Джон Барт - Всяко третье размышленье Страница 9

— Стало быть, так, ребятки, — начал папа Проспер, когда вся команда высыпала из «ла саля», который остановился у обнесенного забором основания сооруженной из стальных ферм сторожевой башни, возвышавшейся в самом сердце Саут-Нека на сто, самое малое, футов и окруженной соснами и кустами, что росли у замусоренного устричными раковинами проселка. — Из скольких человек состоит наш отряд альпинистов, собирающихся отметить восхождением твой день рождения, а, Нед?

Именинник приступил к тщательному подсчету:

— Один, два, три, четыре, пять!

А затем, лукаво улыбнувшись:

— Или Джи не считается? — Так называл он Рассказчика. — Или я посчитал кого-то два раза?

«Нет» на оба вопроса, постановили родители, а смышленая Рут добавила, что, если бы оба глупых предположения брата оказались верными, у него все равно получилось бы пять.

— Умница, девочка! — захлопала в ладоши ее мама, а Рассказчик между тем пытался постичь арифметическую логику ее замечания. И: — Теперь внимательней, Джорджи. Сколько пар площадок придется нам, отважным альпинистам, одолеть, прежде чем мы доберемся до самого верха? Сосчитай-ка все четные.

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять… пять пар?

— Вот так совпадение, а? И на каждой второй площадке мы, альпинисты, будем останавливаться и оглядываться вокруг. Так?

— Зачем это? — удивился Нед.

Мы, остальные, понимающе заулыбались, но ничего ему не ответили.

— Порядок же восхождения будет таким: Первым, — мистер П. ткнул себя пальцем в грудь, — идет самый тяжелый член команды, дабы убедиться в прочности сооружения ГКО. Второй — победительница труднейшего коровье-покерного матча, в котором игроки шли ноздря в ноздрю, пока в Рок-Харборе заправочная станция «Тексако» не ополовинила стадо нашего именинника.

— У-у-у! — презрительно восклицает проигравший, а его сестра приседает в триумфальном реверансе.

— За и под ней — наш Почетный Гость, — (Нед поворачивается и отвешивает поклон), — за коим следует Гость Достопочтенный… — то есть Их Покорный, и вправду чувствующий себя почтённым включением в сей счастливый клан, но не умеющий выразить свою благодарность словами, — а вплотную за ним продвигается, замыкая шествие, главная устроительница нашего героического приключения, коей все мы поаплодируем.

Что мы и делаем, между тем как Ма Проспер пародийно воспроизводит реверанс своей дочери и предупреждает, что, если кто-либо из нас надумает споткнуться и упасть, на ее помощь пусть не рассчитывает, поскольку она акрофобка и будет цепляться за перила лестницы, как утопающий за соломинку.

— Акрофобка? — вслух изумляется Рассказчик.

— Поищи в словаре, дурачок, — предлагает Рут.

— Только не ощупью, — добавляет Нед. Все смеются, включая Рассказчика, который шутки не понял, но сознает, что таковая только что прозвучала, — зато он понимает последовавшее за смехом предостережение Неда:

— А то еще Рут под юбку залезешь.

— Поганец! — гневно восклицает его сестра — как будто никто не знает, что под юбкой у нее ничего, кроме теплых рейтуз, не нащупаешь.

Ее папа уже отпер позаимствованным в городе ключом висячий замок калитки, и мы, пройдя сквозь нее, поднимаемся в обозначенном порядке по первому маршу железных ступенек, придерживаясь руками в перчатках за перила и молча репетируя (четверо из пяти) роли, отведенные нам в пятиступенчатой церемонии, которую родители Неда сочинили, ничего ему не сказав. На первой из «вторых площадок» миссис Проспер провозглашает:

— Стоянка номер один!

Затем она собирает нас вокруг себя, поднимает вверх один указательный палец, указывает другим на сына и объявляет, громко и нараспев:

— Когда тебе был один год, ты писал в штаны, разве нет?

— Ничего подобного! — протестует Нед, но:

— Еще как! — чопорно подтверждает его сестра.

— Вперед и вверх, и довольно об этом, — приказывает Папа.

Добравшись до «Стоянки номер два!» (то есть четвертой площадки), он так же напевно сообщает:

— Когда тебе было два, ты пошел своими ногами, Нед!

