Сергей Носов - Член общества, или Голодное время Страница 9

“Я курьер. Ме – ня зовут Юлия ”. – “Здравствуйте, Юля”. “Юлия, поправила гостья. Я курьер ”.

То, что курьер, только сбило меня. От жены, я подумал.

Повестка, наверное, в суд. Хотя какая повестка? С курьером…

Она видела, что не врубаюсь. “ Долмат Фомич просил забрать материал для газеты. Знаете такого? ” Я обрадовался: “Ну, конечно, а как же? Вы проходите. Что же вы не проходите? ”

В общем, впустил.

“Готов материал? ” – “Да какой материал!.. Тоже мне материал!.. Два материала… (Ворчу.) Я бы сам занес. Не тот случай ”. – “У них еще нет офиса. Адрес редактора никто не знает ”. – “Но вы-то знаете? ” – “Я знаю… И потом, за меня не беспокойтесь, я не перетрудилась. Вы у меня за все время первый… – она запнулась, – не клиент, а как это?.. Адресат? ” “Сослуживец ”,- предположил я.

“Хотя бы ”,- согласилась курьер.

Я поинтересовался: “ А давно вы работаете? ” – “ Два месяца ”. – “И что же за два месяца ни с кем не… сообщались? ” – “Ни с кем. К вам первому ”. – “То есть числитесь просто? ” – “Нет, почему же, просто работы не было… большой ”. – “А сейчас появилась… большая?” -

“Как видите. Ну так где ваш труд? ”

“Раздевайтесь, – сказал я, спохватившись. – Я сейчас принесу ”.

“В другой раз, – сказала она. – Мне некогда ”.

“Некогда, некогда ”,- постукивало у меня в голове, когда поднимался к себе по лесенке. Там, на матрасе, записей не было. И под матрасом не было. Я сосредотачивался, вспоминал, не к месту и не ко времени заторможенный.

Вспомнил. Вложено в “Кулинарию ”.

Вниз спустился, подошел к телевизору. Так и есть: между вклейкой Телятина и вклейкой Свинина… Но почерк ужасный какой!.. Какие каракули!.. Фу ты, как нехорошо, как некрасиво!.. Да о чем же я думал, когда это все выписывал?..

Я вернулся к Юлии. “Знаете, я, пожалуй, перепишу. А то жуть какая-то… ” “ Сойдет ”,- сказала курьер и, свернув мои бумажки в трубочку, засунула в карман плаща.

Работа, конечно, не весть какая, но можно было бы и поаккуратнее.

“Это черновик. Я переделаю. Перепишу ”.- “Я вам сама перепечатаю. Не беспокойтесь ”. – “ Еще чего не хватало! -

Я попытался вынуть торчащую из кармана трубочку. – Вы же курьер! ” “Драться будем? ” – насмешливо спросила Юлия, резко от меня отстраняясь.

Ах вот ты какая… Ну что ж, я в конце концов к вам не напрашивался.

Пускай.

“Газета. Выйдет. Когда ”.- То был мой вопрос.

“Не знаю. Ее давно выпускают. Все не выпускается…” -

“Но деньги платят ”. – “ У нас богатые спонсоры ”.

“Тогда мне вот что скажите, Юлия… Который час? У меня часы не заведены ”. (Тю-тю.) “Двенадцатый. Долго спите,

Олег Николаевич ”. – “Разве заметно, что спал? ” -

“Заметно, что еще не проснулись ”. – “Ну уж нет! – сказал я и замотал головой: мол, проснулся. – Проснулся ”.

“Приходите в пятницу на заседание ”. – “Куда? ” – “Туда же, в Дубовую гостиную. Кстати, Долмат Фомич просил передать, что вы записаны в писательскую библиотеку. Для работы. Счастливо ”.

Я закрыл за ней дверь.

Итак, это называется “ для работы ”. Не знаю, догадывался ли Долмат Фомич, но книг у меня при моих обстоятельствах, в самом деле, не было ни од ной – кроме той, терентьевской “ Кулинарии ”. За тем же, допустим, “ Онегиным ” надо куда-то пойти, и вот я иду не куда-то туда, а туда, куда велено: в читальный зал, шутка ли сказать, писательской библиотеки (знать, и на эти сферы распространилось влияние моего покровителя).

Был принят ласково. “Ах, так это вы? Вы из Общества библиофилов? ”

Миловидная женщина достала мой формуляр, он уже был заполнен, оставалось только поставить подпись. Больше вопросов не задавала. Тогда я сам полюбопытствовал: “А что, вы всех членов Общества записываете в библиотеку? ” -

“Нет, конечно. Вы же не члены Союза писателей. Только три места на все ваше Общество ”.

Какая честь, подумал я, неужели я третий?

“ Вы второй ”,- сказала библиотекарша. “ А кто первый?

Долмат Фомич, наверное?! ” – “Нет, другой ”. – “Профессор

Скворлыгин? ” – “Нет, вы не знаете его ”. – “Его или ее?

Зоя Константиновна, да? ” – “Нет. Терентьев Всеволод

Иванович ”. – “Так ведь он же умер ”. – “Умер, – согласилась библиотекарша. – В таком случае вы не второй, а первый. Еще две вакансии… Вообще-то это нас не касается. Союз писателей сам по себе, а ваше Общество само по себе. Что будем читать? ”

Я попросил хрестоматию для восьмого класса. “ Ну что ж, – сказала библиотекарша, – можно и хрестоматию ”. – Она принесла хрестоматию.

