Фредерик Бегбедер - Идеаль Страница 9

Случалось, выйдя из отеля «Ararat Park Hyatt», я катился по гололеду под руку с близняшкой Миши Бартон. Когда я мчал по Театральному проезду, там уныло толпились бедняги, не попавшие в клуб «Osen», а напротив возвышалась статуя Ивана Федорова, русского Гуттенберга, оглушенного R&B и зажатого между магазином «Бентли», дистрибьютором «Феррари» и ювелирным бутиком «Булгари». Человек, давший в XVI веке старт русской литературе, теперь взят в тиски блядским клубом и шикарными гаражами и обязан слушать целый день напролет «Jenny from the Block»…[24] незавидная судьба! Через сто метров смурной Карл Маркс пристально смотрит, как рушат Большой театр, стыдливо прикрытый гигантским полотном с рекламой «Ролекса». Четырнадцать лет назад в вашем городе вообще не было рекламных щитов, теперь их тут больше, чем в Париже. Под ногами | у Маркса по-прежнему красуется его призыв: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» (отличный был бы слоган для швейцарского часовщика!). Это не тот ли Маркс, который писал: ничто не избежит разлагающего влияния капитализма? Он самый… Когда я думаю, что человек сорок владеют четвертью России… От судьбы не уйдешь… Известно ли вам, что в Освенциме, на месте бывшего лагерного склада, поляки построили дискотеку под чудным названием «System»? Один тоталитаризм приходит на смену другому — демократия тут мнимая, мы сразу перешли к постдемократической System. Ключевые слова для описания системы, которая царит в наши дни на планете, не «капитализм», а «плутократия хотизма». Коллективистская утопия, а следом коммерческая не оставили и мокрого места от нескольких столетий европейского гуманизма. Если желание, по Боссюэ (ваш собрат священник!), — это движение маятника от вожделения к отвращению и от отвращения к вожделению, то общество хотистов будет вечно метаться между этими двумя идеологиями — вожделизмом и отвращизмом. Вожделизм (ранее известный как зависть, чревоугодие, ревность, прожорливость и сверхпотребление) неминуемо приводит к отвращизму (ранее известному как нигилизм, фашизм, ненависть, терроризм, геноцид). Я вам наскучил? Может, вы и правы: кто мы такие, чтобы говорить о политике, — не тронь говно, и, главное, ни в коем случае не соглашайся с тем, что десятки миллионов людей погибли зря. Я вот думаю, не служит ли русский национализм, национализм вашей церкви и ваших правителей, прикрытием блистательного отсутствия декоммунизации. Когда нет правосудия, воцаряется страх. Именно по этой причине Владимир Буковский требовал устроить коммунистам Нюрнбергский процесс. Пока эта страна не посмотрит в глаза Истории, она не избавится от несчастий, поскольку у всех ее жителей поджилки трясутся. Прошлое не выбирают. Россия после 1991 года — это Германия в 1945-м, Испания после Франко, Италия после Муссолини, Франция после Петена и я после Франции. Атрофия памяти не поможет найти свою дорогу в жизни. Куда меня понесло, izvinite, никак ладан ударил в голову… Может, я возомнил себя Россией? Если уж на то пошло, я тоже ненавижу вспоминать. Я тоже боюсь своего прошлого и запрещаю себе мечтать, собственно, поэтому я и оказался здесь. В самом сердце System.

17

Зачем лыжи, мне вполне хватило скользких ботинок, чтобы стать королем слалома по грязному снегу на Петровке, между вездесущими сугробами и черными тяжелыми автомобилями, припаркованными в два ряда перед «Галереей». Я научился побеждать одиночество, складывая штабелями голых девиц в свою постель. Отец, вы никогда не узнаете, как сладко приказывать им целовать друг друга, высунув язык, до тех пор, пока они не повиснут обе на тонкой ниточке слюны. И что это я так западаю на секрецию танцовщиц? Обожаю высасывать содержимое их ртов и постоянно прошу, чтобы они на меня плюнули. Слюноотделение, по крайней мере, они не симулируют.

