Коллектив авторов - Казачий Дон: Пять веков воинской славы Страница 5

В 1548 году из Крыма к астраханскому хану было направлено посольство. Когда посольство добралось до Волго-Донской переволоки, то напал на него некто Михайло Черкашенин со своими людьми и разгромил. Через несколько лет имя Михайлы Черкашенина вновь всплывет в грамотах, и будет он там зваться атаманом донских казаков.

В следующем 1549 году история повторилась. Ногайский князь Юсуф написал царю Ивану IV (Грозному): «Холопи твои, нехто Сары-Азман словет, на Дону в трех и в четырех местах города поделали… да наших послов… и людей стерегут да разбивают».

Царь в ответном послании признал, что Сары-Азман и другие действительно его холопы (подданные), «и те наши холопи в нашей земле многое лихо учинили» и убежали на Дон. И позже Иван Грозный на упреки и жалобы турок, татар и ногайцев отвечал: «На Дону живут разбойники без нашего ведома… Мы и прежде сего посылали истреблять их, но люди наши достать их не могут».

Наиболее простой перевод имени «Сары-Азман» – рыжий турок. Но большинство «разбойников» составляли, видимо, московские люди, раз уж царь признал их своими холопами.

Буквально через два года люди, подобные Сары-Азману, взяли под свой контроль весь Дон – сверху донизу. Турецкий султан сообщал ногайскому князю Измаилу, что обижен на царя Ивана IV: «Казаки его с Азова оброк емлют и воды из Дону пить не дают…». Такая быстрота, с которой казаки распространились по всему течению реки, вызывает предположение, что либо вся пойма реки была абсолютно не заселена, либо здесь казаки имели поддержку сохранившегося славянского населения – бродников.

В ХVI – ХVII веках из капитализирующейся Европы, где одни быстро богатели, а большинство стремительно разорялось, многие разоренные и разоряющиеся бежали на море и за море и создавали там целые пиратские республики.

И из русских земель, где начинается закрепощение, прикрепление одних к земле, а других к службе, люди бегут на юг, в степь, в ковыльное море. Здесь, презрительно называемые «казаками», они сохраняют последние островки свободы, воли.

Со второй полвины ХVI века на Дон из России потоком хлынули военные слуги казненных Иваном Грозным бояр. Грозный царь истреблял опальные роды под корень – со слугами и домочадцами. И боярские дружинники, не дожидаясь своего часа, отправлялись в чисто поле на поиски удачи. Сюда же «волоклись» дворяне, которым не полюбилась царская служба, и вольные люди, которых государство стало прикреплять к земле или к службе.

Сложилось типичное военное сообщество. «Нам потная работа не в обычай», – говаривали первые казаки. Тех, кто на Дону пытался пахать землю, сразу же убивали.

Так некогда сообщал Тацит о германских дружинах: «Они считают леностью и малодушием приобретать по́том то, что можно добыть кровью».

И сообщество свое казаки назвали – «Войско Донское».

Грозного царя Ивана Васильевича новые казаки старались не трогать. «Мы на Русь лиха не мыслим, – говорили. – Царствуй белый царь в кременной Москве, а мы, казаки, на Тихом Дону».

Но кто Богу не грешен, царю не виноват? Грабили вольные казаки царские караваны, а царские воеводы ловили их, пытали и по тюрьмам сажали.

В общем, выражаясь современным языком, стали донские казаки «реалиями». И царь Иван Васильевич, поразмыслив, с 1552 года стал нанимать их целыми отрядами и привлекать к войнам и к охране границ. А с 1570-го стал посылать на Дон жалованье за то, что казаки вольно или невольно защищали южные границы России.

Донская казачья символика показывает нам многое. Прежде всего это некая преемственность. Издревле на Руси существовали особые покровители воинства. Начиная от Перуна (Перкунаса), бога дружинников, до Святого Георгия Победоносца. Георгий Победоносец традиционно изображался всадником на белом коне на красном поле. У Великого княжества Литовского, возникшего в VIII – ХIV вв. на территории современных Украины, Белоруссии и западных областей Российской Федерации, символом тоже был всадник на белом коне на красном поле. Этот символ сохранился до настоящего времени в гербе Литвы (так называемая «Погоня»). По некоторым данным, одним из первых гербов донских казаков был «всадник на черном коне на красном поле». Черный цвет – цвет скорби, траура, отрицания.

