Елена Авадяева - 100 великих мореплавателей Страница 23

Моряки сошли на берег. Босые, одетые в лохмотья, по словам очевидца, "более худые, чем самая заморенная кляча", они шли, едва волоча ноги, к церкви Санта-Мария де ла Виктория — туда, где три года назад они присягали на верность королю и Кастилии. Теперь они шли, чтобы вознести молитвы за упокой души Магеллана, погибших товарищей, чтобы возблагодарить Бога за свое спасение.

Сразу после прибытия «Виктории» в Севилью на берегу Гвадалквивира у Торре д'Оро состоялось народное празднество в честь мореплавателей. Возглавляемые священником, оборванные матросы брели по улицам города, неся зажженные свечи, которые им вручили горожане.

Немного времени спустя в Севилью вернулись тринадцать человек, оставленных на островах Зеленого Мыса. Через год до Испании добрались еще четыре человека с "Тринидада".

В день возвращения Эль-Кано написал краткое донесение на имя короля. Он сообщал об итогах экспедиции, о смерти Магеллана, беспокоился о судьбе своих товарищей, оставшихся на островах Зеленого Мыса.

"Обращаюсь к вашему величеству со смиренной просьбой вызволить из плена тринадцать человек, которые так долго служили вашему величеству, потребовать их освобождения, как людей вам нужных. Ведь и их заслуга есть в том, что мы на деле доказали, что Земля есть шар, поплыв на запад, мы обошли вокруг нее и вернулись с востока. Смиренно прошу ваше величество в признание тяжких трудов, голода и жажды, стужи и жары, которые наши люди терпели, верно служа вашему величеству, милостиво споспешествовать их освобождению и приказать выдать им их долю пряностей из груза, который мы доставили в Испанию".

Между тем от продажи привезенных Эль-Кано пряностей испанская корона получила — за вычетом всех расходов на снаряжение флотилии Магеллана — довольно значительную прибыль. Король был доволен главным образом тем, что теперь Испания получила реальные права (с королевской точки зрения) на Острова Пряностей. Через семь лет эти «права» будут проданы португальцам за 350 тысяч золотых дукатов. А пока король наградил всех моряков «Виктории», настоял на выдаче пленных, и через пять месяцев они вернулись на родину. Эль-Кано была назначена ежегодная пенсия в 500 дукатов и пожалован герб с гордой надписью.

Однако спустя некоторое время Карл V вновь начал подумывать об организации экспедиции к Островам Пряностей. Несмотря на все перенесенные тяготы, Эль-Кано был готов вновь уйти на долгие годы в плавание и с полным основанием предполагал, что именно ему будет поручено возглавить экспедицию. Но король предпочел назначить Лоайсу, а Эль-Кано назначил кормчим. Эль-Кано хотел получить «дарованную» пенсию, но король приказал отсрочить ее выплату до возвращения из второй экспедиции. Эль-Кано не было суждено вернуться из этого плавания.

Этот человек был честен в словах и поступках — и тогда, когда давал показания в пользу Магеллана, и тогда, когда согласился принять участие в бунте. Он был хорошим моряком и опытным навигатором, умел сохранять мужество в самых безысходных ситуациях. До нас дошло только его донесение королю, несколько малоинтересных прошений и его завещание: "Я, Хуан-Себастьян Эль-Кано, капитан, уроженец города Гетарии, больной телом, но здравый духом, изъявляю свою последнюю волю…"

Долго и тяжело умирал он от цинги. Лоайса умер на семь дней раньше, всего семь дней Эль-Кано был капитан-генералом.

Его заслуги не были достойно оценены при жизни. Наследники Эль-Кано четыре десятка лет вели тяжбу с испанской короной, но так и не получили дарованной королем пенсии. А затем Эль-Кано остался в тени Магеллана.

Конечно, нет нужды противопоставлять их имена. Магеллан задумал и добился осуществления экспедиции, он использовал теоретическую идею о шарообразности Земли и повел свои каравеллы на запад, чтобы достичь далеких восточных островов. Только благодаря настойчивости и фанатичной вере Магеллана был открыт пролив, который по праву носит его имя. И он впервые пересек океан, который называют Великим.

Однако первое кругосветное плавание на свой страх и риск осуществил Хуан-Себастьян Эль-Кано. Нужно было обладать исключительным мужеством и настойчивостью, чтобы довести до Испании одинокую каравеллу без заходов в порты.

Еще Колумб верил, что шесть седьмых поверхности Земли покрыто сушей, что от Испании до Сипанго 2400 миль. И только после плавания Эль-Кано стало ясно, какой величины наша планета, сколько на ней воды и сколько земной тверди. Можно без преувеличения сказать: 7 сентября 1522 года перед человечеством открылся мир.

