Людмила Петрушевская - Дикие животные сказки (сборник) Страница 9

Но червь Феофан вздохнул, потянулся, так что карп дядя Сережа опять звякнул, и сказал, что еще не достиг чего-то, карп не расслышал чего.

То есть где-то там не рвано якобы и туда не достичь.

Карп дядя Сережа хотел предложить, что порвет где надо, но на этом червь Феофан ушел домой, в почву, а карп дядя Сережа попрощался мысленно со своей мечтой, что делать, не рвано так не рвано…

51. Жаберные щели

Карп дядя Сережа потому так стучал орденами, что в пруду можно было найти все — от пружин детской кровати Светланы Аллилуевой до медали «Столетие ГУМа».

Карп дядя Сережа, однако, собирал не это, а знаки отличия: за победу на конкурсе баянистов им. Вас. Андреева, за 1-е место в конкурсе чтецов «Мой милый, что тебе я сделала» и т. д.

Но главным украшением коллекции карпа дяди Сережи были все-таки значки типа «Герой Социалистического Труда», «Лауреат премии им. Воровского» и 1-е место на конкурсе молодежи до сорока лет в Канне, которые размещались у него в районе последнего брюшного плавника, т. к. все было забито встык.

Из-за обилия значков карп дядя Сережа (да и аппетит сказывался) почти не плавал, ходил по дну пешком, а в решающие моменты ползал, как античная рыбка целакантус.

Несмотря на это, плотва Клава, например, не раз сквозила мимо, тряся кружевными панталонами от мадам Тати (Париж).

Однако карп дядя Сережа уже в такие тонкости давно не вникал, а после того как главная цель и мечта его жизни, червь Феофан, не пошел на отношения, все интересы бедного карпа ограничились гастрономом на углу и поисками новых знаков отличия, для чего карп дядя Сережа уже приготовил жаберные щели, пошел и проколол у косметолога комара Томки.

52. Место в жизни

Сапожная щетка, которую ежик Гарик ошибочно принял в темноте за чувиху Зиночку, нашла наконец свое место в жизни, поскольку неутомимый микроб Гришка Джомолунгма, первопроходец, застолбил щетку Зиночку как национальный парк и заповедник, а также основал там гендирекцию, штаб ВОХР, егерскую службу и дом отдыха для беременных со всеми вытекающими последствиями типа запрещения подводной охоты, киносъемок и вертолетов.

Он много еще бы чего там намастырил, но леопард Эдуард хватился своей сапожной щетки (она выпала из несессера во время пешей прогулки, 160 км/час), долго ее искал и наконец обнаружил, — после чего начистил ею сапоги, причем не жалел гуталина.

Микроб Гришка Джомолунгма, однако, не сдался, усилил охрану, перешел на нелегалку, выставил пикеты и вынужден был решиться на эвакуацию только после того, как довольный Эдуард снова помчался в поля и уже на скорости 170 км/час вторично потерял щетку из несессера, на сей раз в кучу извести, лежащей для снижения кислотности почв.

Микроб Гришка Джомолунгма долго вел своих через мертвенно-белую пустыню, чуть ли не шесть недель, а в это время жук-солдат Андреич в сцеплении с женой Веркой напал из засады на щетку.

Тут они запировали на просторе, ели просто так, даже целыми кастрюлями, и утонченно, т. е. мазали гуталин на бутерброды, удивляясь своей безнаказанности.

Но потом они успокоились, поскольку, если это кто-то бросил, значит, оно ему не нужно.

Подать заявление о пропаже они не решились, слишком много приели, и в конце концов, пропадай моя телега, пустили щетину на засол.

Под гуталиновку оно очень подошло.

53. Ла Скала

Жаворонок Милочка, якобы всегда вставая раньше всех, заводила свой музыкальный будильник на четыре тридцать утра, но сама при этом не просыпалась.

Дело доходило до того, что она ставила свой будильник, допустим, на комод, а сама ночевала под столом на кухне, только чтобы не слышать звона.

Будильник, таким образом, звенел, все соседи постепенно просыпались, у лягушки Женечки бурлило в котлах, леопард Эдуард варил первую чашечку кофе, мышь Софа утаптывала новые опилки в комоде и т. д.

А умная Милочка спала сколько хотела, а потом, отдохнувши на славу, она вставала, не спеша полоскала горлышко лимонной настойкой (все это под звон будильника), хорошенечко отхаркивалась и приступала к вокальным упражнениям уже соло, разумеется, отключивши будильник.

Она готовилась к поступлению в миланскую оперу «Лестница», что в переводе звучит как «Ла Скала».

То есть, несмотря на то, что жаворонок Милочка жила в свое удовольствие, репутацию она сохранила безупречную.

