Марк Леви - Дети свободы Страница 9

Принято считать, что у метких стрелков возбудимая, даже экспансивная натура; Робер, напротив, был спокоен и уравновешен. Он вызывал горячее восхищение у своих соратников и сам относился к ним с какой-то естественной теплотой, находя для каждого слова симпатии или утешения, что было большой редкостью в наши суровые времена. И еще: Робер, один из немногих, всегда приводил своих товарищей с операций целыми и невредимыми, так что его прикрытие было гарантией безопасности.

Однажды мне довелось встретить его в бистро на площади Жанны д'Арк, куда мы частенько заходили поесть супа из кормового гороха-вики, который в мирное время давали скоту; по вкусу он слегка напоминает чечевицу, и нам приходилось довольствоваться этим отдаленным сходством. Когда живот подводит от голода, воображение разыгрывается вовсю.

Робер ужинал, сидя напротив Софи, и, заметив, как они переглядываются, я мог бы поклясться, что они тоже любят друг друга. Возможно, я и ошибался - ведь Ян твердо сказал, что партизаны не имеют права на ухаживания и любовь, это слишком опасно для всех. Но когда я думаю, сколько же наших арестованных товарищей накануне казни корили себя за то, что подчинились этому правилу, мне становится просто физически больно.

В тот вечер Робер присел на краешек постели, но Клод даже не шелохнулся. Придется мне как-нибудь поговорить с братишкой по поводу его вздорного нрава. Сам Робер сделал вид, будто ничего не заметил, и, протянув мне руку, поздравил с успешной акцией. Я ничего не ответил: меня раздирали противоречивые чувства, и это состояние, которое учителя называли природной рассеянностью, а на самом деле было глубокой задумчивостью, неизменно обрекало меня на полнейшую немоту.

И пока Робер смотрел на меня в ожидании ответа, я размышлял о том, что, вступая в Сопротивление, лелеял три мечты: примкнуть к генералу де Голлю в Лондоне, сражаться в составе британского воздушного флота и успеть убить врага, прежде чем умереть самому.

Я уже понял, что две первые мечты неосуществимы, но третья все же была реализована, и, казалось, я должен сиять от радости: ведь я-то остался жив, хотя после убийства офицера прошло уже несколько часов. В действительности я испытывал нечто совершенно противоположное. Я представлял себе, как "мой" немецкий офицер, которого по правилам следствия нельзя трогать, до сих пор лежит, раскинув руки, там, где я его оставил, то есть на ступенях лестницы, откуда виден тот писсуар внизу, и эта картина не доставляла мне никакого удовлетворения.

Борис кашлянул; я очнулся и понял, что Робер протягивает мне руку вовсе не для того, чтобы я ее пожал, хотя, наверное, при его прирожденной доброте он ничего не имел бы против, - по всей видимости, он просто хотел забрать свое оружие. Ведь револьвер, который я выронил, принадлежал именно ему!

Я не знал, что Ян поставил его запасным охраняющим, чтобы свести к минимуму риск операции, когда я буду стрелять и после спасаться бегством, ведь я был еще так неопытен. Как уже сказано, Робер всегда выводил из акций своих людей живыми. Больше всего меня тронуло то, что вчера вечером он передал мне свое оружие через Шарля, а я-то едва обратил на него внимание за ужином, всецело занятый своей порцией омлета. Раз уж Робер, взявший на себя ответственность за мой отход и отход Бориса, решился на такой великодушный жест, значит, он хотел, чтобы у меня в руках был безотказный револьвер, никогда не дающий осечки, в отличие от автоматического оружия.

Вероятно, Робер не видел конца операции и не заметил, что револьвер, выскользнув у меня из-за пояса, упал на мостовую за миг до того, как Борис приказал мне смываться полным ходом.

Робер глядел на меня все настойчивей, но тут Борис встал, открыл дверцу старого шкафчика и, вынув оттуда долгожданный револьвер, без всяких комментариев вручил его хозяину.

Робер сунул его за пояс, а я воспользовался случаем, чтобы разузнать, как спрятать оружие, чтобы не обжечь себе живот и избежать неприятных последствий.

Ян остался доволен проведенной акцией, отныне мы считались полноправными членами бригады. И теперь нас ждало новое задание.

