Елена Авадяева - 100 великих мореплавателей Страница 70

"Основное занятие жителей острова Тахуата, не считая рыбной ловли и изготовления от случая к случаю оружия, пирог и предметов домашнего обихода, состоит в пении, танцах и других развлечениях. Ходячее выражение "убивать время" кажется как бы созданным для того, чтобы дать представление о бессмысленности существования, какое они ведут".

В первые дни стоянки в бухте Мадре-де-Дьос Маршан обратил внимание на явление, послужившее причиной открытия им группы островов, о существовании которых не знали ни древние мореплаватели, ни даже Кук. На закате в очень ясную погоду французский капитан заметил на горизонте неподвижное пятно, по виду напоминавшее высокий пик; это повторялось несколько дней. Несомненно, там находилась какая-то земля, и так как на картах в этом направлении ничего не было указано, то дело могло идти лишь о каком-нибудь неведомом острове.

Покинув 20 июня остров Тахуата, Маршан решил проверить свое предположение. И в самом деле, на северо-западе на седьмом градусе южной широты ему удалось открыть группу островов, из которых самый большой получил название в его честь.

Туземцы принадлежали, вероятно, к тому же племени, какое населяло Маркизские острова. Вскоре было открыто еще несколько островов — остров Бо (по имени владельцев корабля), он же Нукухива, Де-Фрер (остров Двух Братьев), Масс (Эиао) и Шаналь (Хатуту), по имени двух помощников Маршана, а весь архипелаг, причисляемый географами к Маркизским островам, получил название островов Революции (во Франции в это время происходили революционные события).

Покинув эти воды, «Солид» взял курс к американскому берегу. Для того чтобы добраться до расположенных у шестидесятой параллели залива Вильяме и реки Кука, было уже слишком поздно. Тогда Маршан решил направиться к мысу Эджкомб (архипелаг Александра) и заняться торговлей в бухте Норфолк, названной так Диксоном и являющейся не чем иным, как бухтой Гуадалупе испанских мореплавателей.

7 августа показались земля и мыс Эджкомб, и после пяти дней штиля корабль бросил якорь в бухте Гуадалупе. До тех пор ни один человек из команды не болел цингой. После двухсот сорока двух дней плавания, из которых только десять заняли стоянки в Прае и в Мадре-де-Дьос, после пяти тысяч восьмисот лье пройденного пути такое состояние здоровья экипажа следовало считать великолепным; этим он был обязан и судовладельцам, ничего не упустившим при снаряжении экспедиции, и капитанам.

Во время пребывания в бухте Гуадалупе, носившей местное название Чинкитане, капитан Маршан купил большое количество шкурок морского бобра, в том числе сотню первосортных.

Индейцы, маленького роста, щуплые, хотя и довольно хорошо сложенные, с круглыми и плоскими лицами, произвели на капитана Маршана и его спутников неприятное впечатление. Глубоко сидящие гноящиеся маленькие глаза и выдающиеся скулы, жесткие, лохматые волосы, покрытые землей, птичьим пухом и прочим сором, делали их и вовсе непривлекательными. Что касается цвета их кожи, то его трудно было определить под покрывающим ее толстым слоем жира и смеси каких-то красных и черных веществ.

Женщины, не такие темные, как мужчины, показались французам еще безобразнее. Толстые и приземистые, с вывернутыми внутрь ступнями ног, неимоверно грязные, они имели отталкивающий вид. Врожденное женское кокетство побуждало их усиливать свое природное очарование весьма странным и неудобным украшением, прикрепляемым к губе.

21 августа «Солид» покинул бухту Чинкитане и взял курс на юго-восток, чтобы исследовать острова Королевы Шарлотты, виденные в 1786 году Лаперузом. 23-го Маршан увидел залив Клок-Бей Диксона, очень тщательно исследованный капитаном Шаналем.

На следующий день шлюпки вошли в бухту Коксинлет, где моряки приобрели у индейцев некоторое количество пушнины. Мореплаватели очень удивились при виде двух огромных картин старинного письма и гигантских статуй; эти произведения искусства имели лишь очень отдаленное сходство с шедеврами Древней Греции, но, тем не менее, говорили о художественном вкусе.

Низкие берега, образующие бухту Коксинлет и остров Кокс, поросли елями. Слой почвы, состоящий из остатков растений и разрушенных горных пород, судя по всему, неглубок, и растительность там такая же, как в Чинкитане.

Население составляло, вероятно, человек четыреста. Ростом они мало отличались от европейцев, будучи более привлекательны, чем туземцы в бухте Чинкитане.