Я сидел за круглым столом красного дерева – один, в тишине

– в уют ной дворцовой комнате со старинной мебелью и резным потолком, окру женный Брокгаузом и Эфроном, Сытиным и Сувориным, всем

“Всем Пе тербургом ”, всей-всей “Живописной Россией ” – сотнями томов в роскошных издательских переплетах, и листал, листал, перелистывал обыкновен ную школьную хрестоматию. Я был, как тот алкоголик, подшитый – при меряющий к себе рюмку запретной водки. Примирялся как будто с пе чатным текстом. Несмело. То был брак по расчету. Мне деньги платили. Я помнил.

Я тем себя успокаивал, перелистывая хрестоматию, что помнил: деньги платили – за это.

Я сдал всего Достоевского в “Старую книгу ”. Не зря. У

Достоевского мало едят. Пьют чай. Или чай пить. Или миру пропасть. Ни чая не надо, ни мира. Вспоминал о еде.

Генерал у Замятина (вспомнил) готовил самозабвенно картофель фри (во фритюре) – у себя “ на куличиках ”. О куличах. Калачах. Кренделях. Заболоцкий. Из-под пера выходило – чужое.

“ Взгляните ”,- сказал Долмат Фомич, передавая профессору

Скворлыгину две машинописные странички. – “Ну-кась, ну-кась. – Профессор Скворлыгин искал нетерпеливо очки по карманам; нашел; нацепил на нос; причмокнул губами; сглотнул слюну; сказал: – Мм-мээ ”. – И углубился в чтение.

ТРАКТИР “ВСЯКАЯ ВКУСНЯТИНА”

“В волшебном царстве калачей…”

В волшебном царстве калачей,

Где дым струится над пекарней,

Железный крендель, друг ночей,

Светил небесных светозарней.

Внизу под кренделем – содом.

Там тесто, выскочив из квашен,

Встает подобьем белых башен

И рвется в битву напролом.

Вперед! Настало время боя!

Ломая тысячи преград,

Оно ползет, урча и воя,

И не желает лезть назад.

Трещат столы, трясутся стены,

С высоких балок льет вода.

Но вот, подняв фонарь военный,

В чугун ударил тамада, -

И хлебопеки сквозь туман,

Как будто идолы в тиарах,

Летят, играя на цимбалах

Кастрюль неведомый канкан.

Н. Заболоцкий. “ Столбцы ”.

“Деньги дороги, да калачи дешевы ”. Ну-ну. В наше время как раз наоборот. Да все равно “ жива душа калачика просит

”. Что ж, попробуем:

КАЛАЧ ФИЛИППОВСКИЙ. Возьмите 8 стаканов муки, 2,5 стакана молока (это уже по тексту “Кулинарии ”), 1,5 пачки маргарина, 1,5 стакана сахарного песка, 5 штук яиц, 1 чайную ложку соли, 0,5 палочки дрожжей.

Дрожжи и половину нормы муки растворить в подогретом молоке. Опару хорошенько вымесить и поставить на…

Готовые калачи посыпать сахарной пудрой.

КРЕНДЕЛЬ. Крендель – род калача. Отличается особой формой и добавками: миндаль – 0,5 стакана, изюм – 1 стакан, корица молотая – 1 столовая ложка.

Если же вам не хватает талонов для этого теста, рекомендуем:

САМЫЙ ДЕШЕВЫЙ ТОРТ. Возьмите 1 стакан муки, 1 стакан песка,

1 стакан кефира, 1 яйцо, 0,5 чайной ложки соды – погасить уксусом, 2 – 3 столовые ложки какао… Добавьте в тесто 1 ложечку меда.

И приятного аппетита.

“По-моему, великолепно, – сказал профессор Скворлыгин. -

Даже пословицу подобрал, каков молодец!.. А как изящна концовка!.. “И приятного аппетита!.. ” Казалось бы, простые слова, но насколько точны, выразительны и уместны! ”

“А мне нравится “ и ”,- сказал Долмат Фомич. – Обратите внимание, не просто “ приятного аппетита ”, а “ и ”! “И приятного аппетита ”! Такое непринужденное интонирование… Нет, молодец, молодец… Лучший материал в номере, как ни крутите!.. ” “Друг мой! – Профессор

Скворлыгин тряс меня за руку. – Поздравляю. Искренне поздравляю! ”

Я не то чтобы затосковал по родному дому, не то чтобы мне уж совсем истерзала душу моя неприкаянность – или конкретно: достал бы майор со своими прихватами, хрен с ним и с ними, – но костюм при моем теперешнем положении в обществе мне бы не помешал. И я отправился за костюмом.

В нашей квартире приключился ремонт.

В моей – и еще раз: в моей! – в настоящей, напротив парка

Победы.

“ Не ждали? ” Точно, не ждали.

Оклеили зачем-то стены в прихожей какими-то жуткими обоями с омерзительными разводами как бы под мрамор. “Зачем? ”

“Красота спасет мир ”,- сострил Валера. Меня передернуло.

“Могли бы и посоветоваться”. Он промолчал. Так и есть: в моей комнате потолок белят. Вдвоем. Надежда разводит мел, а этот, значит, со стремянки спустился. “Ребята, а вы, я смотрю, надолго обосновались ”. “Но надо же делать что-то с квартирой, – Валера сказал. – Осторожно, не прислоняйся”.