Тогда, 7 сентября, в Севилье было воскресенье. "Значит, мы ошиблись на день", — записал штурман «Виктории» в вахтенном журнале. На их календаре была суббота. Конечно, он не ошибся. Они впервые установили, что, огибая земной шар с востока на запад, человек выигрывает сутки.

Для набожных моряков «Виктории» это было трагедией. Еще бы! Просчитавшись на день, они "ели мясное по пятницам" и "справляли пасху в понедельник". Босые, в рваной одежде, шли они в церковь, шли и для того, чтобы принести покаяние, чтобы замолить грехи, в которых повинно было вращение Земли.

Джон Кабот и Себастьян Кабот

История английских исследований на Западе начинается с Джона Кабота и (1450–1498) его сына Себастьяна.

Джон Кабот был итальянцем, уроженцем Генуи, впоследствии он принял венецианское подданство. Настоящая его фамилия была Каботто. С юных лет он совершал морские путешествия, побывал в Мекке, священном городе арабов. Параллельно с Колумбом ему пришла мысль о возможности достичь Индии с Запада. Однако у него не хватало личных средств, чтобы организовать экспедицию. В 1484 году он и его сын уехали из Венеции, переселились в Англию и в Бристоле основали корабельную компанию.

Бристоль был оживленным портом, из года в год посылавшим корабли для исследования Запада. Но эти экспедиции не давали заметных результатов. Положение изменилось, когда Кабот получил от короля Генриха VII официальное разрешение захватывать в пользу Англии любые острова или материки, какие ему только удастся открыть. При этом ему было обещано исключительное право колонизации и торговли во вновь открытых землях.

Первое плавание было неудачным. Корабли сбились с пути, команда взбунтовалась и потребовала возвращения домой. Во второе плавание на небольшом судне «Метью» Кабот отправился в мае 1497 года. Он подошел к берегам Америки около острова Кэп-Бретон и, обогнув Нью-Брунсвик, приплыл к устью реки Святого Лаврентия. Возможно, что он побывал также у южных берегов Лабрадора. Джона Кабота сопровождал и сын его Себастьян, который потом совершал самостоятельные путешествия. Полагают, что он возглавил экспедицию после смерти отца. О второй экспедиции до нас дошло еще меньше сведений, чем о первой. Несомненно лишь то, что в 1498 году английские суда достигли Североамериканского материка и прошли вдоль его восточного побережья далеко на юго-запад. Моряки иногда высаживались на берег и встречали там индейцев, одетых в звериные шкуры, не имевших ни золота, ни жемчуга. Из-за недостатка припасов Себастьян Кабот повернул обратно и прибыл в Англию в том же 1498 году.

По мнению англичан, вторая экспедиция не оправдала себя. Она стоила больших средств и не доставила никаких прибылей и даже надежд на прибыли (на пушные богатства страны моряки не обратили внимания). Покрытые лесами, почти необитаемые берега новой земли никак не могли быть берегами Китая или Индии. И в течение нескольких десятилетий англичане не предпринимали новых попыток западным путем плыть к Восточной Азии.

В следующем году Каботу удалось побывать на Ньюфаундленде и в Новой Шотландии, а впоследствии Себастьян Кабот принимал участие в испанских экспедициях в Южную Америку.

О достижениях второй экспедиции Кабота мы знаем не из английских, а из испанских источников. На карте Хуана Ла Косы нанесена далеко к северу и северо-востоку от Эспаньолы и Кубы длинная береговая линия с реками и рядом географических названий, с заливом, на котором написано: "море, открытое англичанами", и с несколькими английскими флагами. Известно также, что Алонсо Охеда в конце июля 1500 года при заключении с короной договора на экспедицию 1501–1502 годов (закончившуюся полной неудачей) обязался продолжать открытия материка "вплоть до земель, посещенных английскими кораблями ". А Пьетро Мартир сообщил, что англичане "дошли до линии Гибралтара" (36° северной широты), то есть продвинулись несколько южнее Чесапикского залива.

Тогда еще никто не знал истинных размеров Америки, еще не определились границы между полем деятельности английских исследователей на севере и испанских на юге.

Озолотились же англичане иным путем. Практическим результатом плаваний Кабота было открытие мест богатейшей рыбной ловли у Большой Банки и американского побережья. В то время Европа потребляла большое количество рыбы, так как церковь предписывала пост и рыбный стол в течение очень многих дней в году. Таким образом, открытие рыбных отмелей (банок) имело колоссальное значение для экономики Англии. Вслед за Каботом на Запад потянулись разраставшиеся с каждым годом флотилии английских рыболовных судов. Надо полагать, что отдельные суда заплывали в район Большой Банки и раньше, но в начале XVI века Банка уже пестрела множеством английских, французских, португальских и голландских флагов. Рыбный промысел в этих водах приобретал все большее и большее значение.