Единственная закавыка: она вынуждена была петь, как поет будильник, чтобы никто ничего не заподозрил.

А с таким пением не то что на лестнице, и в Большом театре нечего делать, где всяко поют, но не как будильник же.

54. Женская красота

Как известно, женская красота дело изменчивое, и красавица жаба Люба, белая и пушистая, пришла к косметичке комару Томке с такими словами:

— Все цветешь, Томик.

— Да тьфу, — боясь сглазить, уклончиво ответила комар Томка.

— В отпуску, что ли, валандалась?

— Да тьфу, — снова возразила комар Томка.

— Бровки, реснички подправишь? — спросила жаба Люба, — и все остальное, как обычно. На ответственную свиданку иду.

— Да тьфу, — согласилась комар Томка.

Тут на глазах у изумленного бабочки Кузьмы, который тоже пришел подбрить брови и сделать паровую маску лица, жаба Люба сняла с себя все белое и пушистое, высунула морду и сказала спокойно:

— Если без косметики иду, никто меня не узнает.

— Да тьфу, — посоветовала ей комар Томка. Бабочка Кузьма, который в бытность свою гусеницей Николавной и не знал, что такое косметичка, носил пуховую шаль, синий вязаный жакет, зеленую юбку из синтетики и чулки в резиночку, теперь жадно слушал разговор и думал, как много было в жизни упущено, а ныне, сделай он макияж и надень то же, что носит жаба Люба, его сразу же приветствует из бузины воробей Гусейн с нехорошими предложениями.

«Неравенство, угнетение по принципу пола, дискриминация», — сказал сам себе бабочка Кузьма.

Тем временем его брови были приведены в порядок, и он повис над кастрюлей с паром, имея полотенце на кумполе.

— Представляешь, таракан этот Максимка женится, — сказала жаба Люба, закурив ментоловую, — на мне.

— Да тьфу, — привычно откликнулась комар Томка и начала мазать рожу Любы какой-то дрянью.

Видно было, что комар Томка завидует жабе Любе, это бабочка Кузьма просек тут же.

— А я думаю, — сказала жаба Люба, гася сигарету о свою морду, терять ей было нечего.

Тут комар Томка еще раз сплюнула и растерла меховой тапкой.

— Вот и я тоже считаю, — откликнулась жаба Люба, которая в намазанном желтой мазью состоянии выглядела даже лучше.

И бабочка Кузьма, вися над паром, тоже стал от всего сердца завидовать красавице жабе Любе.

55. Культура

Мышь Софа так всю жизнь и просидела бы взаперти в комоде леопарда Эдуарда, но она любила культуру и как-то раз пошла на вечерний сеанс в кино, однако на обратном пути была остановлена известным ежом Гарри.

— Ты, мочалка, — сказал еж Гарри, ухмыляясь, — закурить не найдется?

Мышь Софа спокойно достала сигареты «Кэмел» и зажигалку «Ронсон».

Еж Гарри не ожидал такого разворота событий и закурил.

Пошли дальше.

Поговорили о том о сем, Гарри интересовался новыми дисками, мышь Софа сказала, что да, у нее есть приобретение, Мендельсон в исполнении Эдди Рознер-Горовиц-Нюся Мильман, чумовая запись.

На самом деле это было Эдуардово, но мышь Софа мобилизовала все свое воображение.

Тогда еж Гарри вызвался послушать запись.

Темной вечерней порой трусливая мышь Софа привела ежа Гарри к фазенде леопарда Эдуарда, спросила: «Кто дома», — в ответ на что послышался дикий рев Эдуарда, т. к. леопард говорил в этот момент по телефону, видимо, с мамочкой, которая плохо слышала.

— Это ты?!! — спрашивал Эдуард, видимо, мамочку, а хитрая Софа пищала в ответ:

— Это я, дорогой, открывай.

Но поскольку никто не открывал, еж Гарри ждал обещанного и не уходил.

Тем временем, ничего не добившись, Эдуард положил трубку и врубил на полную мощность Мендельсона-Рознера-Горовиц-Мильман.

Ежик Гарик остолбенел и, будь что будет, свернулся в боевой клубок.

Тут умная мышь Софа отвалила под крыльцо.

Придя домой в комод, она тут же сказала мужу мыши Василию:

— Мендельсон, Шмендельсон, как мне все это остобрындело! (с ударением на «е»). Завел опять свою шарманку.

(Имея в виду Эдуарда).

Мышь муж Василий, который спал под грохот музыки, проснулся и прокричал:

— Как кино? Сыр на блюдце, а книгу дети доели.

И он опять заснул, а Софа долго не спала под Мендельсона, даже самая хорошая музыка надоест, если вам ее навязывают.

Разве это называется культура?

Даже еж свернулся.