Д. Михневич - Календарь антирелигиозника на 1941 год Страница 11

При содействии меньшевиков и эсеров духовенство пыталось создать религиозные организации на фабриках и заводах и своей агитацией помешать росту влияния большевиков.

Почему Карл Маркс боролся с религией

Карл Маркс был и остается величайшим революционером всех времен и народов. Учение Маркса — марксизм, поднятое продолжателями его дела, Лениным и Сталиным, на новую высоту, в наше время стало учением миллионов передовых, сознательных, революционных трудящихся, пролетариев всех стран. Боевой клич Маркса — «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» — стал боевым кличем и знаменем рабочего класса во всем мире. Под этим знаменем идет борьба за коммунизм, за всеобщее братство, всеобщий союз народов во всем мире.

Карл Маркс и ого замечательный друг и боевой соратник Фридрих Энгельс еще молодыми людьми 90 лет назад выступили с первой программой рабочего класса — с «Манифестом коммунистической партии». В этом манифесте Маркс и Энгельс писали, что против коммунизма ополчились все враги народной свободы, все темные силы старого мира, все эксплоататоры и паразиты: римский папа и русский царь, генералы — душители рабочих и крестьян и всевозможные другие защитники интересов буржуазии.

Боками крестьяне гнули спины на помещиков, графов, баронов, князей, на монастырских и церковных землях, создавали для них богатства. Веками рабочие покорно работали на капиталистов. Эксплоататоры построили для угнетенных ими трудящихся кабаки и церкви. В кабаке, в сивухе порабощенные капиталом люди искали забвения своих страданий, топили свой человеческий образ. В церкви поп учил смирению, призывал к терпению, твердил: «Христос терпел и нам велел». Попы обещали и обещают обманчивое, призрачное счастье за гробом, рисовали и рисуют картины рая после смерти. В награду убогим и нищим, смиренным и кротким, униженным и ограбленным эксплоататорами обещали и обещают «царство божие». В восточных странах — в Китае, Индии и Японии — эксплоататоры одурманивают народ опиумом. Опиум — это сгустившийся сок снотворного мака, который курят. Накурившийся опиумом погружается в сон, ему снятся сказочные видения. Курение опиума разрушает здоровье, оглупляет, обезволивает человека. Маркс видел, что религия дает такое же обманчивое «утешение», какое дает курение опиума. Вот почему Маркс назвал религию опиумом народа. «Религия— опиум народа», — в этих словах дана глубоко правильная оценка религии. Религия дает такое же призрачное «счастье», какое дает пьяному водка, курильщику — опиум. Религия так же обессиливает, обезволивает человека, ослабляет его ум, как курение опиума обессиливает, обезволивает человека.

В противовес библейским и другим поповским сказкам о сотворении всего мира и человека богом Маркс показал, что «человек создает религию». Библия учит, что бог создал человека по своему образу и подобию. Марксистская материалистическая наука показала, что человек создает мир богов по образу и подобию того мира, в котором сам живет.

Религия — это фантастическое отражение человеческого общества. Маркс назвал религию вздохом угнетенной твари.

Ленин и Сталин не раз указывали на то, что религия рождается из бессилия человека перед силами эксплоататорского — феодального, капиталистического, буржуазного — общества, из бессилия трудящихся перед угнетателями и перед стихийными силами природы, которые его подавляют, против которых он бессилен бороться. Вот почему, когда трудящиеся начинают критиковать религию, они этим самым начинают критиковать и общество, породившее религию.

И именно потому, что Маркс считал религию вредной для народа, опиумом народа, он всю свою жизнь боролся против религии и религиозных предрассудков. Он считал, что эта борьба неотделима от борьбы за победу социализма. Маркс был убежден, что религия исчезнет только тогда, когда исчезнут условия, ее породившие, когда исчезнет классовое общество, когда исчезнет господство стихийных сил природы над человеком, когда человек овладеет этими силами и подчинит их себе.

Маркс резко критиковал христианство, как учение, оправдывающее рабство. Он указывал, что христианство защищает все несправедливости угнетателей в отношении угнетаемых, что оно оправдывает все мерзости господствующих классов. «Социальные принципы христианства, — писал он, — превозносят трусость, презрение к самому себе, самоунижение, подчинение, смирение…»[10]

В своей работе о Парижской Коммуне Маркс ставил в заслугу Парижской Коммуне, что она приступила немедленно к сокрушению власти духовенства, этого орудия духовного порабощения.

