Игорь Дамаскин - Я познаю мир. Разведка и шпионаж Страница 33

Кем была Таня?

В снежной мгле по деревне Петрищево двигалась фигурка – не то парень, не то девушка, в ватных брюках и телогрейке. Заглядывала в окошки, выявляла, где остановились немецкие солдаты. На окраине увидела несколько орудий и охранявших их часовых. Задание по разведке выполнено, можно возвращаться в отряд.

Путь лежит мимо конюшни. Оттуда доносится ржание – не лошадей, фашистских солдат, наверное, вспоминают свои похождения. Мелькнула мысль: "Если спалить конюшню, то завтра эти пушки не смогут двинуться на Москву". Сухое сено и спички – под рукой. "Фойер, пожар!" – заорали солдаты, выбегая из пылающей конюшни.

Им удалось схватить поджигателя. Притащили в дом, стали избивать. И вдруг с удивлением обнаружили, что это – девушка. Позвали офицеров, переводчика.

– Как тебя зовут?

– Таня.

– Кто тебя послал?

– Никто.

– Где твой отряд?

Молчание.

Снова избиение. Затем сорвали одежду, водили по деревне полуголую, показывали жителям. Девушка молчала, и никто ее не признал. Опять избивали. Потом соорудили виселицу и повесили.

Перед смертью она крикнула толпе согнанных жителей:

– Мы победим! Сталин с нами! Сталин придет!

Ее настоящего имени тогда так и не узнали. Оно стало известно позже. Ее звали Зоя Космодемьянская, ей было всего семнадцать лет. Еще совсем недавно она училась в московской школе.

Зоя стала первой из восьмидесяти шести женщин – Героев Советского Союза военного времени.

Может быть не столь значительным был ее подвиг, но сама ее величественная смерть стала символом мужества, весть о ней разнеслась по всему миру и стала примером для многих...

Легендарный разведчик

Слово "легендарный" редко применяется по отношению к каким–нибудь людям. Но выражение "легендарный разведчик" часто приходится слышать, когда говорят о Николае Ивановиче Кузнецове.

Он родился в деревне Зырянка Свердловской области. Учился в школе, техникуме, работал лесоустроителем. В общем, начало его биографии ничем не примечательно, если не считать удивительной способности к изучению немецкого языка. Он не только перечитал все немецкие книги в местных библиотеках, но и практиковался, разговаривая с детьми немецких колонистов и с учителем труда, немцем по национальности. Чтобы не возвращаться к вопросу о языке, заметим, что впоследствии он говорил на всех немецких диалектах как чистокровный немец, житель той или иной области Германии.

В двадцать с небольшим лет Николай, уже переехавший в Москву, работает по заданиям контрразведки, выявляет разведчиков, находящихся на службе в германском посольстве. Общаясь с ними, он, как губка, впитывает все, что пригодится ему впоследствии: их манеры, привычки, образ мыслей, шутки, анекдоты. Но и пользу контрразведке принес немалую. С его помощью завербовали некоего Крно, который давал хорошую информацию, в том числе немецкий посольский шифр; Флегеля – личного камердинера посла Германии. Кузнецов участвовал и в перехвате германской дипломатической почты, и в других операциях.

Николай Кузнецов

Но наступило 22 июня 1941 года. Из контрразведчика Николай Кузнецов переквалифицируется в разведчика.

В это время в немецкий тыл начали забрасывать небольшие, специально подготовленные группы, руководимые профессиональными разведчиками. Одни группы занимались диверсиями, другие сбором военной информации. Многие стали ядром крупных партизанских отрядов.

Руководителем одной из таких групп стал Дмитрий Медведев. К нему в группу и был сброшен на парашюте 25 августа 1942 года Николай Кузнецов.

У него было специальное задание, о котором, кроме командира, никто не знал. В вещевом мешке Грачева (такова была партизанская фамилия нового разведчика) хранился необычный багаж: обернутое в прорезиненный плащ полное обмундирование немецкого офицера, бумажник с различными немецкими документами на имя обер–лейтенанта Пауля Вильгельма Зиберта, но с фотографией Грачева, толстая пачка рейхсмарок, пистолет парабеллум с запасом обойм, предметы личной гигиены и множество всяких мелочей, которые могут понадобиться скромному немецкому офицеру.

В задачу Кузнецова – Грачева – Пауля Зиберта входило ведение разведки в оккупированном немцами украинском городе Ровно. Город был выбран не случайно: в нем размещались и действовали двести сорок три немецких тыловых учреждения, в которые стекалась самая разнообразная и важная информация со всех участков южного фланга советско–германского фронта.