Стоянка в Клок-Бей не дала того количества мехов, на какое Маршан рассчитывал, и он отправил баркас под начальством капитана Шаналя, который обошел расположенные к югу острова. Цель этого плавания состояла в нанесении на карту большей части островов, ранее никем не посещавшихся. Только корабль англичанина Джорджа Диксона проходил в этих местах, но ни один человек из его экипажа не высаживался на берег. Не приходится удивляться, что многие утверждения Диксона оказались опровергнутыми или уточненными в результате более подробного исследования.

Пройдя мимо залива Нутка (остров Ванкувер), «Солид» направился к заливу Баркли; но в тот момент, когда он собирался войти в него, показалась трехмачтовая шхуна. Судя по ее курсу, она, очевидно, посетила побережье к югу, что намеревался сделать капитан Маршан. Такое открытие заставило французского мореплавателя поспешить к берегам Китая, чтобы распродать там свой груз, прежде чем замеченное им судно успеет добраться туда и составить ему конкуренцию.

Наилучший путь лежал через Гавайские острова. 5 октября французы увидели вершины гор Мауна-Лоа и Мауна-Кеа, совершенно свободные от снега — что полностью противоречило утверждению капитана Кинга.

Когда показался остров Гавайи, Маршан благоразумно решил произвести все закупки, держась под парусами. Там он раздобыл свиней, домашнюю птицу, кокосовые орехи, бананы и другие плоды, среди которых, к величайшей радости моряков, оказались тыквы и арбузы, выросшие, несомненно, из семян, посеянных капитаном Куком.

На приобретение свежей провизии ушло четыре дня; затем Маршан продолжал путь к Китаю, пройдя в виду Тиниана, одного из Марианских островов.

Маршан не пристал к Тиниану, где, по словам путешественников, побывавших там после Байрона, все вернулось к первобытному дикому состоянию, и взял курс на южную оконечность Формозы (Тайваня).

Прибыв 28 ноября в Макао (Аомынь), Маршан узнал неприятные новости. Китайское правительство только что запретило под страхом самых тяжелых наказаний всякий ввоз мехов в порты южной части империи. Обойти это запрещение оказалось совершенно невозможно.

Маршан написал представителям фирмы Бо в Кантон. Запрет распространялся и на этот город; не было смысла идти в Вампу, где на судно была бы наложена пошлина в сумме не меньше шести тысяч пиастров.

Маршану ничего не оставалось, как направиться к острову Маврикий, а оттуда в Марсель, в порт своей приписки. Он так и поступил.

Каковы были научные результаты путешествия? С точки зрения географической, незначительные. Они сводятся к открытию части Маркизских островов, оставшихся не увиденными Куком и его предшественниками; более подробному изучению природы, а также нравов и обычаев жителей острова Тахуата из той же группы, бухт Чинкитане и Клок-Бей и островов Королевы Шарлотты у берегов Америки. Это довольно мало для официальной экспедиции, но много для корабля, снаряженного частными лицами. В то же время капитан Маршан и его помощники, Шаналь и Масс, так хорошо сумели применить новые методы, с такой пользой для дела изучили отчеты своих предшественников, что им удавалось прокладывать курс исключительно точно. Это означает, что они были очень искусными мореплавателями. Тщательным составлением карт они, в свою очередь, оказали большую услугу последующим путешественникам.

Петр Креницын и Михаил Левашев

В июле-августе 1761 года во время Семилетней войны при высадке русским флотом десанта с целью поддержки действий союзных армий против прусских войск, сосредоточенных в Померании в городе Кольберге, особенно отличился командир бомбардирского корабля «Юпитер» лейтенант Петр Кузьмич Креницын. "…По справедливости засвидетельствую, — писал в донесении Адмиралтейств-коллегий 26 октября 1761 года контр-адмирал С. И. Мордвинов, командующий Кронштадтской эскадрой, в состав которой входил «Юпитер», — о командирах бомбардирских судов флота лейтенантах; Бабаеве, Норманском и Креницыне и о всей команде их, …что во всю их бытность… против города Кольберга, невзирая на прежестокую с четырех разных батарей и из лесу из поставленных пушек пальбу и на окружающие неприятельские бомбы и повреждения корпусов своих судов и мачт, в самую близость города и батарей приходили и якори и завозы свои так близко к батареям завозили, что по шлюпкам их с тех батарей всегда картечами палили, и со всякой ревностию… как днем, так и ночью старались неприятеля разорить".