Ширли Джексон - Лотерея Страница 9

— У меня нет детей, — вздохнула миссис Аллен. — Это все племянники и племянницы моего мужа.

Стоя перед камином, Эмили окинула взглядом комнату.

— Я вижу, вы разводите цветы, — сказала она и подошла к подоконнику, на котором стоял ряд цветочных горшков. — Я тоже люблю цветы. Вчера купила большой букет астр, чтобы хоть как-то украсить комнату. Но они слишком быстро вянут.

— Именно поэтому я предпочитаю комнатные цветы, — сказала миссис Аллен. — А вы не добавляли аспирин в воду? Тогда цветы стоят гораздо дольше.

— Увы, я плохо разбираюсь в таких вещах, — призналась Эмили. — Вот и про аспирин слышу впервые.

— Я всегда так делаю со срезанными цветами, — заметила миссис Аллен. — Вообще, цветы приятно оживляют обстановку.

Эмили с минуту помедлила у окна, вид из которого не впечатлял: пожарная лестница на другой стороне двора да кусочек улицы наискось в просвете между зданий. Затем она сделала глубокий вздох и повернулась со словами:

— Собственно говоря, миссис Аллен, я зашла к вам по конкретному поводу.

— Не только ради знакомства? — улыбнулась миссис Аллен.

— Я не знаю, как поступить. Мне не хотелось бы обращаться к домовладелице.

— В сложных ситуациях на ее содействие особо рассчитывать не приходится, — сказала миссис Аллен.

Эмили снова присела на кровать и серьезно взглянула на миссис Аллен — пожилая леди была сама кротость и приветливость.

— Дело, в общем-то, пустяковое, — продолжала Эмили. — Кое-кто временами пробирается в мою комнату.

Миссис Аллен подняла глаза.

— И у меня стали пропадать вещи, — закончила Эмили. — Всякие мелочи вроде носовых платков или дешевых побрякушек. Кое-кто хозяйничает в моей комнате, как у себя дома.

— Могу себе представить, — сказала миссис Аллен.

— Я не хочу поднимать шума по этому поводу, — сказала Эмили, — ведь ничего существенного не пропало. Но посторонним нечего делать там в мое отсутствие.

— Понимаю, — сказала миссис Аллен.

— Я заметила исчезновение вещей несколько дней назад. А в прошлое воскресенье я спускалась с крыши и увидела, как кое-кто выходит из моей комнаты.

— Вы узнали этого человека? — спросила миссис Аллен.

— Разумеется, — сказала Эмили.

Миссис Аллен задумчиво молчала.

— И вы не хотите впутывать в это дело хозяйку, — произнесла она наконец.

— Я совершенно не хочу скандала. Мне нужно только положить этому конец.

— Естественное желание, — согласилась миссис Аллен.

— Ведь это значит, что у кое-кого есть ключ от моей двери, — сказала Эмили, уже чуть не плача.

— В этом доме любым ключом можно открыть любую дверь, — сказала миссис Аллен. — Тут везде старые примитивные замки.

— Нужно, чтобы это прекратилось, — сказала Эмили. — В противном случае я буду вынуждена принять меры.

— Я очень хорошо вас понимаю. Некрасивая история. — Миссис Аллен встала. — Прошу меня извинить. Я быстро устаю, и сейчас мне пора в постель. Была счастлива с вами познакомиться.

— Я рада, что мы с вами наконец поговорили, — сказала Эмили, направляясь к двери. — Надеюсь, у меня больше не будет поводов для беспокойства. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — сказала миссис Аллен.

Но на следующий вечер, придя с работы, Эмили обнаружила пропажу грошовых сережек и двух пачек сигарет. Остаток вечера она провела в раздумьях, потом написала письмо мужу и легла спать. Утром она вышла из дома, завернула в аптеку на углу, позвонила с тамошнего телефона на работу и сказала, что сегодня не придет, потому что заболела. Затем вернулась в свою комнату и почти час тихонько просидела у приотворенной двери, пока не услышала, как миссис Аллен этажом ниже покинула свое жилище и неторопливо зашагала вниз по лестнице. Подождав, пока она выйдет на улицу, Эмили заперла свою дверь и с ключом в руке спустилась к комнате миссис Аллен.

