Генри Миллер - Замри, как колибри. Новеллы Страница 9

В этом своем импровизированном вступлении я пытаюсь сказать, что при любых обстоятельствах люди менее суматошные успешней спасают то, что стоит спасать, — а задумывались вы когда-нибудь над тем, много ли есть на свете такого, что стоит спасать? — нежели те, кто командуют нами, думая, что у них на все есть ответ. Когда вы решаетесь заниматься такой простой, невинной вещью, как, например, акварельная живопись, то до некоторой степени избавляетесь от мучений, причиняемых обезумевшим миром, частью которого вы являетесь. Что бы вы ни изображали: цветы, звезды, лошадей или ангелов, вы начинаете с уважением и восхищением относиться ко всем элементам, составляющим нашу Вселенную. Вы не называете цветы друзьями, звезды — врагами или лошадей — коммунистами, а ангелов — фашистами. Вы принимаете их такими, какие они есть, и славите Господа, за то, что Он их такими создал. Вы не стремитесь улучшить мир или хотя бы себя. Вы учитесь видеть не то, что хочется видеть, но то, что есть. И то, что есть, в тысячу раз лучше того, что, как вам кажется, могло или должно было бы быть. Если б мы могли прекратить попытки переделать Вселенную, то увидели бы, что мир куда лучше, чем мы его себе представляем. В конце концов, мы владеем им всего несколько сот миллионов лет, иначе говоря, только начинаем его узнавать. И даже продолжай мы в том же духе еще миллиард лет, нет никакой уверенности, что в итоге познаем его. В начале, как и в конце, он остается тайной. И тайны полна каждая, даже самая малая, частица Вселенной. Это никак не связано с размером или расстоянием, величием или удаленностью. Все зависит от вашего взгляда на мир.

Каждый раз, когда мы создаем произведение искусства, возникает вопрос: “А нет ли тут чего-то такого, что не видно с первого взгляда?” И ответ всегда бывает положительным. В самом скромном предмете мы можем найти то, что ищем, — красоту, истину, божество. Художник не творит их, он их открывает в процессе создания картины. Когда это становится ему понятно, он способен продолжать без риска совершить грех, потому что тогда он еще и осознает, что ничего не изменится, напишет он свою картину или нет. Человек поет не потому, что надеется в один прекрасный день выйти на сцену в опере; он поет потому, что радость переполняет его сердце. Это прекрасно — слушать замечательную оперу, но еще прекрасней — повстречать на улице счастливого бродягу, который не может не петь, потому что у него радостно на душе. И этот ваш счастливый бродяга вовсе не ждет, что ему за исполнение кинут монетку. Он и не знает, что значит слово “исполнение”. Не денег ради человек делится своей радостью, она всегда только дарится.

Примечания

1

Приношу извинения Моше Надиру — еврейскому писателю, названием чьей книги я воспользовался. (Прим. автора.)

2

На грани (франц.).

3

Шапочное знакомство, не больше (франц.).

4

Само собой (франц.).

5

Бродяга (франц.).

6

Ныне (лат.).

7

И все (франц.).

8

Предисловие к альбому акварелей Г. Миллера под тем же названием, вышедшему в 1961 г. в издательстве M. Du Mont Schanberg, Cologne, Germany.

9

Любовей (франц.).

10

Для меня это неоспоримый факт, и все тут (франц.).

11

На этом свете (франц.).

12

— Ну что, пошли?

— Пошли (франц.).

13

Но я — уцелел! (франц.).