Ирина Семина - Жизнь как чудо. Путешествие с Волшебным Перышком Страница 9

Чудовище пропускало дни, когда в деревне была ярмарка, — слишком людно, слишком страшно. Оно приходило на закате, когда сумерки скрадывали его кошмарную внешность. Приносило в мешочках и корзинках лесные дары — сушеные грибы, орехи, ягоды, целебные травы. Меняло на муку, соль, консервы. Угрюмо смотрело под ноги — старалось не увидеть случайно свое отражение в чужих глазах, чтобы не стало еще больнее. А потом снова возвращалось в свой лес — до следующего раза.

Наверное, долго оно так бы не протянуло. Ведь ни одно живое существо не может жить без любви! Любовь ведь та же пища, только для души…

Чудовище не знало, что мир — добр. И что мир никогда не покидает своих детей, какими бы они ни были, и всегда стремится чем-то помочь. Иначе как объяснить, что во владениях Чудовища, куда обычно люди не забредали, вдруг появилось сразу двое? Два человека — большой и маленький. Женщина и ребенок.

Когда Чудовище наткнулось на них, оно сразу поняло: женщина умирает. Она была истощенной, измученной, с телом, покрытым струпьями и язвами. Она лежала, закрыв глаза, и тяжело дышала. А маленькая девочка жалась к ней и гладила рукой по спутанным волосам.

Чудовище остановилось в замешательстве. Пока оно лихорадочно раздумывало, что делать — просто пройти мимо, или напугать, или повернуться и нырнуть в заросли, девочка подняла голову и заметила его.

— Пожалуйста, помогите, — попросила девочка. — Мамочка упала и не может подняться. Пожалуйста!

Прятаться было поздно.

— Как вы сюда попали? — неприветливо спросило Чудовище, подходя поближе.

— Мы шли, шли и заблудились. Мы шли искать знахаря. Чтобы помог мамочке. Она очень больна, очень!

— Какие вам тут знахари? — в досаде воскликнуло Чудовище. — Лес тут, понятно?

— Помоги-и-и… — простонала женщина. — Не мне — ребенку. Мне уже поздно…

— Что с тобой? Можешь глаза открыть?

— Не могу… Я ослепла… Это от слез… Слишком много слез…

— Гром тебя разрази! — рассердилось Чудовище. — Как я вам помогу? Чем???

— Переночевать… — прошептала женщина и замолкла, обмякнув всем телом.

Чудовище отстранило ребенка и приложило ухо к груди женщины. Сердце билось, хоть и слабо. Она была еще жива.

— Ты кто? — обратилось Чудовище к девочке.

— Я — Дарёнка. Меня так зовут, потому что я — подарок, так мама говорит. А маму зовут Вера. Она потом проснется и сама скажет.

— Проснется… — с сомнением пробурчало Чудовище.

Ему страшно не хотелось обнаруживать местоположение своей норы, но делать было нечего. Наступал вечер, а оставлять двух женщин в ночном лесу, полном диких зверей, даже Чудовище не рискнуло бы.

— Иди за мной, — бросило Чудовище девочке, поднимая на руки ее мать.

Идти пришлось недолго.

— Какая уютная пещерка, — сказала Дарёнка, удивленно озираясь по сторонам. — Это вы сами устроили?

— И не пещера это вовсе, а нора, — буркнуло Чудовище. — Сами! То есть само.

— Что значит «само»? — переспросила девочка. — Так не бывает! Само — это которое неодушевленное. Веретено, например. Или решето. А вы — или сам, или сама. Вы же одушевленное! Правильно?

— Откуда ты такая умная взялась? — рыкнуло Чудовище. — С чего ты взяла, что я одушевленное? Я — Чудовище!

— Глупости, — возразила Дарёнка. — Вы очень даже ничего. Только не мылись давно. И не расчесывались.

— Мое дело, — самолюбиво сказало Чудовище. — Перед кем мне тут красоваться?

— Передо мной, — объяснила девочка. — Я ребенок и должна учиться прекрасному. У взрослых. Вот как мне вас называть?

— Чудовище, — упрямо набычилось Чудовище.

— Это очень грубо, — вздохнула девочка. — Я буду звать вас Чудик. Так симпатичнее. Чудик, а мама скоро проснется?

— М-м-м-м, — застонало Чудовище, как от зубной боли, вспомнив о том обязательстве, которое наложило на себя, вопреки всем своим страшным клятвам.

Женщина дышала неровно, прерывисто, и похоже, у нее начинался жар.

— Эй, ты, как тебя, Дарёнка, да? Держи котелок. Ты воды из родника набрать сумеешь? Там, у входа, возле ели. Я пока огонь разведу, — бросило Чудовище.

— Сумею, я самостоятельная, — серьезно сказала девочка. — Я много что умею. Мама ведь давно больна.

— Чем больна-то?

— Несчастной судьбой, — пояснила Дарёнка.

— Разве судьбой болеют? — поперхнулось Чудовище.

— Еще как, — коротко ответила Дарёнка, выходя из норы.

Чудовище в своем одиночестве могло полагаться только на себя.