Как-то один парень из маки сидел и выпивал с Яном. Слово за слово, он то ли случайно, то ли намеренно проболтался о существовании фермы, где хранилось кое-какое оружие, сброшенное на парашюте англичанами. Нас это приводило в ярость: как можно припрятывать подальше, на случай высадки союзников, оружие, которого нам так не хватало для каждодневных операций! Да простят нас товарищи-макизары, но Ян принял решение запустить руку в этот тайник. Во избежание ненужных стычек и перепалок, мы должны были отправиться туда безоружными. Не хочу сказать, что между нашей бригадой и группами голлистов не было соперничества, но уж конечно мы не собирались стрелять в своих соратников, хотя наши отношения с макизарами не всегда можно было назвать братскими. Итак, мы получили строгие инструкции - не прибегать к силе, а если дело осложнится, просто "очистить помещение", и все тут.

Операция готовилась довольно остроумная, можно даже сказать - изящная. И если бы план, разработанный Яном, был выполнен без сучка без задоринки, даю голову на отсечение, что голлисты не доложили бы в Лондон о случившемся, иначе их сочли бы полными растяпами и прекратили снабжать боеприпасами.

Пока Робер излагал план действий, мой братишка притворялся, будто все это его не касается, но я-то видел, что он не упускает ни единого слова из разговора. Нам предстояло заявиться на эту ферму, которая находилась в нескольких километрах к западу от города, и объявить тамошним людям, что нас прислал некий Луи: мол, немцы засекли это место и собираются сюда нагрянуть, вот мы и хотим помочь фермерам переправить "товар"; они должны были выдать нам несколько ящиков с гранатами и пулеметами, которые хранили у себя. Мы погрузим все это на прицепы к велосипедам и отчалим, только нас и видели.

– Для операции требуется шесть человек, - заключил Робер.

Я понял, что не ошибся насчет Клода: он сел на кровати, как будто только что очнулся от дремы - именно в этот момент, так, чисто случайно.

– Хочешь поучаствовать? - спросил его Робер.

– Ну, раз у меня уже есть опыт кражи велосипедов, я думаю, что смогу так же ловко спереть и оружие. Наверно, я выгляжу заправским жуликом, если мне все время дают такие поручения.

– Как раз наоборот: у тебя вид пай-мальчика, вот почему ты подходишь на эту роль, тебя никто не заподозрит в воровстве.

Не знаю, принял ли Клод эти слова как комплимент или просто обрадовался, что Робер обратился прямо к нему, выказав тем самым уважение, которого моему братишке так не хватало, но у него тотчас просветлело лицо. Кажется, он даже улыбнулся. Удивительное дело: похвала, даже самая что ни есть скромная, способна растрогать кого угодно. Что ж, если вдуматься, любому из нас больно, очень больно, если окружающие тебя не замечают, словно ты невидимка.

Могу допустить, что все страдали от существования в безвестности и только здесь, в бригаде, обрели нечто вроде семьи или братства, иными словами, стали жить как нормальные люди. Для каждого из нас это было очень важно.

Клод ответил:

– Я с вами.

Теперь нас было четверо - Робер, Борис, Клод и я, не хватало еще двоих - Алонсо и Эмиля, они должны были подойти позже.

Всем шестерым участникам операции первым делом предстояло как можно раньше добраться до Лубера, чтобы оборудовать велосипеды прицепами. Шарль велел нам подъезжать поочередно, - не из-за скромных размеров его мастерской, а просто чтобы наша команда не привлекла внимания соседей. Встречу назначили на шесть утра, у края деревни со стороны полей; это место называлось "Мощеный откос".

5

Первым на ферму заявился Клод. Он точно следовал инструкциям, которые Ян получил от своего связного, работавшего с макизарами.

– Нас прислал Луи. Он велел вам передать, что сегодня ночью прилив будет низкий.

– Тем хуже для рыбалки, - ответил фермер.

Клод не стал углубляться в эту тему и быстренько изложил вторую часть своего сообщения:

– Скоро сюда нагрянет гестапо, необходимо срочно перевезти оружие!

– Ох ты, черт возьми, что ж это будет! - воскликнул фермер.

Он взглянул на наши велосипеды и спросил:

– А где ваш грузовик?

Клод не понял вопроса, я, честно говоря, тоже, как и ребята, стоявшие позади. Но Клод за словом в карман не лазил и с ходу ответил:

– Машина сейчас подойдет, а мы пока начнем готовить перевозку.

Фермер повел нас к амбару. Там, под тюками сена, сложенными штабелем в несколько метров высотой, мы обнаружили то, что позже даст этой операции название "Пещера Али-Бабы". На полу стояли рядами ящики, набитые гранатами, минометами, автоматами "Стэн" и ручными пулеметами, мешками патронов, запалов, динамита - всего и не перечислишь.