Елена Авадяева - 100 великих мореплавателей Страница 49

Октября 8 числа в 7 часу пополуночи увидели камчатскую землю, а 10 числа пополудни в 9 часу вошли в Авачинскую заливу и легли на якорь, причем уже имевшуюся пресную воду всю издержали, только остались две бочки, которую выгнали из морской воды через котлы огнем… 12 числа пришли в здешнюю святых апостол Петра и Павла гавань. А господин капитан-командор и по нижеписанное число, еще не возвратился…"

Эти выдержки, а тем более полный текст обстоятельного и содержательного рапорта, пролежавшего в течение двухсот лет под спудом в секретных архивах, дают ясное представление о том, какой ценой достался морякам пакетбота "Св. апостол Павел" успех их исторического похода.

Рапорт свидетельствует о многом, достойном восхищения: о правильном расчете и отличных навигационных познаниях самого Чирикова и подчиненных ему офицеров; о качествах настоящих исследователей, которыми обладали моряки пакетбота — упорстве, терпении и дисциплине во имя долга; о мужественном преодолении экипажем неслыханных трудностей в течение ста двадцати восьми дней непрерывного плавания под парусами; о героической выдержке всех участников похода, исполнявших свои обязанности даже в условиях такого ужасного испытания, как постоянная, более полутора месяцев изо дня в день, жажда, с которой не может сравниться и голод. Все преодолел русский человек.

Не слепому случаю, а замечательным качествам русских людей был обязан Алексей Ильич Чириков своим успешным походом. Именно глубокой верой его в моряков "Св. апостола Павла" объясняется то, что он с одним лишь офицером-штурманом Елагиным и сорока семью служителями (матросами) вместо семидесяти, переждав зиму в Петропавловской гавани, отважился на второй поход через океан к берегам Америки. Измученный цингой и чахоткой, он в 1742 году снова повел свой пакетбот на восток и снова достиг Алеутской гряды (острова Атту).

Крайняя изнуренность экипажа вынудила Чирикова прервать повторное плавание и поиски Беринга. Взяв обратный курс, он повел пакетбот к Авачинской губе, прошел с юга на расстоянии видимости мимо Командорских островов, не предполагая, что на одном из них бедствуют моряки флагманского корабля, и вновь благополучно возвратился в Петропавловск-Камчатский.

Честь рапортовать о выполнении задач, возложенных на экспедицию, по праву досталась тому, от кого Адмиралтейств-коллегия ждала "доброго плода" просвещенному мореплавателю, смелому новатору, самоотверженно выполнившему до конца свой долг исследователя.

Таким справедливо прослыл капитан-командор Алексей Ильич Чириков среди современников, таким вошел он в историю нашей страны.

Чириков пережил Беринга на восемь лет. Цынга, которой заболел он на обратном пути из Америки в Петропавловск-Камчатский, пагубно отразилась на его здоровье. Поэтому Чириков послал на имя императрицы Елизаветы еще из Енисейска (где некоторое время жил после окончания работ экспедиции) ходатайство об увольнении в отставку по болезни или о переводе в Петербург "к делам таким, которые бы он по слабости здоровья своего несть мог". Содержащее эти строки, официально пересказывающее их постановление Адмиралтейств-коллегий, найденное историком В. Верхом среди бумаг адмирала Нагаева, школьного товарища Чирикова, документально подтверждает тот факт, что ходатайство мореплавателя было удовлетворено и он был вызван в Петербург. В постановлении, адресованном Нагаеву, было сказано: "…И сего апреля 18 дня (1746 года)… Адмиралтейств-коллегия определила: означенному Чирикову, доколе флот капитанами укомплектуется, быть здесь[12] [В Петербурге] и определить его в присутствие в Академическую Экспедицию к смотрению над школами на месте вашем; для того вам с ним, Чириковым, учинить смену… а о том же к капитану Чирикову, и для ведома в Кронштадт указы посланы, и в Экспедицию Академии и школ сообщено…"

Назначенный вместо Нагаева начальником всех учебных заведений флота, произведенный в капитан-командоры, Чириков, однако, недолго пробыл в Петербурге. Здоровье мореплавателя продолжало ухудшаться.

Для него был не годен климат прибалтийских мест. Пытаясь спасти измученного многолетними лишениями капитан-командора, Адмиралтейств-коллегия перевела его в Москву на должность уполномоченного по делам флота. К сожалению, перемена климата уже не могла помочь больному, и он в 1748 году "на страстной неделе" скончался "по крайней слабости здоровья своего, расстроенного чахоткою и цинготною болезнью", как сказано было в статье, посвященной Чирикову в "Ежемесячных сочинениях", выходивших тогда в Петербурге.

