Анхель де Куатьэ - Вавилонская блудница Страница 9

Но в постели, здесь, у него дома, ничего не изменилось. Нина продолжала быть холодной, показной. И хотя Сэм делал со своей стороны все возможное и невозможное, чтобы разжать эту скрученную в ней пружину, успеха он так и не добился. Нина, казалось, получала удовольствие только от одного: от производимого ею впечатления, от мужского шока.

Но Сэм – тертый калач. Он и не такое видел! На галлюциногенах, стимуляторах люди еще и не так зажигают… Впрочем, тут вся проблема именно в этом – они с Ниной ничего не принимали. Если бы у нее хоть что-то было, Сэм бы заметил. Обязательно. У него нюх. Но нет. Она чистая. Хоть олимпийский допингтест проводи. Но что же тогда с ней такое?!

У Сэма даже случился этой ночью приступ приапизма. Эрекция просто не спадала! Возбуждения, как такового, не было. Удовольствия – никакого. Но член стоял. Сэм не мог успокоиться. Но не сексуально, а психически. Нина занималась сексом, как мультяшный персонаж, как героиня японской анимационной порнографии. Она как нарисованная. Не живая. Машина.

– У тебя проблемы с оргазмом? – спросил он.

Нина обернулась и пригвоздила Сэма взглядом:

– Нет. У меня нет проблем с оргазмом.

– Но ты не кончаешь?.. – Сэм занервничал.

– Ты хочешь сказать, что я с тобой не кончаю? – улыбнулась Нина.

Этот ответ и эта улыбка привели Сэма в бешенство. Но он и виду не подал. У него железное правило: никогда не показывай женщине того, что у тебя на уме. Еще с малолетства Сам уяснил, что подобная откровенность ничем хорошим не заканчивается. Сначала ты рассказываешь женщине о себе, а потом она использует это против тебя. Намеренно и изощренно. Обязательно.

Впрочем, хорошо, что она это сказала. Теперь Сэм может не задавать целую серию запланированных вопросов. И так все понятно. Она с ним соревнуется. Вчера весь день была как заведенная. Но это не потому, что он такой сексуальный. Просто он не сдавался. Ни на секунду. Он продолжал ее гнуть, а она делала вид, что это ее лишь возбуждает.

Сэм должен был сдаться. Пасть на колени и восторженно застонать: «Боже мой, ты такая особенная! Ты меня затрахала! Как ни одна женщина! Я просто умер!». А Сэм ничего такого не сказал, даже вида не подал. Просто мчал всю дорогу, как на автомобильном ралли. Мчал, мчал, мчал… Он выдохся. А она даже не запыхалась. Ей, конечно, он этого не показал, но он выдохся.

На его молчаливый вопрос в четыре часа утра: «Еще?» – торжествующая, властная, спокойная, даже безмятежная улыбка-ответ: «Сколько хочешь. Тебе меня не сделать!»

– Никогда не мог понять, зачем женщины имитируют оргазм… – Сэм сделал ответный ход конем: едкость взамен на едкость. – Понравиться хочешь?

– Я слишком влюблена в себя, чтобы хотеть этого… – Нинино лицо озарилось улыбкой юного Нарцисса.

Сначала у них все было хорошо. Сэм рассказал новой подружке, что он актер. Он это делает всегда, и это почти всегда срабатывает. А когда понял, что девушка еще и с прибабахом, добавил, что играет в спектакле о маркизе де Саде женскую роль. Эта подробность на подобных женщин и вовсе действует безотказно.

Женщины повернуты на том, чтобы мужчинa их «чувствовал». Но что значит – «чувствовать женщину»? Угадывать, чего она хочет? Нет, это не совсем то. Если слишком хорошо угадываешь, они начинают капризничать. Понимать их «женскую душу»? Ну, наверное… Хотя главное – просто притвориться женщиной.

Сэм освоил это мастерство абсолютно. Но сегодня у него ничего не получалось.

– А ты не пробовала просто отдаться? – Сэм сказал это грубо, почти с наездом, но не истерично.

Нина удивленно посмотрела на Сэма. На миг ему показалось, что она не поняла, не расслышала его вопроса.

– Просто отдаться мужчине? – повторил Сэм, но уже другим, выпытывающем тоном. – Потерять свое «я», раствориться в нем? Насладиться… Только секс… Или любовь? Влюбиться…

– Отдаться?! – Нина вдруг расхохоталась. – Это когда я тебя трахаю?..

Первым его импульсом было желание убить Нину. Прямо тут, на месте. Но Сэм сдержался. Просто больная баба хочет вывести его из себя… Ничего не получится. Не на того напали.

– Ты – меня? – Сэм скорчил улыбку высокомерного могущества из роли Короля-Солнца. – Забавно…

Теперь нужно было сделать вид, что ему этот разговор наскучил. Он снова повернулся к своему любимому кофейному агрегату. Вода согрелась. Сэм нажал на кнопку, и в чашку полился отменный, дивно ароматный кофе.

