Игорь Муромов - 100 великих любовниц Страница 8

Она гуляла с Людовиком по роскошным садам летних замков и постоянно сопровождала его из Версаля в Кресси, а оттуда в Ла-Сель, а оттуда в Бельвю, а потом в Компьен и Фонтенбло.

На Святой неделе она развлекала его концертами духовной музыки и литургиями, в которых участвовала сама. А когда она играла на сцене в театре Этиоля или Шантемерле у госпожи де Вильмур, ей удалось пленить Людовика своим исполнительским искусством, и она даже создала в Версале в одной из примыкавших к Медальному кабинету галерей небольшой театр, названный «Камерным театром».

Со временем положение её упрочилось настолько, что она со снисходительным высокомерием стала принимать у себя министров и послов. Теперь она жила в Версале, в апартаментах, принадлежавших когда-то могущественной фаворитке Людовика XIV маркизе де Монтеспан. В комнате маркизы де Помпадур, где она принимала посетителей, было только одно кресло — все должны были стоять в присутствии сидящей фаворитки.

Ложа Помпадур в театре вплотную примыкала к ложе короля, где они время от времени запирались. Мессу в капелле Версаля она слушала на специально для неё устроенной трибуне на балконе ризницы, где она появлялась одна во время больших праздников. Её быт был обставлен с небывалой роскошью. Молодой дворянин из старинного рода нёс её шлейф, по её знаку подставлял ей кресло, ждал её выхода в прихожей. Она добилась награждения своего гофмейстера Коллена орденом Святого Людовика. На её карете красовался герцогский герб. Прах своей матери она распорядилась перевезти в купленный ею у семьи Креки склеп в монастыре Капуцинов на Вандомской площади и затем построила там роскошный мавзолей. И, естественно, она в пределах своего могущества постоянно заботилась о своей семье.

Однако маркиза не забывала и себя. Она владела таким огромным недвижимым имуществом, которым ни до неё, ни после неё во Франции не владела ни одна королевская фаворитка. Она купила поместье Кресси в Дрё за 650 тысяч ливров, выстроила здесь роскошный замок — строительство было вообще её коньком, — а также заново обустроила огромный парк. Она купила Монретон, однако тотчас выгодно перепродала его, купила Сель в миле от Версаля по дороге в Марли (небольшой замок — в противоположность помпезному Кресси) и здесь тоже перестроила в соответствии со своими вкусами всё то, что ей не понравилось. Недалеко от небольшого Версальского парка она построила уединённый домик с персидскими занавесями, расписными панелями, большим садом с кустами роз, в центре которого возвышался храм со статуей Адониса из белого мрамора. Такой же домик она построила в Фонтенбло и в Компьене, а в Версале возвела отель, по специальному коридору из него можно было пройти прямо в замок. В Париже, в отеле Поншартрен, где обычно останавливались послы высшего ранга, ей принадлежали роскошные апартаменты. За 700 000 ливров она купила находившийся в квартале Сен-Оноре отель графа д'Эвре, где полностью перестроила первый этаж. Каждое такое мероприятие само по себе требовало огромных денег. И каждый раз это была целая толпа людей искусства и мастеровых, им тоже надо было платить…

Как чудо вырос на песчаниках прекрасный замок Бельвю. 2 декабря 1750 года в декорированном в китайском стиле маленьком театре был показан балет «Амур-архитектор». На сцене можно было увидеть парящую в воздухе гору Лафонтена, на неё спускался замок фаворитки, а с улицы на сцену въезжала повозка с закрытым коробом, который опрокидывался, и из него высыпались хорошенькие женщины, это были балерины…

Однако всех этих дворцов маркизе было мало. Она взяла в аренду у герцога де Лавальера его дом в Шам, у герцога де Жевра — его поместье в Сент-Уэне, купила Менар, Бабиоль, владение Севр и землю в Лимузене. И в королевских замках она также многое меняла в соответствии со своим вкусом. Это было основной заботой и развлечением госпожи де Помпадур — постоянно и с большой выдумкой заниматься перестройкой, так что для скучавшего короля всё совершённое ею было развлечением и походило на постоянные сюрпризы из шкатулки.

