Сергей Преображенский - Семь снов черного кота Страница 9

 - Дура! Ты что, не видишь?! — крикнул в ответ муж.

 Надо сказать, что Аня вовсе не считала себя дурой, она же не вышла в свое время замуж за высокого голубоглазого красавца Валерку Смирнова, хотя от его прикосновений по ее телу пробегала сладкая дрожь, кружилась голова и сами собой закрывались глаза. Нет, она вышла замуж за Пряхина, который был похож на черного таракана переростка. Кроме того, этот таракан был на четырнадцать лет старше Ани и начал уже лысеть. Несмотря на русскую фамилию, в роду у Пряхина явно не обошлось без примеси южных кровей, так как все тело его было покрыто густыми черными и чрезвычайно жесткими похожими на проволоку волосами. Впрочем, об этом Аня узнала уже после свадьбы, в первую брачную ночь. В первый момент кода она увидела супруга без одежды, теплая волна метнулась от желудка к горлу и Аня подумала, что ее стошнит прямо на дорогой персидский ковер, но ей удалось подавить рвотные позывы, и она даже смогла изобразить некое подобие страсти в постели.

 Короче, как уже было сказано, Аня вовсе не считала себя дурой и потому решила обидится.

 - Не хочешь, не говори! — сказала она и отвернулась.

 - Ладно, не дуйся! Иди сюда! — позвал Пряхин, не отрывая взгляда от телевизора.

 - Зачем? — спросила Аня, но все–таки медленным безразличным шагом подошла к мужу. Пряхин тут же сунул свои волосатые руки жене под платье и натренированным движением стянул с нее трусы. Надо сказать, что кроме всего прочего, к удивлению Ани, Пряхин оказался невероятно похотлив и мог исполнять свой супружеский долг по несколько раз на дню.

 - Что ты делаешь? Не надо! — машинально проговорила Аня, хотя и знала, что все отговорки в такой ситуации бесполезны, — Сейчас Жанна должна придти ковер пылесосить!

 - Ничего я успею! — успокоил Пряхин. Порой Ане казалось, скажи она ему, что у нее рак в последней стадии, и через час она умрет, он ответил бы: «Ничего я успею!».

 - Чего они хотят? — спросила Аня, кивнув головой на экран телевизора.

 - Денег они хотят! — ответил Пряхин, продолжая исполнять свой долг, — Идиоты, придурки! Не понимают что их денежки уже давно тю–тю! Узнать бы только какой гад пустил слух, что мой банк попал в черный список?

 Честно говоря, дела мужа Аню никогда не интересовали, денег которые он ей давал, хватало, а остальное не имело значения.

 - Мне надо будет на несколько дней исчезнуть! — проговорил Пряхин, застегивая брюки, — Переждать, пока все утрясется. Ты собери чемодан, рубашки трусы носки, ну, в общем, сама знаешь!

 - Ладно, я скажу Жанне, она соберет! — ответила Аня.

 * * *

 Едва Пряхин уехал, как тут же заявилась Анина подруга Светка. Девушки пили кампари, и Светка долго и нудно рассказывала про своего любовника, как он вытягивает из нее деньги, а сам катает на «ягуаре» молоденьких девчонок. Кончилось тем, что у нее потекла тушь, и она полезла в сумку за косметичкой.

 - Да кстати, я тут такую книжку купила, — сообщила Светка, вытаскивая из сумки небольшой коричневый томик, — просто чума! Короче фишка в том, что одновременно существуют все мыслимые варианты твоей жизни. Вот ты, к примеру, сейчас сидишь в своем доме на Рублевке и пьешь кампари, а в это же время в другом варианте своей жизни ты, работаешь дояркой и в данный момент выгребаешь навоз из коровника. Короче лучше сама прочти, я уже дочитала, так что могу тебе оставить!

 - Ладно, оставь, — согласилась Аня, — Только знаешь, что давай сейчас куда–нибудь завалимся, а то просто тоска зеленая!

 Девушки отправились в ночной клуб, где тоже было скучно, сонные стриптизеры уныло демонстрировали накаченные телеса, какие–то укуренные придурки пытались затеять драку, а пьяные девицы визжали, но как–то вяло без огонька. В результате в два часа ночи Аня, наконец, вернулась домой прошла в спальню, разделась и вдруг поняла, что боится ложиться в постель. Ей почему–то казалось, что стоит только уснуть и она опять провалится в свой вчерашний кошмар. Она даже хотела позвать шофера Володю, но, вспомнив его холодные стеклянные глаза, передумала.

 Наконец она пересилила свой страх, разделась, залезла под одеяло, но свет гасить не стала. И тут она увидела оставленную Светкой книгу. Аня взяла ее в руки и открыла наугад.