Сэм сел за стол. Нина потянулась и убрала с него ноги.

– Или оставить? – улыбнулась она.

– Как тебе будет удобно, – улыбнулся он в ответ.

– Нет, как тебе, – почти пропела она и снова улыбнулась.

– И ты говоришь, что все происходит. Как написано в твоей книге, – Сэм решил сменить тему разговора.

– Да.

– И там есть это утро? – Сэм даже не спросил – он выразил уверенность в своем сомнении, он сыронизировал.

– Да.

– И сегодняшний день? – Сэм как-то напрягся.

Если бы он совсем не знал Нину, то было бы понятно, что она врет. Или просто так играет, забавляется. Но на Нину это не похоже. Ей нужно быть «бьюти и прити». Всегда. Поэтому врать, да так… Чтобы тебя взяли за задницу?.. Нет, это не в ее стиле. Не может быть!

«Бьюти и прити» – личное выражение Сэма, он произносит его с особенным, специфическим акцентом. Это выражение характеризует человека, для которого состояние его ногтей, например, важнее третьей мировой войны. И не дай бог кто-то заметит, что с его ногтем на правом безымянном пальце ноги что-то не так! Он непременно умрет от пережитого стресса.

У Нины, впрочем, особая форма «бьюти и прити». Ногти у нее тоже должны быть идеальными. Это факт. Но если с ними – с этими ногтями – что-то и случится, Нина убиваться не будет. Она улыбнется и скажет: «Только у меня мог так сломаться ноготь!» или «Как я обожаю свои заусенцы!» И не с ужасом, а с восторгом.

Но, как бы там ни было, глупо так безбожно подставляться и врать. Ведь Сэм может легко ее подловить и вывести на чистую воду. Это же такой удар по реноме! Скандал! «Нина лгунья и фантазерша!» Неужели эта властная победительница, которая «его трахает», может так подставиться?! В это верится с большим трудом.

– И сегодняшний день, – ответила Нина. – Он тоже там есть. В моей книге…

Она сказала это так, словно сделала Сэму одолжение. Протяжно, нараспев, но без удовольствия. Абсолютная уверенность…

– Нина, ты это серьезно? – Сэм чуть не прыснул со смеху. – Ты в своем уме?!

Нина посмотрела на Сэма, как на полное ничтожество.

– Сегодня мы пойдем в твою студию. Впрочем, не в твою. Это студия Клорис. Кстати, вопреки твоим опасениям, Клорис будет рада нашему знакомству. А вот твой друг – Раймонд – станет бледным, как полотно. Все закончится скандалом. Так будет сегодня.

У Сэма закружилась голова. Он с трудом взял себя в руки. Откуда она может все это знать?! Про Клорис он ей не рассказывал. Или рассказывал?.. Нет, Сэм никогда не говорит девушкам, что его театральный режиссер – женщина. Это принцип. Про Раймонда?.. Что он друг Сэма?

Ну, положим, она уже знала про нашу студию. Просто не призналась в этом. Тогда все встает на свои места – Клорис, Раймонд. Но откуда она знает, как он будет выглядеть?! И про скандал?! Впрочем, про скандал и про то, как он будет выглядеть – это она могла и придумать. Это неизвестно.

Но ведь станет известно?! Рассчитывает на совпадение?! Или действительно все, о чем она говорит, – правда?.. Ее книга… Эти истории об Учителе, медитативных путешествиях. О том, что в детстве ее вывезли из России, потому что на ней лежит какое-то страшное проклятье, связанное с этой страной…

– И по поводу секса, – Нина, словно ждала этой растерянности Сэма, словно специально ее добивалась. – Да, я кончаю во время секса. Что с того? Просто это не приносит мне никакого чувства удовлетворения. Когда мужчина начинает меня трогать, я вылетаю из тела и наблюдаю за этим со стороны.

Мое тело занимается сексом – ему это нужно. Но я – нет. Я нахожусь сверху, и вижу все сверху. Это как порнофильм. Самый красивый порнофильм. Я в нем прекрасна… Но это низшие энергии. Они убивают. Это для низших существ.

Секс в медитации – это другое. Когда ты выходишь из тела, и только в этот момент к тебе присоединяется другой. Ко мне приходит мой Учитель, и я наслаждаюсь Им. У духа нет пола. Это чистый обмен энергиями, никто ни у кого ничего не крадет.

Нина говорила это так – с такой силой, с такой убежденностью в голосе, что Сэм вдруг почувствовал себя ничтожеством. Ничтожеством, которое на протяжении суток что-то из себя выжимало, пыжилось, старалось, а за ним просто наблюдали. На него смотрели, как на вещь, как на игрушку, предназначенную для достижения физиологической разрядки. И при этом он был как на экзамене, сдавал строгому судье нормативы. Она получала удовольствие, но не удовлетворение. Она утверждала над ним собственное превосходство и ненавидела. Она кончала, но не растворялась в оргазме. Она его сделала.