И вот первый выход в оккупированный город. Представьте себя на его месте, в немецкой форме идущего по улицам, заполненным фашистскими солдатами и офицерами. Младшие отдают честь, им надо отвечать, старшим нужно козырять. Кто из них остановит и задаст какой–нибудь каверзный вопрос? Кто из них потребует документы? Кто заметит что–нибудь необычное во всем облике?

А вот и патруль. Он останавливает Пауля Зиберта. Офицер внимательно читает документы, потом вскидывает на разведчика глаза.

– Вы почему нарушаете форму одежды?

"Что у меня не так? – проносится в голове

Кузнецова. – Вроде все, как было у настоящего Зиберта на карточке..."

– На вас пилотка. А ее носят только на фронте. Вы должны быть в фуражке.

– А я только сегодня приехал из фронтового госпиталя и иду покупать фуражку...

– Хорошо. Можете идти. Больше не нарушайте...

Каждая мелочь, каждый пустяк, каждый штрих в биографии настоящего Пауля Зиберта, погибшего на фронте, имя, документы и прошлое которого он взял, жизненно важны. Нельзя совершить ни одной ошибки.

Постепенно Пауль Зиберт обживался в Ровно, приобретал конспиративные квартиры, помощников. У него уже была своя разведывательная группа, в том числе кучер, шофер, связные. Автомашины "заимствовали" в немецкой воинской части, перекрашивали, меняли номера. Появилась и "невеста" – Валя Довгер. Через подругу она познакомилась с сотрудником гестапо Лео Метко и в свою очередь познакомила его с Паулем Зибертом. Лео Метко свел его с другими немецкими офицерами, и вскоре круг знакомых разведчика расширился. От них он получил много ценной информации.

Однажды Кузнецов сообщил Медведеву о том, что 20 апреля 1943 года в Ровно состоится военный парад по случаю дня рождения Гитлера и о том, что на параде будет Эрих Кох, гаулейтер (правитель) Украины, палач украинcкого народа. Кузнецов ценой самопожертвования был готов совершить акт возмездия. Медведев дал согласие. Кузнецов вместе с Валей пробрался к самой трибуне. Но Кох на параде не появился.

Вскоре Валя Довгер получила известие о том, что ее отправляют в Германию. Под предлогом подачи прошения об оставлении его невесты в Ровно Кузнецов вместе с Валей напросился на прием к Коху. Это был еще один шанс расправиться с ним. Но стрелять было невозможно. В кабинете рядом с гауляйтером стояли два эсэсовца, а у ног Коха лежала овчарка, наблюдавшая за каждым жестом разведчика.

Расправиться с Кохом не удалось. Он дожил до конца войны. В 1959 году его судил польский суд. Остаток жизни Кох провел в тюрьме и умер в 1986 году.

Беседа с Кохом не оказалась напрасной. Обер–лейтенант, "воевавший под Курском", понравился ему, и Кох, между прочим, сказал, что немецкое командование собирается взять реванш за поражение под Сталинградом там, где воевал Пауль Зиберт. Это сообщение, подкрепленное информацией о переброске немецких войск в район Курской дуги, ушло в Москву.

Среди знакомых Пауля Зиберта был сотрудник абвера Ульрих фон Ортель. Именно он проговорился ему о подготовке покушения на участников конференции "Большой тройки" – Сталина, Рузвельта и Черчилля – в Тегеране.

Сам фон Ортель исчез из Ровно, распустив слухи о своем самоубийстве.

Основные дела ждали Пауля Зиберта впереди. Просто собирать и передавать информацию казалось Паулю Зиберту делом недостаточным. Он рвался в бой, считал, что его дело – уничтожать фашистских главарей.

Первым заместителем Эриха Коха был Пауль Даргель. Медведев разрешил Кузнецову ликвидировать его. Валя Довгер, работавшая в областном комиссариате, изучила его распорядок дня: ровно в 14.30 Даргель шел на обед, его сопровождал адъютант с красной папкой под мышкой.

20 сентября у здания немецкого комиссариата остановилась машина. В 14.30 из здания выплыла важная персона, которую сопровождал офицер с красным портфелем под мышкой. Сомнений не было – это был Даргель. Кузнецов, выйдя из машины, произвел два выстрела в упор. На другой день выяснилось, что убитыми оказались имперский советник Ганс Гель и его адъютант. Николай Иванович Кузнецов очень переживал эту неудачу. Ведь все совпадало: и время, и адъютант, правда, не с папкой, а с портфелем.