Николай Непомнящий - 100 великих сокровищ России Страница 41

Куликово поле — обширная равнина, ограниченная с трёх сторон течением Дона и Непрядвы. Восточную часть его пересекали река Смолка и овраги, поросшие лесом, кустарником. В Непрядву впадали речки Нижний и Средний Дубики.

В ночь перед битвой князь Дмитрий вместе с воеводой Боброком Волынским, выехав в поле, в глубокой тишине прислушивались к шуму, доносившемуся с Красного холма, где раскинулся стан Мамая. Неподалёку выли волки, тревожно кричали лебеди.

Князь Дмитрий разместил свои полки так, чтобы их фланги были прикрыты естественными преградами — речками, оврагами, ротами, мешающими татарской коннице развернуться во время боя. В Зелёной дубраве над рекой Смолкой спрятали конный Засадный полк, которым командовали князь Владимир Серпуховской и воевода Боброк. Он должен был прикрыть прорыв врагов.

Утро 8 сентября — утро Куликовской битвы — было очень туманным. Русские войска построились в боевой порядок: первым стоял Передовой полк, сформированный главным образом из пеших ратников, за ним — Большой полк под командой самого князя Дмитрия. Около берегов реки Смолки расположился полк Левой руки, а в берега Нижнего Дубика упирался полк Правой руки. За левым флангом Большого полка стал Резервный полк.

Дмитрий объехал ряды воинов, призывая их постоять за Русь. Сам он направился в Передовой полк, чтобы личным примером вдохновить бойцов. Около 11 часов, когда туман начал понемногу рассеиваться, русские войска завязали бой с передовыми отрядами татар, которые не ожидали атаки. Через некоторое время со стороны Красного холма ринулись основные силы татарских войск. Передовой полк их, состоявший из наёмной генуэзской пехоты, двигался плотной колонной, положив копья на плечи идущих впереди воинов. Рати стеной встали друг против друга.

Мамай наблюдал с высоты Красного холма, не участвуя в битве. Из полков выехали единоборцы: со стороны русских — Пересвет, а со стороны татар — Челубей. Разогнав коней, они ринулись, ударили с силой копьями и оба упали мёртвыми на землю. Поединок был сигналом к началу битвы. «Бысть стуку и грому великому между Доном и Днепром, пасть трупу человеческому на поле Куликове, пролиться крови на речке Непрядве», — рассказывает автор «Задонщины». В сражение ринулись огромные силы. Задыхаясь от тесноты, многие воины гибли под копытами коней.

Татарам, численно превосходившим русские войска, удалось прорваться через ряды пешего Передового полка, который, несмотря на упорное сопротивление, посечён был «как сено». Вступив в схватку с Большим полком, врага стали было одолевать, но русским удалось восстановить подрубленное княжеское знамя и отбить атаку. Татары перенесли удар на левый фланг, угрожая отрезать русских от переправ и прижать к Непрядве. Полк Левой руки начал отступать, бойцы гибли. Татары, уже уверенные в скорой победе, неслись вперёд, преследуя русских.

Но в этот момент воевода Засадного полка, спрятанного в Зелёной дубраве, дал сигнал к бою. Удар свежих сил сразу изменил обстановку. Орда обратилась в паническое бегство, удирая в степи. Русские до ночи преследовали бежавшего врага. Узнав о поражении Мамая, бежали и союзники его — литовский князь Ягайло и Олег Рязанский.

Восемь дней русские хоронили тела павших героев Куликовской битвы.

Радостно и торжественно встретила Москва 1 октября вернувшихся победителей. Весть о разгроме Мамая летела по русским землям и за их рубежи. Народ назвал князя Дмитрия Донским, признавая этим большую роль его в победе.

Куликовская битва имела огромное значение, она показала, на какой подвиг способен русский народ, объединившийся во главе с Москвой на борьбу за независимость. Она разрушила представление о непобедимости татаро-монгольских завоевателей, ускорила процесс создания единого русского государства.

Ежегодно в сентябре на Куликовом поле проводятся торжества, посвящённые дню воинской славы России, которые включают в себя воинские ритуалы, театрализованные представления и фестивали военно-исторических клубов, праздничные концертные программы, ярмарки и аттракционы.

Павловск

Поставленный на высоком берегу Славянки, дворец Камерона состоял из центрального трёхэтажного корпуса, близкого по форме кубу, и симметрично расположенных боковых полутораэтажных флигелей служебного назначения. Их соединяли полукруглые открытые одноэтажные галереи-переходы, украшенные колоннами, образуя перед главным фасадом, обращённым на юго-восток, небольшой парадный двор, куда по великолепной Тройной липовой аллее, подходящей к дворцу, подъезжали гости Павловска, Во втором этаже центрального корпуса размещались, как и обычно в усадебных постройках, парадные покои, в первом находились жилые комнаты, а в третьем — полуслужебные помещения. Боковые флигеля были отданы под хозяйственные службы: здесь располагались кладовые, кухни, комнаты для прислуги и т. д. Дворец, выросший на месте деревянного Паульлюста, разобранного по настоянию Камерона, строился довольно быстро: начатый в 1782 году, он был завершён через четыре года.

