

— Потом поговорим. Дорога каждая минута! — терял терпение Арафа.

Вдруг с улицы послышался свист Ханаша и шум. В ужасе Арафа закричал:

— Вот собаки! Шанс упущен, Аватеф!

Он выскочил на лестницу и увидел во дворе огни и фигуры. Арафа в отчаянии отступил.

— Сюда! — позвала его Аватеф.

— Нет! Не заходи! — вскричала Умм Занфаль, испугавшись за себя.

Какой смысл прятаться в комнате? Арафа заметил у лестницы окошко и спросил жену:

— Куда оно выходит?

— Просто отдушина.

Он вынул из-за пазухи тетрадь, оттолкнул Умм Занфаль, мешавшую ему, запихнул тетрадь в окошко и поспешил выбраться из дома, захлопнув за собой дверь. Прыжками он преодолел несколько ступенек и поднялся на крышу. Оттуда взглянул на улицу и увидел, что там полно людей с факелами. Послышался топот поднимающихся. Он добежал по крыше до стены соседнего к аль-Гамалии дома, но увидел, что и с той стороны уже бегут люди, впереди них также человек с факелом. Арафа метнулся к стене другого дома, примыкающего к кварталу рифаитов, но и на его крыше замелькали факелы. Его охватило отчаяние. Показалось, будто он услышал, как завопила Умм Занфаль. Неужели они ворвались к женщинам? И схватили Аватеф? Вдруг у входа на крышу раздался голос:

— Сдавайся, Арафа!

Арафа замер, не в силах произнести ни слова. К нему никто не подошел, а голос предупредил:

— Если у тебя с собой бутылка, то у нас они тоже есть!

— У меня ничего нет, — ответил Арафа.

Тогда на него набросились и связали. Арафа узнал Юнуса, привратника управляющего, который подошел к нему и сказал:

— Подлец! Негодяй! Кусаешь руку подающего тебе?!

Уже на улице, увидев, как двое мужчин ведут перед ним Аватеф, Арафа взмолился:

— Отпустите ее! Она ни при чем!

В то же мгновение Арафа получил сильный удар в висок, от которого потерял сознание.

113

Арафа и Аватеф со связанными за спиной руками предстали перед разъяренным управляющим. Управляющий снова и снова обрушивался на Арафу с пощечинами, пока рука не устала. Тогда он закричал:

— Ты ходил в мой дом, а сам замышлял преступление против меня, сукин сын!

Со слезами на глазах Аватеф произнесла:

— Он приходил ко мне, только чтобы помириться!

Управляющий плюнул ей в лицо.

— Замолчи, негодяйка!

— Она не виновата. Она ни о чем не знала, — защитил ее Арафа.

— Она была твоей сообщницей, когда ты убил аль-Габаляуи, и в других твоих преступлениях. — Потом голос его прогремел: — Решил сбежать? Так я помогу тебе сбежать еще дальше, вон с этого света!

Он позвал людей, и они принесли мешки. Аватеф подтолкнули, она упала лицом вниз, ей тут же связали ноги, несмотря на ее истошные вопли, запихали в мешок и накрепко его завязали. Обезумев, Арафа закричал:

— Задумали убить нас? Так завтра же вас самих убьют ненавидящие вас!

Управляющий холодно рассмеялся.

— У меня столько бутылок, что на мой век хватит.

— Ханаш сбежал. У него все секреты. Когда-нибудь он вернется, и у него будет такое мощное оружие, которое избавит от вас весь квартал.

Его пнули ногой в живот, и он упал, корчась от боли. На него накинулись и также запихали в мешок. Обоих выволокли в мешках на улицу и понесли в сторону пустыни. Аватеф тут же потеряла сознание, а для Арафы эта мучительная пытка продолжалась. Куда они их несут? Какую смерть им готовят? Забьют до смерти дубинками? Камнями? Сожгут? Или сбросят в пропасть? Вот они, последние минуты жизни, которая была наполнена болью. Даже волшебство бессильно в этой безвыходной ситуации. Голова его с кровоподтеками от полученных побоев упиралась в дно мешка, и Арафа задыхался. Только со смертью к нему придет успокоение. Он умрет, и с ним умрут его надежды, а этот человек с ледяным смехом проживет еще долго. И его, Арафы, имя будут проклинать те, кому он желал избавления от всех бед. Он никогда не узнает, что удастся сделать Ханашу. Люди, которые волокли его на смерть, шли молча, не произнося ни слова. Впереди была только тьма. А за ней — смерть. Из страха перед смертью он согласился служить управляющему. Но сейчас все кончено. Пришла смерть. Смерть, которая отравляет жизнь страхом еще до своего прихода. Останься он в живых, крикнул бы каждому: «Не бойся! Страх не спасает от смерти. Он только уничтожает твою жизнь. Если вы, жители нашей улицы, не прекратите бояться, то будете мертвы и не узнаете вкус жизни».

Один из людей управляющего сказал:

— Здесь.

Другой возразил:

— Вон там земля рыхлая.

Сердце Арафы сжалось. Он хоть и не уловил смысла их слов, но понял, что они разговаривают на языке смерти. Он не мог больше выносить эти муки и уже собирался попросить их, чтобы они скорее убили его, но не сделал этого. Неожиданно его вывалили из мешка. Арафа вскрикнул, ударившись головой. Боль пронзила шею и позвоночник. Он ждал, что сейчас или через мгновение на него обрушатся дубинки или произойдет нечто ужасное. Он проклинал жизнь за то, что в ней столько зла, идущего бок о бок со смертью. Послышался голос Юнуса:

— Копайте быстрее, надо вернуться до утра!

Почему они роют могилу заранее? Арафе казалось, что сама гора аль-Мукаттам сдавила ему грудь. Он услышал стон Аватеф и дернулся из последних сил связанным телом. После он ничего не слышал, кроме стука лопат. Как бездушны эти люди!

— Мы бросим вас на дно ямы, — сказал Юнус, — и забросаем землей. Никто вас бить не будет.

Хотя у Аватеф уже не было сил, она вскрикнула. Что творилось внутри у Арафы можно было только догадываться. Сильные руки подняли их и сбросили в яму. На них посыпалась земля, и только пыль осталась стоять столбом в предрассветном сумраке.

114

На улице узнали о том, что произошло с Арафой. Никто не мог сказать о настоящих причинах его смерти, но люди намекали, что он чем-то разгневал своего господина и это закончилось для него трагично. Потом появились слухи, что он был убит тем же волшебным оружием, что и Саадалла с аль-Габаляуи. Его смерти обрадовались, несмотря на презрение к управляющему. Родственники надсмотрщиков и их приспешники проклинали его, остальные же считали эту смерть справедливой: ведь он убил их великого деда и передал коварному управляющему ужасное оружие, которым тот будет устрашать их до конца жизни. Будущее представлялось темным, еще более печальным, особенно после того, как вся власть сосредоточилась в одних руках — руках управляющего. Надежда на то, что между Арафой и управляющим разгорится ссора, которая ослабит обоих или заставит одного из них просить помощи жителей улицы, испарилась. Людям осталось только подчиниться и признать, что права на имение, десять условий его наследования, слова Габаля, Рифаа и Касема — выдумки, которые годятся только для того, чтобы поэты слагали стихи под ребаб, а не для жизни.