Дмитрий Мамичев - Преступники и преступления. С древности до наших дней. Заговорщики. Террористы Страница 5

Сейчас же был созван сенат, в присутствии которого Цицерон допросил всех арестованных, в том числе и аллоброгов. Большинство заговорщиков сознались.

Сенат постановил лишить Лентулу преторского звания и подвергнуть домашнему аресту его и еще восьмерых человек. Особым постановлением сената Цицерон был почтен гражданским венком, именем «Отца отечества» и благодарственным молебствием богам от его имени за спасение государства.

5 декабря сенат собрался для суда над заговорщиками. Это был акт незаконный, так как сенат не имел судебной власти. Но Цицерон имел основания торопиться: в городе шла энергичная агитация среди ремесленников, вольноотпущенников и рабов за насильственное освобождение арестованных. На вопрос консула, как поступить с заговорщиками, Юний Силан, избранный консулом на 62 г. и поэтому спрошенный первым, высказался за «высшую меру» (extremum supplicium). К этому мнению присоединился ряд других сенаторов. Когда очередь дошла до Цезаря, выбранного претором на 62 г., он произнес весьма дипломатическую речь, в которой указывал на незаконность применения смертной казни по отношению к римским гражданам без решения народного собрания. Цезарь предлагал конфисковать имущество заговорщиков, а их самих заключить под стражу в наиболее крупных муниципиях.[24]

Речь Цезаря изменила прежнее настроение сенаторов, которые стали колебаться. Но выступления Цицерона и, особенно, Марка Порция Катона, правнука Катона Цензора, категорически настаивавшего на смертной казни, создали резкий перелом. При голосовании сенат высказался за смертную казнь.

В тот же день поздно вечером пять заговорщиков — Лентул, Цетег, Статилий, Габиний и Цепарий — были задушены петлей палача. Толпа, напуганная рассказами о заговоре, восторженно приветствовала «отца отечества».

Тем временем в Этрурии Катилина и Манлий собрали около 10 тыс. своих сторонников. Оба они были объявлены врагами отечества. В Этрурию сенат направил армию под начальством консула Гая Антония. Катилина некоторое время избегал столкновения, организуя свои силы и ожидая известий о восстании в Риме. Рабов, которые первоначально в большом количестве сходились в его лагерь, он не принимал, считая, что нельзя «смешивать дело римских граждан с делом беглых рабов».[25]

Известие о неудаче движения в Риме привело к тому, что значительная часть войска Катилины разбежалась. Сам он с оставшимися сделал попытку пройти через Апеннины в Галлию. Но около г. Пистории (Пистойя) восставшие были окружены армией Антония и войсками, прибывшими с адриатического побережья (начало 62 г.). Катилина бросился на Антония. В ожесточенной битве[26] он и 3 тыс. его сторонников пали смертью храбрецов.

Саллюстий, относящийся к движению Каталины резко отрицательно, тем не менее вынужден признать, что катилиниы проявили необычайное мужество: ни один из них не сдался в плен, никто не сделал попытки бежать. «Каталину нашли далеко от своих, среди трупов врагов; он еще слабо дышал, и лицо его сохранило то же выражение неукротимой силы, какое оно имело при жизни» (Саллюстий, 61).

Движение Каталины характерно для эпохи прогрессирующего упадка римской демократии середины I в. Для бессилия городской демократии Рима характерен, например, тот факт, что не было сделано ни одной серьезной попытки освободить арестованных заговорщиков, хотя они содержались только под домашним арестом. Гибельное влияние на движение оказала его верхушка, где преобладали деклассированные элементы. Для них движение имело только тот смысл, что могло спасти их от долгов и обогатить. Сам Катилина принадлежал к этим же элементам, отличаясь от своих товарищей только умом, энергией и широтой кругозора. Для него известное значение имел политический момент, хотя последний выражался едва ли в чем-нибудь большем, чем в стремлении к личной власти. С этой точки зрения между ним, с одной стороны, и Цезарем и Крассом — с другой, нет принципиальной разницы. Отличие только в степени аморальности и осторожности. Если Красе и Цезарь действительно принимали участие в заговоре на первых его этапах, то они вели себя крайне осторожно и, по-видимому, отошли от движения, когда оно стало принимать слишком радикальный и анархический характер. Но, повторяем, источники о событиях в Риме 65–62 гг. таковы, что не дают возможности составить о них вполне ясное представление.