Следующий – фактически первый официально зафиксированный герб – олень, пораженный стрелой. Олень в Европе всегда считался символом благородства, «королевским животным». До трети гербов европейской знати содержали в себе такую символику. У восточных славян «олень у дерева» вообще был символом жизни. А олень, пораженный («уязвленный») стрелой, означал, видимо, уязвленное, оскорбленное благородство. Как сердце, пронзенное стрелой, означает несчастную любовь.

Известно, что в том же Великом княжестве Литовском был введен «Литовский статут», утвердивший право майората – все имущество после смерти хозяина отходило его старшему сыну. Младшие получали в лучшем случае коней и оружие. И куда ж было деваться молодым потомкам знатных родов со всех западных русских земель?

Поселения первых казаков не представляли собой чего-либо примечательного. Это были несколько изб или землянок где-нибудь на речном островке, окруженных стеной из двойного плетня или двойного палисада, внутри набитой землей. В таких поселениях и жили немногие казаки, большая же часть их объединялась в станицы – так назывались стаи перелетных птиц, бродила по Дону, спускаясь в Азовское и Черное моря, по Волге спускалась в Каспийское море или рыскала на конях по степи в поисках добычи. На свои островки казаки возвращались на зиму и жили в «зимовищах» – временных поселках, состоящих из шалашей и землянок.

Властью у казаков считался круг.

Когда вместе собираются люди из разных земель, носители разных культур и хранители разных вер, то, чтобы ужиться, им приходится в своем общении отступить на уровень самый простой, опробованный тысячелетиями, доступный для любого понимания. Вооруженные люди становятся в круг и, глядя в лица друг другу, решают. Решения принимаются единогласно. В ситуации, когда каждый миг рискуешь жизнью, вооруженное большинство не потерпит вооруженного меньшинства. Либо изгонит, либо просто перебьет. Несогласные могут отколоться, но впоследствии внутри своей группы разномыслия тоже не потерпят.

Когда решение принято, на срок его выполнения выбирался вожак, называемый «атаманом». Ему подчинялись беспрекословно. И так, пока не выполнят то, что решили.

Группы единомышленников отвоевывали в степи или на реке свой ареал, свою зону влияния, увеличивались, начинали укрепляться, строили городки на островах, чтобы не было внезапного нападения.

Весной, когда кочевники выходили из своих зимних стойбищ на добычу, шли в грабительский поход, реки как раз разливались, и казачьи городки на островах становились неприступны. Кочевники проходили мимо. А когда они, отягощенные добычей, возвращались, казаки на них и нападали и с «отгромленным» полоном снова уходили на островки.

Постепенно и осевшие в городках, и бродящие по степи объединились в своеобразную республику. Центр этой «республики» был на острове при слиянии Донца и Дона. Городок назвали Раздоры. Система внутренних каналов, разрезавших остров на части, перегородок и земляных укреплений делала этот городок недоступным для атак воинственных соседей.

Подобные республики почти одновременно сложились на Дону, на Днепре, на Тереке и на Яике, переименованном позже в Урал. Днепровские казаки, назвавшиеся Низовым Запорожским войском, поддерживали тесную связь с Низовым Донским войском. Вместе выходили в море и разбивали турецкие корабли, перевозившие живой товар из Крыма в Средиземноморье. Зачастую освобожденные пленники пополняли собой казачьи сообщества.

Все казачьи войска состояли в переписке. Между ними существовали договоренности о взаимной поддержке в случае нападения врагов на одно из войск.

Были и другие городки. Причем казаки новоприбывших селили ниже и ниже по Дону, между собой и турками, производя естественный отбор турецкими руками, вернее – саблями. Так появились городки «Манычский», «Бессергенев», «Черкасский», «Монастырский».

Республику назвали Низовое войско Донское. В нее пока не входили «верховые» казаки, селившиеся в верховьях Дона, по Хопру и по Медведице, которые были основным пограничным барьером русских земель от набегов крымских татар и ногайцев. В отличие от «низовцев», часто прорывавшихся в Азовское и Черное моря, «верховцы» предпочитали «гулять» по Волге, куда переволакивали свои струги, и по Каспийскому морю.