Владимир Новиков - Зарубежная литература древних эпох, средневековья и Возрождения Страница 34

И вдруг капризная судьба преподносит героям романа новый сюрприз: оказывается, Левкиппа… жива! В тот страшный день мор­ской погони пираты, как выяснилось лишь теперь, обезглавили дру­гую женщину, специально переодетую в тунику Левкиппы, и ее тело сбросили в море, предусмотрительно спрятав голову.

Левкиппу же разбойники выгодно продали в рабство, и она оказа­лась в… имении Мелиты (но под именем Лакэны). И несчастные влюб­ленные встретились снова. Хотя быть вместе им пока невозможно.

Внезапно возвращается муж Мелиты — Ферсандр. Он, оказывает­ся, тоже не погиб: и ему не суждено было утонуть в морской пучине. И Ферсандр, естественно, взбешен и оскорблен присутствием в его доме молодого и красивого тирийца.

Уверения Мелиты в том, что их отношения благородны и сугубо дружеские, не вызывают доверия и с гневом отвергаются. Клитофонт брошен в темницу. Ему предъявлены самые невероятные обвинения (в том числе — ив убийстве), и готовится суровое судебное разбира­тельство.

Ферсандр пока отправляется к друзьям. А коварный управляю­щий — надсмотрщик над рабами в имении — показывает ему Лев­киппу, и оскорбленный муж тут же влюбляется в нее.

Тем временем суд под нажимом Ферсандра и его сторонников приговаривает Клитофонта к смертной казни. Но этому предшество­вали события, без которых невозможен подобный роман.

Узнав, что Левкиппа — этоее рабыня Лакэна, Мелита поначалу страшно огорчается, но затем, покоренная верностью Клитофонта и тронутая бесконечными страданиями влюбленных, она пытается ор­ганизовать их побег. Мелита отдает Клитофонту свою одежду, и он, неузнанный, покидает ее дом. Но — очередная неудача: по пути его хватают и разоблачают (и в прямом, и в переносном смысле).

А в Эфес в качестве теора (священного посла) прибывает в это время Сострат — отец Левкиппы. И лишь случайность мешает им в первый же день встретиться в храме Артемиды, на защиту которой надеется измученная девушка.

Преодолевая все препятствия, вопреки множеству ложных обви­нений, Левкиппа доказывает свою невинность. В пещере лесного бога Пана чудесно звучит в ее честь сиринга — семиствольная тростнико­вая флейта, которая свидетельствует о непорочности девушки. Столь же убедительно подтверждается и благородство несчастной Мелиты. Народ, а затем и суд принимают сторону влюбленных. А посрамлен­ный Ферсандр бежит из города.

Клитофонт вместе с дядей (Сострат обнял наконец вновь обретен­ную дочь!) и возлюбленной, претерпев столько приключений и испы­таний, возвращается в Византии — свой родной город. Там и сыграли они долгожданную свадьбу.

Ю. В. Шанин

Плутарх ( ploutarchos) 46-120

Сравнительные жизнеописания (Bioi paralleloi) - (ок. 100-120)

«Сравнительные жизнеописания» — это 23 пары биографий: один грек, один римлянин, начиная с легендарных царей Тесея и Ромула и кончая Цезарем и Антонием, о которых Плутарх слышал еще от живых свидетелей. Для историков это драгоценный источник сведе­ний; но Плутарх писал не для историков. Он хотел, чтобы на приме­ре исторических лиц люди учились жить; поэтому он соединял их в пары по сходству характеров и поступков, а в конце каждой пары помещал сопоставление: кто в чем был лучше, а в чем хуже. Для со­временного читателя это самые скучные разделы, но для Плутарха они были главными. Вот как это выглядело.

Аристид (ум. ок. 467 до н. э.) был афинским государственным деятелем во время греко-персидских войн. При Марафоне он был одним из военачальников, но сам отказался от командования, передав его вождю, план которого считал лучшим. При Саламине в решаю­щем бою против Ксеркса он отбил у персов тот островок, на кото­ром потом был поставлен памятник в честь этого сражения. При Платее он начальствовал над всеми афинскими частями в союзной греческой армии. У него было прозвище Справедливый. Его соперни­ком был Фемистокл; раздоры были такие, что Аристид говорил: «Лучше всего бы афинянам взять да бросить в пропасть и меня и Фемистокла». Дело дошло до остракизма, «суда черепков»: каждый писал на черепке имя того, кого считал опасным для отечества. К Аристиду подошел неграмотный мужик: «Напиши здесь за меня: Аристид». — «А ты его знаешь?» — «Нет, но надоело слышать: Справедливый да Справедливый». Аристид написал, и ему пришлось. уйти в изгнание. Однако потом, перед Саламином, он сам пришел к Фемистоклу и сказал: «Бросим раздоры, дело у нас общее: ты лучше умеешь командовать, а я буду твоим советником». После победы, от­бивая у персов греческие города, он своею обходительностью побуж­дал их дружить с Афинами, а не со Спартой. Из этого сложился большой морской союз; Аристид объехал все города и распределил между ними союзные взносы так справедливо, что все остались до­вольны. Больше всего дивились, что при этом он не брал взяток и вернулся из объезда таким же бедняком, как был. Когда он умер, то не оставил средств даже на похороны; афиняне похоронили его за го­сударственный счет, а дочерей его выдали замуж с приданым из казны.