Подавление движения сильно укрепило позиции оптиматов. Цезарь и Красе, независимо от их действительного участия в заговоре, были сильно скомпрометированы и на некоторое время отошли от активной политической жизни. Цезарь после своей претуры 62 г. получил на 61 г. наместничество в Дальней Испании. Плутарх пишет, что кредиторы не хотели выпускать его из Рима. Тогда Красе заплатил за него некоторые наиболее срочные долги и поручился огромной суммой в 830 талантов[27].

Ковалев СИ. История Рима. — П.: Изд-во Лениигр. ун-та, 1986.

ЗАГОВОРЫ РАБОВ

Действие, как известно, вызывает противодействие. Неудивительно поэтому, что угнетенные постоянно восставали против угнетателей, пытаясь освободиться хотя бы силой. Уже в архаическую эпоху в Риме заговоры, ивосстания рабов не были редкостью, примером тому ― заговор рабов 419 г. до н. э., решивших поджечь Рим сразу с нескольких концов. При этом ставка делалась на то, что, пока жители будут заняты тушением пожара и спасением имущества, восставшие штурмом возьмут Капитолий. Однако, как уверяет римский историк Тит Ливии (59 г. до н. э. — 17 г. н. э.). Юпитер, величайший из богов, не дал осуществиться преступным замыслам, ибо двое посвященных выдали своих товарищей, которые были тут же схвачены и наказаны, как подобает в подобных случаях. Доносчики же получили свободу и изрядную сумму денег из казны.

Повезло римлянам и при подавлении другого восстания рабов, которое должно было быть поднято в 198 г. до н. э. неподалеку от Рима. В Сетии, городке, расположенном к юго-востоку от Рима, на краю Понтинских болот, содержались заложники из Карфагена, привезенные из столицы великой африканской державы, боровшейся с Римом за господство в Средиземноморье и попавшей в зависимость от него в результате второй Пунической войны 218–201 гг. В распоряжении заложников — детей знатных лиц — было довольно много рабов. Число их увеличивалось оттого, что жители Сетии купили карфагенян, захваченных в качестве добычи в недавней войне. Именно среди них и созрел план восстания. Несколько заговорщиков было послано по окрестностям Сетии и в близлежащие города Норбу и Цирцеи, с тем, чтобы взбунтовать тамошних рабов. Все шло наилучшим образом, и заговорщики уже наметили час штурма городов Сетии, Норбы и Цирцей и отмщения их жителям. Наиболее благоприятствующими успеху им казались дни предстоящих в Сетии игр.

На деле же все вышло совершенно по-иному. Ранним утром в день мятежа двое рабов выдали его план римскому городскому претору Луцию Корнелию Лентулу, а также проинформировали его о всех уже проведенных приготовлениях. Он тут же приказал задержать обоих, созвал сенат и известил его о грозящей опасности. Претору было поручено отправиться для расследования дела и подавления мятежа. С пятью легатами он двинулся в путь, требуя от всех римлян, встречавшихся на дороге, следовать за ним. К моменту прихода в Сетию под его началом находилось уже 2000 воинов. Однако никто из них ничего не знал о цели похода.

Когда в Сетии он без промедления распорядился схватить главарей заговорщиков, мятежные рабы тут же разбежались, жестоко преследуемые римскими отрядами.

И на этот раз Риму удалось подавить восстание в зародыше, причем сенат щедро отблагодарил доносчиков, подарив им свободу и выдав значительные денежные премии. Звонкой монетой рассчитался он и со свободными, оказавшими особо ценные услуги при подавлении мятежа.

Когда вскоре после того пришло сообщение, что оставшиеся от этого же заговора рабы хотят занять город Пренесту, нынешнюю Палестрину, расположенную в 50 км восточнее Рима, туда поспешил тот же претор и, прибыв, казнил 500 повстанцев.

Согласно Ливию, в 196 г. до н. э. еще один заговор рабов чуть было не привел к войне. Но и на этот раз тлевший огонь был потушен еще до того, как превратился в пожар. Зачинщиков же готовившегося восстания распяли.

Еще через 11 лет то же самое повторилось в Апулии.

Хёфпинг Гельмут. Римляне, рабы, гладиаторы. — М.: Мысль, 1992.

ИДЫ МАРТА

Отгремели последние битвы гражданской войны в Римском государстве. В Испании в ожесточенном сражении при Мунде (о котором сам Цезарь потом говорил, что он бился в нем не только за победу, но и за жизнь) его противники еще раз были наголову разбиты. Сопротивление последних республиканцев было подавлено. Гражданская война закончилась. Торжество Цезаря было полным.