 «…На самом деле все, что записано в поле информации, было там всегда и всегда останется. Линии жизни существуют как киноленты. То, что прошло, не исчезло, а осталось. То, что еще только будет, есть уже сейчас. Текущий отрезок жизни — это материальная реализация пространства вариантов на данном отрезке линии жизни…»

 Чтение всегда действовало на Аню как снотворное, веки у нее сами собой начали смыкаться, но едва они окончательно закрылись, как девушка почувствовала, что комната начала вдруг вращаться вокруг нее. Причем все быстрее и быстрее. Чтобы остановить это крайне неприятное вращение, Ане пришлось все–таки снова открыть глаза, но теперь это уже была не ее спальня.

 * * *

 - Ну вот, наконец–то оклемалась! — сказала Клава, — А то ведь тебя хотели в реанимацию забрать, да я не дала. Сказала, что с Нюркой это бывает, не впервой, очухается! И вот очухалась!

 - Постой, а что со мной было? — спросила Аня.

 - Да ничего особенного, грохнулась на пол и начала биться как припадочная. Хорошо рядом мужик оказался, толстый такой и с портфелем. Он–то как раз реанимацию и вызвал! Айболиты раскудахтались «эпилепсия, эпилепсия»! А я им говорю: «Эх вы недоучки! Это же типичный синдром Больцмана–Эникевича!» Они сразу язык и прикусили! Ты Нюрка извини, что я так по–научному, я ведь раньше наукой занималась! Кандидат биологических наук, доцент. Работала в институте Общей Генетики. Мы там мышей клонировали, людей–то нам не разрешали! Помню, одна мышка у нас была, Маша, такая хорошенькая, шестка беленькая, гладкая, а глазки красненькие, и такие умные–умные!

 - А я королевой красоты была и фотомоделью, а потом замуж за банкира вышла! — сообщила Аня.

 - Верю! — сказала Клава и мечтательно вздохнула, — Да, раньше было хорошо!

 - Да какой раньше?! Всего пятнадцать минут назад я была королевой красоты и женой банкира! До того как уснула! Ведь это же сон?

 Клава как–то странно посмотрела на Аню и отвела глаза в сторону.

 - Ты извини меня Нюр, но мне кажется, что будет лучше, если ты сразу все узнаешь! — проговорила она глухим и каким–то совсем другим голосом, — Нет, это не сон, это суровая действительность. А сон он там, где ты королева красоты и жена банкира! Я тоже вначале думала, что это какой–то нелепый ночной кошмар, билась в истерике, пыталась куда–то бежать, как–то вырваться из этого ужаса, пока не поняла — это и есть жизнь. И никакой другой жизни нет, и не будет!

 - Нет, подожди! Я только сегодня целый день ездила по городу на своем белом мерседесе, покупала в бутиках платья от кутюр, потом с подругой пошла в ночной клуб, смотрела мужской стриптиз, засовывала мальчикам в плавки доллары, вернулась домой, легла в постель закрыла глаза и вдруг превратилась в нищую грязную старуху! Но ведь так не бывает!

 - Бывает! — ответила Клава, с грустью глядя на свою подругу, — В жизни каждого человека бывает такой день, когда он просыпается утром, и видит, что превратился в старое уродливое и никому не нужное существо. И все вокруг только и ждут, когда же, наконец, эта древняя развалина покинет белый свет и освободит их от своего присутствия!

 - Нет, я тебе не верю! Сон это вот это все! — Аня подбросила вверх валявшееся на кровати тряпье, — А белый мерседес это не сон, все что угодно, но только не сон! Скажи мне правду, что это было?

 - Хочешь правду? Ладно, хорошо я скажу тебе правду! Ты права, твой мерседес не просто сон! Это приступ алкогольного бреда, — у тебя белая горячка!

 Клавдия несколько секунд помолчала, затем уже тише добавила:

 - Ладно, не напрягайся ты так! Хочешь водки?

 - Нет! Я водку не пью. А у тебя текилы нет? Текилу я бы выпила.

 - Вот текилы нет, ты уж извини! — сказала подруга, налила в грязный стакан до половины водки и выпила залпом.

 * * *

 Клава ушла. Аня закрыла глаза и попыталась уснуть. Она была уверена, что стоит ей уснуть, и она снова вернется в ту, свою, казавшуюся теперь такой прекрасной жизнь. Но сон не приходил. Она полежала некоторое время с закрытыми глазами и поняла — так ей уснуть не удастся! И вдруг странная мысль словно обожгла ее. Как же она могла об этом забыть? Она вскочила, и начала лихорадочно одеваться.

 Через полчаса Аня была уже на Казанском вокзале. Она быстро спустилась в туалет, зашла в подсобку, нашла свой халат, сунула руку в карман — слава богу! Они были на месте, те восемь стодолларовых банкнот, которые она тогда отдала этой грязной старухе — себе самой! Она зажала деньги в кулаке и бросилась вон из вонючей коморки.

 В себя она пришла только на свежем воздухе, выскочив на площадь. На секунду Аня остановилась, она никак не могла решить, куда идти в первую очередь, в салон красоты или в бутик за новой одеждой? И тут какой–то молодой человек подозрительного вида с недельной щетиной возник перед ней словно из–под земли.