В своём доме и в королевских покоях волшебница Жанна переносила Людовика в мир великолепной архитектуры, причудливых дворцов, под своды аллей столетних деревьев, где, впрочем, всё было обустроено в соответствии со здравым смыслом, и каждый дом нёс на себе отпечаток модной пасторали. Сады Помпадур, далёкие от обычной помпезности, представляли собой живописный мир из заросших жасмином и миртом уютных беседок, клумб с розами, статуй Амуров в самых неожиданных местах, полей нарциссов, гвоздик, фиалок, тубероз… В этих чудных декорациях король снова начинал чувствовать вкус к жизни. Маркиза вновь и вновь покоряла его своей способностью представать перед ним всякий раз новой и неожиданной. В этом ей помогали изысканные макияжи и костюмы, целый калейдоскоп костюмов! То она переодевалась в костюм султанши с картин Ван Лоо, то являлась в костюме крестьянки. Именно этот образ сохранила нам живопись. Портрет, где она изображена в кокетливой соломенной шляпке, в голубом платье с корзиночкой цветов в левой и букетом гиацинтов в правой руке, Помпадур считала лучшим своим изображением. Кстати, именно с лёгкой руки Помпадур, голубые платья стали называть «платьем маркизы».

Специально для короля она придумала ещё один необыкновенный костюм, он был назван «неглиже а ля Помпадур»: что-то вроде турецкого жилета, который облегал шею, застёгивался на пуговицы на предплечье и облегал спину до бёдер. В нём маркиза могла показать всё то, что хотела, и лишь намекнуть на всё, что желала скрыть.

Свою жизнь при дворе Жанна называла постоянной борьбой против врагов, и она вряд ли могла надеяться, что когда-нибудь для неё наступят мир и покой. И в то же время она должна была всегда выглядеть жизнерадостной и беззаботной в присутствии короля и придворных.

Фаворитка изматывалась в постоянной борьбе за сохранение своего влияния и своей власти. В угоду честолюбию приносилось хрупкое здоровье. Маркиза употребляла всевозможные средства, чтобы в глазах Людовика её уже несколько поблёкшие молодость и красота выглядели всё так же привлекательно. Ей приходилось прибегать к различным ухищрениям, чтобы по-прежнему возбуждать чувственность короля.

Но в конце концов Жанна пришла к разумному выводу, что не должна мешать Людовику заводить новых любовниц. Лучше будет, если она останется просто его другом и будет держать под контролем его мимолётные увлечения. И постоянно следить за ним. Так ей скорее удастся не пропустить появления опасной его привязанности к женщине, превосходящей её по уму и красоте. И первую из этих девочек она привела сама. Это была малышка Марфи, чей портрет кисти Буше всем известен.

Утратив власть над сердцем короля, маркиза попыталась подобраться к высшей власти с другой стороны. Так как её брат поощрял культурную жизнь государства и к тому же должен был заниматься этим по долгу службы, она старалась окружить себя поэтами, учёными и философами.

Вне конкуренции среди них был Вольтер, старый друг маркизы и д'Этиоля. Маркиза оказывала ему явное предпочтение, сделала его академиком, главным историком Франции, главным камергером. В свою очередь он написал для придворных праздников «Наваррскую принцессу», «Храм Славы», посвятил маркизе «Танкреда» и прославил её в стихах и прозе. «Помпадур, вы украшаете своей особой двор, Парнасс и остров Гетер!» — восклицал он с восхищением и благодарностью, а когда она безвременно умерла, он написал Сидевилю: «Я глубоко потрясён кончиной госпожи де Помпадур. Я многим обязан ей, я оплакиваю её. Какая ирония судьбы, что старик, который только и может, что пачкать бумагу, который едва в состоянии передвигаться, ещё жив, а прелестная женщина умирает в 40 лет в расцвете самой чудесной в мире славы…»

Она сделала немало и для Руссо, особенно тогда, когда он не мог защитить свои собственные интересы. Она поставила на сцене его «Сибирского прорицателя» и имела большой успех в мужской роли Коллена. Однако Жан-Жак считал её недостаточно внимательной к нему, так как он не был представлен королю и не получал пенсию. Зато маркиза устроила пенсию для старого Кребильона, когда-то дававшего ей уроки декламации. Теперь он был беден и всеми покинут… Маркиза поставила его пьесу «Кателина», способствовала монументальному изданию в королевской типографии его трагедий, а после смерти Кребильона — строительству для него мавзолея.

Её друзьями были Бюффон, которому она завещала своих зверей — обезьянку, собаку и попугая, — и Монтескьё, хотя и не в такой степени, как Мармонтель. Последний добился милости маркизы, сочинив стихотворение в честь создания ею Военного училища. Она, несмотря на неудачи на сцене, сделала его академиком.

Маркиза также помогла обоим энциклопедистам — д'Аламберу (для него она выхлопотала пенсию) и Дидро, которого она неоднократно призывала к умеренности и осторожности.