Владимир Петрухин - Мифы финно-угров Страница 15

До недавнего времени карелы почитали «Хозяйку земли» Маннутар. К ней обращались в заговоре, произносимом при начале сева:

«Маннутар, земли хозяйка,Ты заставь-ка дерн ожить,Землю плодородной быть…Просыпайся-ка, земля,Отгони свой сон, лужок,Пусть поднимутся здесь стебли,Пусть появятся здесь всходы…»

Плодородию в целом покровительствовали небесный бог Укко и его жена Рауни, семейные отношения которых вызвали особый интерес и возмущение епископа Агриколы (см. об этом ниже). Образ Укко сливался в представлениях финнов с образом общефинского небесного божества Юмалы. Функциями громовника в финском фольклоре были наделены также уже упоминавшийся Туури, Палванен, или Пайанен, которые, возможно, были эпитетами Укко, а также «атмосферный» бог Ильмаринен, который в карело-финских рунах превратился в культурного героя-кузнеца.

Кекри, или Кякри, согласно Агриколе, способствовал плодовитости скота (он известен в карельском и финском фольклоре как покровитель скота и урожая Кеури). Интересно, что сходным образом именовался и финский календарный праздник кекри или кеури, связанный и с поминовением умерших в конце октября — начале ноября, во время «раздела» между летом и зимой, когда заканчивался обмолот зерна. Именем «кеури» именовался и пастух, который последним пригонял скот в последний день выпаса, а также последний жнец во время уборки ржи. На праздник кеури топили баню и стелили постель для душ умерших предков — покровителей живых: считалось, что в этот день они возвращались с того света, и, если их хорошо принять, они обеспечат урожай и благополучие скота в будущем году.

Хийси оказывался у Агриколы не гигантским лосем и не лесным святилищем, а духом, помогающим в лесу, покровителем охоты у карел. «Мать вод» заводила рыбу в сети. Специально охоте на белок покровительствовал Ниркес (в карело-финском народном календаре долго сохранялся приходившийся на октябрь особый «день белки»), охоте на зайцев — Хатавайнен.

Финны и карелы, давно освоившие земледелие и скотоводство, не оставляли промысловой охоты. Поэтому среди их духов известны многочисленные «матери» зверей, от которых зависела удача в охоте: Керейтар — «золотая жена», мать лисиц, Лукутар — мать чернобурых лис, Йуолетар и Хиллерво — матери выдр, Тухеройнен — мать норок, Нокеайнен — мать соболей, Йуонертар — мать северных оленей. Все они могли именоваться дочерьми Тапио, хозяина леса. Почиталась и мать диких птиц, которые были ее «стадом», — старуха Холохонка, или Хейхенейкко (сходный образ известен обским уграм).

Агрикола сетовал в XVI в., что еще недавно финны и карелы поклонялись ложным богам (несмотря на существование «папской веры», ехидно замечал этот протестантский епископ), а также камням, пням, звездам и луне и приносили жертвы покойникам.

Хийси — лесной дух, ставший чертом

К древним духам, которым поклонялись все прибалтийские финны, относился и Хийси. Его имя восходит к названию священной рощи, где запрещалось ломать ветки и рубить деревья и где в древности хоронили умерших: одно из названий загробного мира и Северной страны Похьелы — Хиитола у финнов (Дом Хийси) и Хииела у эстонцев. Еще до недавнего времени в этих урочищах существовали жертвенники, куда приносили еду, пиво, деньги, шерсть, одежду и т. п. Хиитилайсет, или хииденвяки («народ Хийси») — это души людей, не нашедшие загробного пристанища. Путник, встретивший толпу этих духов — безголовых уродцев, движущихся в вихре или на лошадях «по тропе хийси», — может умереть или сойти с ума. Известны также отдельные культовые деревья хийси — береза, сосна, ель, а также озера хийси, каменные курганы и груды камней, называемые «камни Хийси». Рассказывают, что эти камни набросали древние великаны (Хитской камень и Хидгора известны и русскому населению Онежского озера). Самому Хийси приписывался великанский рост. Считалось, что у него есть сыновья и жена. После христианизации священные рощи были заброшены, а Хийси превратился в злого духа, лешего. Так стали именовать ад, чертей, нечистую силу — «народ хийси». Появились представления и о подводных хийси, чертях, обитающих в водоворотах и водопадах. Считалось, что у водяных хийси есть чудесный скот — можно подстеречь их коров, когда те выходят из озера пастись, а затем похитить их.