Именем Чирикова назван ряд мест в северной части Тихого океана (мыс Чирикова у входа в Тауйскую губу на Охотском море, остров Чирикова в заливе Аляска, мыс Чирикова на острове Атту в Алеутской гряде и др.). Эти названия, сохранившиеся до наших дней, подтверждают сказанное о Чирикове участником экспедиции историографом Миллером: "Память его у всех… в забвение не придет".

Степан Малыгин

Начальник западного отряда Великой Северной экспедиции, на который возлагалось картографирование побережья между устьями Печоры и Оби, Степан Гаврилович Малыгин считался на русском флоте блестящим знатоком штурманского дела. Его имя с большим уважением произносилось не только в кругу близких друзей, но и многочисленными учениками, которых Малыгин обучил вождению судов в море.

Год рождения Малыгина не установлен. Известно лишь, что в 1711 году он учился в Московской навигацкой школе, в 1717 году окончил ее и был направлен на флот гардемарином. В 1728 году Малыгина произвели в унтер-лейтенанты.

Плавая на различных судах из Балтийского моря в Баренцево, Малыгин получил хорошую морскую подготовку и вскоре стал крупнейшим специалистом штурманского дела. В 1731 году он представил на отзыв в Академию наук свой труд, первое в русском флоте руководство по навигации. В нем Малыгин подробно описал устройство морского компаса и правила пользования им, дал общее понятие о градусной сетке глобуса, объяснил методы плавания при помощи плоских и меркаторских карт с приложением самих карт и пояснительных чертежей. Описание метода кораблевождения по редукционной карте, составленное Малыгиным, было сделано на высоком по тому времени научном уровне.

Книга получила положительный отзыв Академии наук и к 1733 году была издана.

В феврале 1734 года по инициативе президента Адмиралтейств-коллегий адмирала Н Ф. Головина для подготовки штурманов военно-морского флота была учреждена Штурманская рота. Малыгин был назначен в нее преподавателем.

Однако не прошло и двух лет, как Малыгин вынужден был прервать свою работу в Штурманской роте. В 1735 году его послали в Вятскую губернию для сбора денежной казны, а затем отозвали из этой командировки и в начале 1736 года назначили начальником западного отряда Великой Северной экспедиции вместо отстраненных Адмиралтейств-коллегией "за многие непорядочные, нерадетельные, леностные и глупые поступки" С. Муравьева и М Павлова.

Адмиралтейств-коллегия не ограничилась одним назначением Малыгина. Она приняла меры к обеспечению деятельности отряда, который должен был во что бы то ни стало провести запланированные исследования Малыгину предписывалось организовать специальный сухопутный отряд для постановки на побережье Обской губы приметных знаков (маяков) и измерения расстояния между ними, а также для поиска удобных мест стоянок и зимовок кораблей. Адмиралтейств-коллегия предписывала также укомплектовать экипаж наиболее крепкого коча (а их у отряда было два — «Обь» и "Экспедицион") надежными людьми и весной выйти из Печоры к проливу Югорский Шар, куда должны были подойти боты «Первый» и «Второй», построенные в Архангельске. Вступив возле Югорского Шара в командование всеми судами, Малыгин должен был отправиться для картографии побережья. В случае, если предусмотренные инструкцией задачи не удастся выполнить в одно лето, отряд Малыгина должен был стать на зимовку в удобном месте вблизи конечной достигнутой точки, с тем, чтобы в следующую навигацию продолжить работу.

Приняв в свое ведение суда и команду, Малыгин начал деятельно готовиться к экспедиции. В мае 1736 года он приступил к ремонту коча «Экспедицион», получившего в результате двухлетнего плавания во льдах серьезные повреждения. Вскоре коч был готов к походу. 27 мая, когда прошел лед, Малыгин по промеренному фарватеру направился из Пустозерского острога вниз по Печоре.

28 мая судно достигло устья. Впереди, насколько хватал глаз, море было покрыто льдом. Не имея возможности продвигаться дальше, Малыгин решил поставить судно на якорь и ожидать улучшения ледовой обстановки. Но на следующее утро сильный ветер пригнал в устье лед, который зажал коч. Сняться с якоря не удалось, и вскоре коч подвижкой льда был выброшен на мель, а затем прижат к берегу. У судна был сорван руль и сломан форштевень. Оставаться дальше на судне не представлялось возможным, и Малыгин приказал выгрузить на берег продовольствие и снаряжение экспедиции. Ему удалось спасти всех людей и большую часть экспедиционного груза.