Поэтому без знания целебных трав и минералов оно бы давно загнулось. В норе всегда был запас толченой осиновой коры, и травы чабреца, и сушеной малины, и барсучьего жира, и еще много чего. Вот эти снадобья и стало доставать из укромных уголков Чудовище.

— Чудик, куда воду? — раздалось из-за спины.

Чудовище подпрыгнуло, как ужаленное. Оно совершенно не привыкло к посторонним голосам в своей норе. Оно вообще было несколько удивлено, что еще не забыло человеческую речь.

— Давай сюда, к очагу; — распорядилось Чудовище. — Сейчас начнем лечить твою маму.

— Мама умрет? — спросила девочка.

— Умрет? Еще чего! Зачем ей умирать, когда мы ее лечить будем? — замотало головой Чудовище.

— А мама говорит, что время упущено, — сообщила девочка. — Потому что сильно обижалась на жизнь, и жизнь ей за это отомстила.

— Дура твоя мама, — рявкнуло Чудовище. — Ну то есть ошибается она. Жизнь, она с чего мстить-то будет? И за что, главное?

— За несогласие. Мама говорит, что поняла, да слишком поздно. Надо было раньше соглашаться.

— Ну чего сейчас об этом говорить? — рассудило Чудовище. — Вот потом и посмотрим, что там позже, что там раньше. Давай-ка вон кружку, будем ее отваром поить.

В этот вечер сил у больной хватило, только чтобы пару раз отвара попить. Но задышала ровнее, спокойнее.

— Завтра будем ее мыть и раны лечить, — решило Чудовище.

— Ей нельзя мыться! — запротестовала Дарёнка. — Видите, какая она! У нее кожа воды не принимает!

— Это она вашей воды не принимает, — не смутилось Чудовище. — А у меня тут чистая, родниковая. Целебная! А потом еще и пихтовым маслицем смажем. И медом диких пчел. Ты не бойся, Дарёнка, хуже не будет!

— Хуже не будет, — согласно повторил ребенок. — Я вам верю, Чудик! Вы лучше знаете…

У Чудовища появились новые заботы. Он решил, что солнце, ветер, родниковая водица, чистый лесной воздух и его травы — самое верное средство от загадочной болезни «несчастная судьба». Дарёнка оказалась смышленой и расторопной, она очень здорово ему помогала, и в норе прибиралась ловко и чисто. А самое главное, о чем Чудовище думал, затаив дыхание, — она нисколечко его не боялась. Девочка смотрела на него прямо и открыто, и на ее лице вовсе не отражалось ни брезгливости, ни отвращения, ни раздражения. Она ему улыбалась! И Чудовище поймало себя на том, что ему хочется улыбнуться в ответ. Но оно пока не могло — разучилось. А может, и не умело никогда?

Несколько дней женщина по имени Вера только спала, просыпаясь, когда ее поили отварами или смазывали маслом, а потом снова засыпала.

— Это она от усталости, — объяснила девочка. — Мы все шли и шли, мама все плакала и плакала, и ничего не могла есть, а потом мы совсем заблудились. Пока вы нас не нашли. Такое счастье нам выпало!

— Уж точно, счастье, — не стало спорить Чудовище. — Это ж чистая случайность, тут лес непроходимый, ни живой души. Сгинули бы, и никто могилки не нашел. Как это я на вас вышел?

— Вышел? Вы, что ли, вспомнили, что мужского рода? Да, Чудик? — вдруг обрадовалась Дарёнка.

— Э-э-э-э… Выходит, так, — смутился Чудик. — Ну, Чудовище такое, мужского рода.

— Не-е-е-ет, — засмеялась Дарёнка. — Какое же вы Чудовище? Оно страшное и злое!

— А я какое?

— А вы большой и добрый! И руки у вас целебные!

— Я большой… Я добрый… — недоверчиво повторяло Чудовище, словно пробуя слова на вкус. — Ты это… пошла бы, поиграла, что ли! А то все в делах да в делах. Дитя же!

— Я пойлу лучше малины пособираю, — схватилась за лукошко девочка. — У вас тут малина дикая — чудо просто!

— Ну иди, иди, все на свежем воздухе… — одобрило Чудовище, дивясь своим новым, непривычным и странным чувствам и ощущениям.

Через какое-то время женщина стала понемногу приходить в себя. Обрадованное Чудовище с удвоенной силой взялось вытягивать ее с того света. Вскоре уже они могли разговаривать.

— Что это за болезнь такая — «несчастная судьба»? — как-то спросило Чудовище. — Мне твоя дочка сказала…

— Правду сказала, — призналась женщина. — Дура я была, ох, дура! Сама себе болезнь накликала.

— Это как же?

— Да как… Так вот. Судьба у меня была, как я сейчас понимаю, обычная, как у всех. И хорошее, и плохое — всего помаленьку. Только я хорошее как должное принимала, а за плохое цеплялась. И ну обсуждать да осуждать! Жаловалась я много на судьбу. Муж, мол, мало внимания уделяет. Свекровь притесняет. Дом тесноват. Корова мало молока дает. Бусы у соседки в пять рядов, а у меня всего в три. Все мне казалось, что у других лучше, а меня обделила судьба. Ну, она и обиделась.