В финской руне «Сватовство в водопаде» парень пытается высватать у жены Хийси дочку. Та задает жениху трудные задания — вспахать голыми руками гадючье поле, срубить, не разбив, ледяной забор, свить веревку из мякины. Жених выполняет все эти задачи, и ему приводят невесту. Оказывается, что дочка Хийси «глазки изредка, но мыла, ушек вовсе не касалась». Жених, естественно, требует, чтобы ее отвели в баню и отмывали до тех пор, пока «лаки не размоет, каменка не изотрется»…

Пособниками Хийси являются вредоносные насекомые: шершень — «пташка Хийси», паучиха — «шлюха из рода Хийси». «Стрелы Хийси» несут болезни, к ним обращаются в заговорах колдуны. «Конь Хийси» — воплощение чумы. Явление Хийси человеку знаменовало смерть. Как и всякий леший, он мог погубить заблудившийся скот, а мог и спасти его, а также способствовать удачной охоте (о чем писал Агрикола).

Карельская руна повествует о том, как Хийси превратился в сатану с приходом христианства: Луё («Творец») спасается на лыжах от преследований «паганов» — язычников, последние настигают Творца на святой горе, помещают в глубокую яму и заваливают камнями. Но злокозненный кузнец Хийси требует, чтобы Творца заковали в цепь, которую он изготовит. Тем временем Творец молит Солнце, чтобы оно выпустило его на свободу. Солнце растопило камни и советует Творцу отправиться к кузнецу Хийси. Кузнец не узнает Луё — ведь он думает, что тот сидит в яме. Хитроумный Творец советует Хийси испытать выкованную цепь на прочность. Хийси, наконец, выковывает такую цепь, которую и сам не может порвать. Луё заговаривает цепь на шее у сатаны, чтобы он не смог вырваться.

В сказках, повествующих о происхождении нагромождения скал, разрушенных церквях и т. п., хийси — это древние великаны, которые могли бросаться огромными камнями, так что убивали сразу двух быков. Брошенный хийси камень становился порогом на реке; озерные рифы — это мосты, которые не достроили хийси; каменные гряды появились потому, что хийси бросались друг в друга камнями. О том, что хийси были некогда вытеснены христианской религией, свидетельствует их особая нелюбовь к церквям — они боятся колокольного звона; если хийси и строят днем церковь, то ночью они ее разрушают, или церковь обрушивается прямо на прихожан. Иногда хийси наделяются чудесными свойствами, которые в апокрифических легендах приписываются Творцу мира — они могут плавать на каменной лодке. Древние наскальные рисунки, камни-следовики с изображениями ступни — все это следы хийси. Недаром петроглифы Карелии именовались в русской традиции «бесовыми следками» — монахи даже выбили на них крест, чтобы противостоять нечистой силе.

Образ Хийси сливается со схожим образом злого духа Лембо, который также может выполнять функции лешего, покровителя зверей. Так, в одной финской руне зайчиха желает своему зайчонку «ног проворных, как благие крылья Лемпо». Представление о лембоях было заимствовано на севере русскими: считалось, что целые полчища их обитают в горах, они имеют свои села, где живут семьями. При этом они похищают проклятых родителями детей.

Тапио и Миэллики — хозяева леса

В отличие от Хийси, Тапио остался в верованиях финнов и карел по преимуществу духом-покровителем лесных промыслов, «золотым королем леса», «лесным седобородым старцем». В заговорах к нему обращались с просьбой о помощи в охоте; в лесу, возле пня — «стола Тапио» — ему оставляли мелкие приношения. Лесная страна именовалась Тапиола, или Метсола (иногда она отождествлялась с Похьелой как средоточием лесных богатств). Руна о певце Вяйнямёйнене рассказывает, как «мудрый старец Тапиолы» выходит из медной горы на золотой холм, чтобы послушать чудесное пение. Его женой считалась Миэлотар, Миэликки (Меттикки) — «лесная хозяйка», «мать» или «дочь леса», к которой также обращались охотники в заговорах с просьбой «отворить сундук медовый… выпустить золотого и серебряного зверя» или привести их «из дальней дали» — из самой Похьелы. Покровителями охотников считались также сын Тапио Вирбуса и дочь Тыыникки. К «лесным парням и девам» обращались в заговорах с просьбами сохранить пасущийся там скот. Особо выделялась Тапиотар, или Хонготар («Сосновица») — хозяйка соснового бора, которая считалась прародительницей медведей. Недаром череп убитого зверя с особыми церемониями хоронили на сосне: верили, что он возродится у своей матери, в лесу.