«Если кто-нибудь меня заметит, скажу, будто спутала этажи, тут вполне можно ошибиться», — решила она. Замок открылся легко, и в первую минуту ей действительно показалось, что это ее собственная комната. Постель аккуратно заправлена, штора на окне опушена. Оставив дверь незапертой, Эмили подошла к окну и подняла штору. Теперь, при свете дня, можно было как следует оглядеться. Ощущение, что она проникает в чужую личную жизнь, было почти невыносимым. «Должно быть, она точно так же чувствовала себя в моей комнате», — подумала Эмили. Для начала она заглянула в шкаф, но там висели только синий халат и пара домашних платьев. Переместившись к комоду, она внимательно посмотрела на фото супруга миссис Аллен, прежде чем выдвинуть верхний ящик, — и вот они, ее носовые платки ровной стопочкой, рядом ее сигареты и ее серьги, а в уголке примостилась ее фарфоровая собачка. Похоже, здесь собраны и разложены в строгом порядке все украденные вещи. Она заглянула в два других ящика — те оказались пустыми — и вернулась к верхнему. Кроме ее вещей, там обнаружились пара черных трикотажных перчаток, пакет косметических салфеток и упаковка аспирина (не иначе как для цветов), а под стопкой ее платков лежали два чужих, простеньких, без рисунка.

Эмили пересчитывала носовые платки, когда слабый шум за спиной побудил ее обернуться. В дверях стояла миссис Аллен, молча глядя на нее. Эмили уронила платки обратно в ящик и попятилась от комода, чувствуя, как лицо ее заливает краска, а руки постыдно дрожат. Теперь самое время высказать все начистоту.

— Послушайте, миссис Аллен… — начала она и запнулась.

— Слушаю, — спокойно сказала миссис Аллен.

Почему-то Эмили не могла отвести взгляд от фотографии ее мужа. «Такой солидный, положительный человек, — думала она. — Наверно, они были счастливы вместе, а теперь она живет одна в типовой комнатушке, и у нее только два собственных носовых платка».

— Слушаю, — повторила миссис Аллен.

«Что она хочет от меня услышать? — думала Эмили. — Чего она ждет с таким светски-непринужденным видом?»

— Я к вам заглянула, — тоже почти светским тоном сказала она, — из-за ужасной головной боли. Хотела попросить аспирин. Вас не оказалось дома, а голова болела все сильнее, и я решила, что вы не будете возражать, если я зайду и возьму пару таблеток.

— Сочувствую, — сказала миссис Аллен. — Однако мне приятно, что вы уже считаете меня достаточно хорошей знакомой, чтобы заходить так запросто, по-соседски.

— Я ни за что не вошла бы сюда без спросу, если бы не головная боль, поверьте.

— Охотно верю. И давайте закроем эту тему. — Миссис Аллен подошла к комоду и выдвинула верхний ящик. Рука ее скользнула по носовым платкам и достала аспирин. — Примите две таблетки и вздремните часок.

— Спасибо, — сказала Эмили и пошла к двери. — Вы очень добры.

— Если потребуется моя помощь, обращайтесь.

— Спасибо, — снова сказала Эмили, открывая дверь. Чуть помешкав на пороге, она ничего не добавила и двинулась вверх по лестнице.

— Я загляну к вам попозже, — крикнула ей вслед миссис Аллен, — проведаю, как вы там.

«Виллиджер»[15]

Мисс Кларенс остановилась на углу Шестой авеню и Восьмой улицы и взглянула на часы. Четверть третьего — времени еще полно. Посему она завернула в ближайшее кафе и села у стойки, выложив на нее номер «Виллиджера», сумочку и «Пармскую обитель»[16] — некогда горячо за нее схватившись, она застряла на пятидесятой странице, но продолжала для пущей важности таскать книгу с собой. Спросила шоколадное мороженое и, пока бармен выполнял заказ, сходила к табачному прилавку за пачкой ментоловых сигарет. Вернулась к стойке, вскрыла пачку и закурила.

Мисс Кларенс было около тридцати пяти лет, двенадцать из каковых она прожила в Гринич-Виллидже. В двадцать три года она переехала в Нью-Йорк из городка на севере штата с намерением стать профессиональной танцовщицей. В ту пору все, кто хотел обучиться танцам, скульптуре или, скажем, переплетному делу, обычно селились в Гринич-Виллидже и прозябали на вспомоществование от провинциальной родни, мечтая скопить нужную для учебы сумму заработками в универмаге или книжной лавке. К счастью для мисс Кларенс, до этого она окончила секретарские курсы и потому смогла устроиться стенографисткой в контору угольной компании. Теперь, двенадцать лет спустя, она была личной секретаршей начальника и получала достаточно, чтобы одеваться по моде и снимать хорошую квартиру в доме неподалеку от парка. Вместе с еще одной девушкой из того же офиса она время от времени посещала балетные спектакли, а в письмах к старым друзьям шутливо именовала себя «крепким виллиджским орешком». Не слишком склонная к самокопанию, мисс Кларенс отдавала должное своим здравомыслию и расторопности, благодаря которым успешно справлялась с работой и обеспечивала себе достаток, на какой вряд ли могла бы рассчитывать в родном захолустье.