— И принялся тараторить без умолку, — добавляет Мама.

— И тырить мои игрушки, — добавляет Сестричка.

— По-моему, я уже все понял, — стонет именинник. — Давайте поскорее закончим, а?

Однако:

— Не торопитесь, молодой человек, — говорит его мать и рекомендует всем нам присмотреться к тому, как изменяются окрестные виды по достижении нами очередной площадки. — Вот так же, вырастая, мы все лучше понимаем то, что видим, — поясняет она, — включая и нас самих.

К чему муж ее добавляет:

— Что и именуется инкрементальной панорамой, понятно? Испытайте этот термин при случае на каком-нибудь из ваших учителей.

И действительно, добравшись до третьей из четных площадок, на которой Рут в ее черед объявляет: «Стоянка номер три!» — а затем выпевает брату: «Когда тебе было три, мне было уже целых шесть!» — вся компания оказывается на уровне древесных крон, а Рассказчик задумывается, доводилось ли ему бывать — и на плоском, кан стол, восточном побережье штата Мэриленд вообще, и в самом приземистом Стратфорде/Бриджтауне, где лишь очень немногие (если такие есть вообще) здания насчитывают четыре этажа, — в таком удалении от земли, на каком ему предстоит…

— Стоянка номер четыре! — провозглашает он в соответствии с их секретным планом, когда они попадают туда, и добавляет в том же ритме, что и прочие: — Но когда тебе было четыре, я вообще не знал, что ты есть!

— Бе-бе-бе! — саркастически ответствует Почетный Гость, после чего Рассказчик пытается сдернуть со своего друга шапку, а мистер Проспер советует нам присмотреться к ондатровым хаткам — вон они, на болоте, — и принять во внимание, что если бы ГКО и Служба национальных парков не объявили недавно всю эту землю Национальным заповедником дикой природы, то ценные деревья ее были бы вырублены, а болота осушены и обращены в такие же фермерские угодья, как те, что занимают остальную часть нашего полуострова, — без всякого уважения к природной среде.

— К чему? — спрашивает Нед, и родители объясняют ему значение этих слов.

— А когда тебе было пять, — выпевает на Стоянке номер пять, последней перед верхушкой башни и наблюдательной будкой, миссис Проспер, — в детском садике вы подружились…

— Теперь тебе шесть! — возглашаем в унисон мы, хористы, занявшие места в своем углу площадки каждый и вращая глазами, наставленными на утвердившегося в центре ее именинника. — И вот какие стихи для тебя в этот праздник сложились:

С днем рождения, Нед,Много зим, много лет!И пусть счастье несетКаждый солнцеворот![23]

— Блеск! — признает именинник, очевиднейшим образом восхищенный, и все члены семьи обнимают его, а Рассказчик с завистью наблюдает за этим. Затем:

— Давайте все же поднимемся выше, — предлагает мистер П., — иначе пропустим то, ради чего притащились в такую даль. Порядок восхождения прежний, пожалуйста, и прошу соблюдать осторожность.

Последний короткий подъем совершается не по наклонной лестнице, но по вертикальной металлической, выходящей на узкий балкончик, что тянется вокруг наблюдательной будки. Когда мы начинаем подниматься, сестра Неда оказывается прямо над ним, и он восклицает: «А мы елочку видим!» — хотя по причине вышеупомянутой зимней формы одежды не видим мы ровно ничего. Собственно говоря, если не считать нескольких мимолетных мгновений, коими он обязан качелям и детской площадке, Рассказчик почти и не видел, как девчоночьи юбки вспархивают выше так называемых панталончиков, не говоря уж о том, что, по уверениям Друга Неда, сестра показывала ему далеко не один раз и что в ближайшее время года предъявит Рассказчику, играя с ним на чердаке семейства Проспер «в доктора»: о самом оголенном Таинстве.

— Мальчики… — неодобрительно произносит миссис П.

— Мальчиками и останутся, — полагает ее муж, уже вставший вверху лестницы, чтобы помочь каждому из нас выбраться на балкончик. — Похоже, мы поспели в самое время и нам даже с облачностью повезло. Только помните: прямо на солнце не смотреть, пока оно не уйдет за край земли почти целиком, хорошо?