Главный фасад центрального корпуса Камерон украсил восемью парными колоннами коринфского ордера, поднятыми над рустованным первым этажом. Их мерный шаг подчёркивает некоторую растянутость фасада. Архитектор отказался здесь от традиционного фронтона, справедливо полагая, что его отсутствие усилит впечатление протяжённости, даже некоторой «распластанности», производимое с этой стороны зданием, впечатление тем более отчётливое, что колоннады полукруглых соединительных галерей словно продолжают «движение» колонн главного корпуса. Скульптурных украшений на фасаде не много: лишь под карнизом верхнего этажа тянется узкой полоской фриз с орнаментом в виде завитков аканта, да три круглых медальона с изображением сцен на античные сюжеты выделяются на гладкой поверхности стены. Камерон, как и другие мастера классицизма, умел и любил использовать спокойную стенную плоскость как элемент художественного решения.

В неменьшей мере, чем внешний облик, восхищало современников и внутреннее убранство дворца, сооружённого Камероном. В решении и отделке интерьеров архитектор мастерски использовал античные мотивы, органически сочетая их с элементами доживавшего свой век барокко.

В планах спроектированных им комнат и залов обычно нет строгой прямолинейности, они чрезвычайно разнообразны по форме, и мастер отнюдь не избегает изогнутых, прерывистых линий в различных сочетаниях, как не чуждается и украшений. Чувство меры и безупречный вкус позволяли ему создавать интерьеры художественно цельные, радовавшие глаз благородной сдержанностью, столь отличной от бьющей в глаза роскоши барочных залов. В отделке помещений Камерон охотно использовал мраморные античные фрагменты и слепки с них: вазы, статуи, росписи по мотивам древней мифологии. Вместе с тем архитектор смело применял и новые материалы: стекло с бронзой, как белое, так и цветное, красочные вставки из искусственных и естественных мраморов и уральских самоцветов.

Стены он чаще красил по штукатурке или обивал шёлком либо же шёлковыми обоями, а основными элементами убранства у него обычно были лишь лепные карнизы и пилястры, тоже исполненные в штукатурке.

6 ноября 1796 года умерла Екатерина II. Через шесть дней последовал императорский указ: «Село Павловское <… > переименовываем мы городом». Разумеется, на характер строительства здесь в последующие годы решающее влияние оказало то обстоятельство, что Павловск стал одной из летних резиденций самодержца.

В этих новых условиях не только Павел I, но и Мария Фёдоровна, считавшая себя ценительницей и покровительницей искусств, требовала от строителей Павловска больше парадности и торжественности, чем изящества. Архитектором, который в максимальной степени смог выполнить эти новые требования, стал Винченцо Бренна (иначе — Викентий Францевич, 1745–1820). В своих сооружениях, как монументальных, так и садово-парковых, Бренна придерживался принципов классической архитектуры, но трактовал их иначе, чем Камерон, чьи постройки были на редкость гармоничны и изящны.

Стиль Бренны отличался гораздо большей парадностью, торжественностью, даже некоторой тяжеловесностью — не благородная строгость дорики, а помпезность императорского Рима служила ему образцом. Не приходится удивляться, что именно этого архитектора выделил и приблизил к себе Павел, весьма неравнодушный к внешним знакам величия и могущества. В последние годы XVIII века работы в Павловске шли полным ходом: переоборудовался дворец, сооружались новые павильоны, углублялись и расчищались пруды, возводились мосты, высаживались доставленные издалека цветы, кустарники, деревья, осваивались ещё недавно дикие участки.

Основательным переделкам подвергся сам дворец, построенный Камероном, — центральное сооружение всего комплекса. Бренна надстроил и значительно расширил боковые корпуса и пристроил к южному из них Церковный флигель. Он решил совершенно по-новому конфигурацию галерей между центральным и боковыми корпусами. Эти соединительные одноэтажные галереи-переходы были расширены, над ними поднялся ещё один этаж, наконец, появились два новых изогнутых крыла, продолжившие полукруг старых галерей, едва не замкнув парадный плац перед дворцом, что сразу изменило его облик, превратив из приветливо раскрытой навстречу парку площадки в почти закрытое, обособленное пространство. Предполагалось даже соорудить ров перед плацем, подобно Михайловскому замку в Петербурге или крепости Бип в Павловске, чтобы ещё более изолировать и, как предполагалось, надёжно защитить дворец.