Катан Старший (234 —149до н. э.) в молодости участвовал во II Пунической войне Рима с Карфагеном, в зрелые годы воевал в Ис­пании и против азиатского царя Антиоха в Греции, а умер накануне III Пунической войны, к которой сам упорно призывал: каждую речь он кончал словами: «А кроме того, нужно разрушить Карфаген». Он был из незнатного рода и только собственными заслугами дошел до высшей государственной должности — цензорской: в Риме это было редкостью. Катон этим гордился и в каждой речи твердил о своих за­слугах; впрочем, когда его спросили, почему ему еще не воздвигли статую, он сказал: «Пусть лучше спрашивают, почему не воздвигли, чем почему воздвигли». Цензор должен был следить за общественны­ми нравами: Катон боролся с роскошью, изгонял из Рима греческих учителей за то, что их уроки подтачивают суровые нравы предков, исключил сенатора из сената за то, что он при людях поцеловал жену. Он говорил: «Не выстоять городу, где за красную рыбу платят доро­же, чем за рабочего вола». Он сам подавал пример своим суровым образом жизни: работал в поле, ел и пил то же, что его батраки, сам воспитывал сына, сам написал для него крупными буквами историю Рима, и книгу советов по сельскому хозяйству («как разбогатеть»), и многое другое. Врагов у него было много, в том числе лучший рим­ский полководец Сципион, победитель карфагенского Ганнибала; он всех пересилил, а Сципиона обвинил в превышении власти и недо­пустимой любви к греческой учености, и тот удалился в свое помес­тье. Как Нестор, он пережил три поколения; уже в старости, отбиваясь от нападок в суде, он сказал: «Тяжело, когда жизнь прожи­та с одними, а оправдываться приходится перед другими».

Сопоставление. В борьбе с соперниками Катон показал себя лучше, чем Аристид. Аристиду пришлось уйти в изгнание, а Катон спорил с соперниками в судах до глубокой старости и всегда выходил победителем. При этом Аристиду серьезным соперником был один Фемистокл, человек низкого рода, а Катону приходилось пробиваться в политику, когда у власти прочно стояла знать, и все-таки он достиг цели. — В борьбе с внешними врагами Аристид бился и при Мара­фоне, и при Саламине, и при Платеях, но всюду на вторых ролях, а Катон сам одерживал победы и в Испании и в Греции. Однако враги, с которыми воевал Катон, не шли ни в какое сравнение с устрашаю­щими полчищами Ксеркса. — Аристид умер в бедности, и это нехо­рошо: человек должен стремиться к достатку в своем доме, тогда будет в достатке и государство. Катон же показал себя отличным хо­зяином, и этим он лучше. С другой стороны, не зря говорят филосо­фы: «Только боги не знают нужды; чем меньше у человека потребностей, тем ближе он к богам». В таком случае бедность, про­исходящая не от расточительства, а от умеренности желаний, как у Аристида, лучше, чем богатство, даже такое, как у Катона: не проти­воречие ли, что Катон учит богатеть, а сам похваляется умереннос­тью? — Аристид был скромен, его хвалили другие, Катон же гордился своими заслугами и поминал их во всех своих речах; это не­хорошо. Аристид был независтлив, во время войны он честно помо­гал своему недоброжелателю Фемистоклу. Катон же из соперничества со Сципионом чуть не помешал его победе над Ганнибалом в Африке, а потом заставил этого великого человека уйти от дел и удалиться из Рима; это подавно нехорошо.

Агесилай (399—360 до н. э.) был спартанский царь, образец древней доблести времен начинавшегося падения нравов. Он был мал, хром, быстр и неприхотлив; его звали послушать певца, певшего, как соловей, он ответил: «Я слышал настоящего соловья». В походах он жил у всех на виду, а спал в храмах: «Чего не видят люди, пусть видят боги». Солдаты любили его так, что правительство сделало ему выговор: «Они любят тебя больше, чем отечество». Его возвел на пре­стол знаменитый полководец Лисандр, объявив его соперника неза­конным сыном прежнего царя; Лисандр надеялся сам править из-за спины Агесилая, но тот быстро взял власть в собственные руки. Аге­силай дважды спас Спарту. В первый раз он пошел войной на Пер­сию и завоевал бы ее, как потом Александр, но получил приказ вернуться, потому что вся Греция восстала против Спарты. Он вер­нулся и ударил восставшим в тыл; война затянулась, но Спарта устоя­ла. Во второй раз спартанцев наголову разбили фиванцы и подступили к самому городу; Агесилай с маленьким отрядом занял оборону, и фиванцы не отважились на приступ. По древнему закону воины, бежавшие от противника, позорно лишались гражданских прав; блюдя этот закон, Спарта осталась бы без граждан. Агесилай объявил: «Пусть сегодня закон спит, а завтра проснется» — и этим вышел из положения. Для войны нужны были деньги, Агесилай по­ехал зарабатывать их за море: там Египет восстал против Персии, и его призвали быть вождем. В Египте ему больше всего понравился жесткий тростник: из него можно было плести еще более скромные венки, чем в Спарте. Между восставшими начался раскол, Агесилай примкнул к тем, кто больше платил: «Я воюю не за Египет, а за при­быль Спарте». Здесь он и умер; тело его набальзамировали и отвезли на родину.