Мечтаю о девушке по вызову, у которой с верхней губы свисали бы сосульки: замороженная стриптизерка — что твой вампир в Карпатах. Мне кажется, я снова готов по-детски втюриться, а что такого, ну в самый последний раз… Пока я дрожу от холода на Арбате, музыка, доносящаяся из тумана, пробуждает во мне желание полюбить девушку, которой нет… Унылый прохожий в безразмерном пальто. Как в «Stranger in Moscow», лучшей песне звездного педофила Майкла Джексона. Вы знаете, о святой отец, наша встреча — мощный антидепрессант. Я даже не думал, что вы подействуете на меня так благотворно. Исповедь в храме Христа Спасителя — еще более гедонистическое предприятие, чем посещение «Hungry Duck» (хотя, как уверяет «Нью-Йорк таймс», это самый сумасшедший бар северного полушария). Я пытался просить помощи в одной психиатрической лечебнице вашего города, но дежурный врач отказался меня госпитализировать. У вас психушки забиты до отказа. Впрочем, мне повезло: говорят, они еще менее гостеприимны, чем в эпоху Солженицына. Ваш позолоченный купол куда лучше покрывает мою вину. Я в полной мере чувствую здесь свою незначительность. Ваш храм отстроили совсем недавно, но москвичи уже ненавидят его, потому что мэр Лужков вбухал в эти камни весь городской бюджет. В похабной нуворишской часовне так классно просить отпущения грехов. Но что-то я заболтался, и потом, столько пациентов ждут своей очереди поплакаться. До скорого, отец. У меня такое впечатление, что ваше молчание может спасти мне жизнь.

Не знаю, что вам о нем сказать: он пристал ко мне в «Night Flight» и я согласилась пойти с ним в гостиницу, ну и вот… Он был страшно милый, странноватый такой, очень романтический и больно нежный для такого рода заведений… Мы всегда побаиваемся милых клиентов, непонятно зачем они так пафосно клянутся в любви, при том, что мы берем по 500 долларов за полчаса и никогда не перезваниваем! <…> Он все время повторял, что ищет лицо фирмы, и я подумала, что это может мне пригодиться в профессиональном смысле: он твердил не переставая, что у меня груди тверже скул. Поэтому я и оставила ему свою визитку и бук. Знаете, большинство девочек из «Night Flight» снимается в эротических позах, у нас у всех есть визитки с портретом в одном белье. Так что фотки, которые вы обнаружили в его комнате, валяются в спальнях многих московских мужиков.

Ксения В., эскорт-герл.

Мы провели с Октавом несколько вечеров, но я его не знаю и мне нечего вам о нем сообщить. Он ни разу не делился со мной своими планами, и я заявляю, что шокирован и возмущен вашими методами. <…> Да, я признаю, что человек на фотографии в «Golden Dolls», — действительно я, но это еще ни о чем не говорит. Повторяю, я к данному делу не имею никакого отношения и, НЕТ, Я НЕ РАБОТАЮ НА СЕКРЕТНЫЕ СЛУЖБЫ, ну сколько можно? Меня просто подставили <…> Я подтверждаю, что заплатил по счету за трех девушек, угостив их шампанским и взбитыми сливками. Я готов сотрудничать с российской полицией и отвечать на все вопросы, которые мне будут заданы в связи с этим делом.

Ж.-М. Д.,

импортер GPS-антирадаров.

Не said he was looking for new faces. It was my dream to become a model so I accepted to take pictures at his studio. He was very professional so we had an affair together. It didn't last long, He said I was too young, he was nervous, always asking for my I.D. card.

But Karolina Kurkova was 15 when she signed her first contract with Miuccia Prada! I don't see the problem.[25]

Yurgita P., model, «Aristo agency», Moscow.

Я ничего о нем не знаю, но он мне говорил, что общается с одним священником. Православная церковь очень близка к властям. Возможно, он хотел выдать себя за боевика, чтобы подозрение пало на чеченских сепаратистов. Как знать?

Ирина В., PR-менеджер фриланс, ответственная за PR-поддержку и организацию мероприятий конкурса «Aristo Style of the Moment».

He знаю, поможет ли вам мой рассказ понять, что произошло. Как-то раз, во время фотосессии в его студии, этот психопат заявил, что сможет заставить меня заплакать два раза подряд, — просто расскажет мне одну историю, и все. Он хотел, чтобы у меня заблестели глаза, так картинка получается чувственнее. Я сказала, пусть попробует.

— Представь себе, — начал он, — белого медвежонка на льдине. Он весело прыгает вокруг своей матери, но внезапно в нее стреляет охотник. Мама-медведица шатается и заваливается на бок, по ее белоснежной шерсти расползается круглое алое пятно. Она рычит от боли. А медвежонок ничего не замечает, он продолжает резвиться, пока не понимает вдруг, что его мама лежит неподвижно. Поначалу ему кажется, что она спит. Он пихает ее, покусывает ей морду, обнюхивает закрытые глаза. Пытается поднять ей лапу, сначала одну, потом другую, но они тяжело падают в красный липкий снег. Тщетно пробует он ее разбудить. Проходит десять, двадцать, тридцать минут. В конце концов детеныш догадывается, что она умерла. Он принимается стонать, поначалу хрипло, тихонько, словно обиженный ребенок, потом кричит, ревет, воет на луну. Попробуй вообразить себе, как медвежонок, стоя в луже крови, понимает, что остался один на свете, и испускает нечеловеческие крики или, наоборот, человеческие, что еще хуже для животного.