Маркс бичует двойную бухгалтерию буржуазии. По этой двойной бухгалтерии буржуазия проповедует религиозную нравственность трудящимся, а сама совершает гнуснейшие преступления по отношению к этим трудящимся.

Маркс писал: «Религиозное отражение действительного мира может вообще исчезнуть лишь тогда, когда отношения практической повседневной жизни людей будут выражаться в прозрачных и разумных связях их между собою и с природой. Строй общественного жизненного процесса, т. е. материального процесса производства, сбросит с себя мистическое туманное покрывало лишь тогда, когда он станет продуктом свободно обобществившихся людей и будет находиться под их сознательным планомерным контролем»[11].

То, что происходит после Октябрьской социалистической революции в СССР, полностью оправдывает это предвидение Маркса. В советском государстве в повседневной практической жизни создаются разумные связи между людьми и отношения людей к природе. Миллионы людей благодаря Октябрьской социалистической революции и тем изменениям, которые произошли в окружающей жизни, сбросили и сбрасывают с себя таинственное, туманное покрывало религии. Это происходит потому, что в коллективе, на социалистической фабрике, в колхозе, совхозе свободно объединившиеся для полезного и разумного труда люди научаются сознательно и планомерно руководить всей жизнью, всем хозяйством. Вот почему миллионы, десятки миллионов людей в СССР освобождаются от религии.

Декрет Парижской Коммуны (1871 г.) об отделении церкви от государства

Парижская Коммуна, принимая во внимание, что первым принципом Французской республики является свобода; что важнейшей из свобод является свобода совести; что бюджет культов противоречит этому принципу, так как насилует убеждения граждан; что, как показывают факты, духовенство было соучастником монархии в ее преступлениях против свободы, постановляет:

Ст. 1. Церковь отделяется от государства.

Ст. 2. Бюджет культов упраздняется.

Ст. 3. Так называемые неотчуждаемые имущества, принадлежащие религиозным конгрегациям, как движимые, так и недвижимые, объявляются национальной собственностью.

Ст. 4. Будет произведено немедленное обследование этих имуществ с целью выяснить их характер и передать их в распоряжение нации.

Такова была женская доля

Мне пришлось на себе испытать, какова раньше была женская доля. Помню унижения и оскорбления, насмешки и побои за невкусный борщ, за то, что невесела, и просто так, когда муж хотел зло сорвать.

Я была «незаконнорожденной», воспитывалась у одной старухи в Самаре. Горькую чашу оскорблений пришлось мне выпить до дна еще в детстве. Меня, ребенка, попрекали тем, что моя мать не венчалась. И даже мне временами самой казалось, что я не имею права жить, только позорю окружающих.

Когда мне было пятнадцать лет, чужие люди выдали меня замуж за старика. По закону брак разрешался с шестнадцати лет, но попу дали взятку, и он обвенчал.

Помню первую встречу с человеком, который стал потом моим мужем. Он тогда же сказал: «Помни, что беру тебя без роду, без племени».

И он это мне всегда напоминал. Да и поп сказал при венчании: «Жена да боится своего мужа».

Первое время, уходя, муж меня запирал. Возвращался поздно, пьяный. У меня от него не было детей, и это делало мою жизнь еще более тяжелой. Часто ходила я в церковь, исступленно молилась. Думала, что это бог послал мне страдания, и просила у него терпения.

Так прошло девять лет. Муж заболел, и мы переехали в Ялту. Встретился мне там человек, которого я полюбила. Но о разводе нечего было и думать. Тогда я решила бежать от мужа. Меня задержала полиция и, как преступницу, отправила к мужу «по этапу». Опять начались издевательства.

Человек, которого я любила, Федор, поселился после этого в Ливадии, устроился там садовником. Мы просили архиерея расторгнуть мой брак с первым мужем. Законная причина («прелюбодеяние») оказалась налицо, я была беременна и не скрывала, что отец ребенка — Федор. Но в разводе архиерей отказал, а на меня наложили церковное наказание: целый год отбивать каждый день по десять поклонов. Старик-муж торжественно в церкви «простил» меня, с лицемерным смирением сказав: «Христос терпел и нам велел». А я в синяках ходила все время после этого «прощения».