Виктор Кротов - Написать свою книгу: то, чего никто за тебя не сделает Страница 15

Неприятие сказочного жанра встречается и у людей сурово-материалистичных («да ну, всё это бабушкины сказки!»), и у тех, кто полон самого что ни на есть идеалистического духа («ну зачем всякие волшебные выдумки истинно верующему человеку?»). Но, несмотря на это, сказка живёт и здравствует. И не только дети рады ей, но и совершенно полноценные взрослые. Значит, что-то необходимое есть в этом жанре, раз ни с какой стороны его не упразднить.

Не так-то просто очертить границы сказки как жанра. Ведь любое сказание, даже самое реалистическое, можно счесть своего рода сказкой, потому что пересказ действительности принципиально отличается от неё самой.

Сказку нелепо считать иллюзией. Создавать иллюзии скорее свойственно художественному реализму, который использует все краски реальности, по-своему её имитируя. Сказка в этом смысле честнее: она создаёт свою реальность. Свой мир со своими особенностями. Она не притворяется истиной, хотя и способна преданно служить ей. Поскольку сказка — не просто замкнутый мир. Сказка — это встреча миров.

Встреча сказочного мира с житейским. Читатель, слушатель, свидетель сказки всегда активно участвует в этой встрече: ведь он приносит с собой свой привычный мир. И неминуемо сопоставляет этот мир с миром сказки. Это сопоставление, сознательное или подсознательное, делает свою важную работу.

Встреча сказочного мира с внутренним. Ещё более важная, ещё более увлекательная встреча. Сказка сгущает расплывчатый мир наших представлений, выделяет в чистом виде его важные свойства. И среди них — те идеальные ценности, к которым стремится наша душа.

Ещё это встреча взрослого мира с детским. С детским способом восприятия жизни, очень поучительным для нас. Сказка может обращаться и к взрослым. Но главные эксперты по сказке — всё-таки дети. Ребёнок от природы расположен к сказке, к вере в чудо и в идеал, потому что вечностная природа его души ещё не затемнена житейскими передрягами.

Повседневная жизнь полна подробностей. В них тонет смысл нашей судьбы. Одухотворённая сказка убирает лишнее, сосредотачивает внимание на главном. Творческая фантазия — это детская игра в сотворение миров для сопоставления их с жизнью.

Мир сказки отличается от мира, в котором мы живём, но чем-то он обязательно схож с ним (ведь придумываем сказочный мир мы, люди). Сочетание похожести-непохожести — это условия игры, в которую автор играет сам и приглашает поиграть читателя.

Сказка — это выдумка, но не иллюзия. Это честная выдумка, честная игра. Она сама себе устанавливает правила и с их помощью рассказывает что-то важное о жизни. Как волшебная лупа, она позволяет лучше разглядеть это важное. Сказка отражает те стороны жизни, на которые направлено её внимание. Отражает пристрастно, напряжённо, утрированно, словно помещает ситуацию или человеческое свойство на испытательный стенд. Недаром многие сказки и их герои обретают символическое значение, становятся не менее жизненными образами, чем образы реалистической литературы.

Главная особенность сказки в том, что её автору доступны любые чудеса. Но вместе с тем автор отвечает за то, чтобы созданный им мир был интересен и полон смысла. Сказка хороша торжеством правды над ложью, светлых сил над тёмными. Хороша счастливой развязкой и одухотворённым пониманием печали. Это игра ВОКРУГ важных вещей, но не игра важными вещами. Сказочный подвиг остаётся подвигом, даже если герой выглядит смешно и нелепо. Не бывает игрушечной отваги, как не бывает игрушечного горя. Могут быть выдумкой волшебная палочка или дракон, но не любовь или мужество. Сказка, как нарядная шкатулка, хранит в себе наши ценности, позволяя прикоснуться к ним и вспомнить, как мы богаты.

Важнее всего для человека, маленький он или большой, — ориентироваться в жизни. И во внешней, и во внутренней. Сказка — одно из средств ориентирования. Она рисует реальность, выражающую представления о добре и зле, о справедливости, о свойствах человеческой души, о Тайне, наполняющей мир.

Как начинают сочинять сказки? Очень часто — из желания говорить с ребёнком на том языке, который ему интересен. Из желания рассказать ему то, что важно, так, чтобы он понял. Это потом обнаруживается, что туда вложено больше, чем казалось поначалу.

Я несколько раз начинал сочинять сказки. Сначала — когда хотел передать своим детям (каждому по очереди) своё видение жизни. Тогда я был взрослым, родителем, учителем (игровым, но всё-таки). Затем — когда младшая дочка плохо ела и нужно было организовать совместную застольную жизнь. Тогда я был собеседником, общающимся на равных. И наконец — когда мой ребёнок научил меня писать крошечные сказки. Тогда я был учеником. Все три способа (учитель, собеседник, ученик) вполне пригодны для вхождения в жанр. Но есть и много других путей, и не всегда они связаны с детьми. Каждый из нас и сам внутри ребёнок, так что имеет полное самостоятельное право на сказку.

Мы уже говорили о бесконечных возможностях выбора тем в разделе «Решение проблем». Залог таких возможностей — именно в добыче тем из окружающей повседневности. Ведь для сказки нужно совсем немного. Что-то усилить. Что-то соединить вместе такое, что обычно несоединимо. Задать себе какое-нибудь «вдруг». А потом, исходя из возникающих в результате обстоятельств, говорить о важном. Разговор на языке фантазии позволяет говорить о невидимом как о привычной реальности. То, что в жизни запрятано внутрь, в сказке становится внешним. К этому можно приглядываться и рассказывать о том, что увидел.

Можно начинать сказку с того, на что упал взгляд. С того, что вот сейчас пришло в голову. А дальше — идти вместе с ней к тому, что важно и интересно для тебя самого. Жужжит назойливая муха? Отправь её в сказку. Пусть там какой-нибудь учёный изобретёт переводное устройство, и окажется, что муха рассказывает такие интересные вещи, что все просто заслушиваются. Понял что-то важное для себя? Пусть в сказочном королевстве эта истина станет основой государственного устройства. А в соседнем — пусть торжествует нечто противоположное. Интересно, что из этого выйдет. Малыш расплакался и никак не остановится? Может быть, в каких-то сказочных краях строят специальные слезостан-ции, где сначала от льющихся слёз получают электричество, а потом высушивают их, добывая особую слёзную соль, которая очень высоко ценится, потому что... В общем, за дело!

В замечательной книге «Грамматика фантазии. Введение в искусство придумывания историй» итальянский писатель Джанни Родари говорит о биноме фантазии — возможности взять в качестве катализатора сказочной истории два случайных слова, не имеющих явного отношения друг к другу. Напряжение, созданное ими, располагает нас к сказочной работе. (Вспомним про девятый способ придумывания афоризмов-определений!)

Дверью в сказку может стать и отдельное слово, если мы вслушаемся в него и в те ассоциации, которые оно порождает. Располагает к сказочной работе и формулировка: «Что было бы, если бы...» (с использованием первых попавшихся подлежащего и сказуемого). Зародышем истории может послужить даже отрицательная частица «не», если её применить к слову, с которым она обычно не применяется, или другие префиксы («анти», «супер», «полу»...).

Для стимулирования творчества Родари предлагает перечень из двадцати тем, разработанный на основе исследований русского фольклориста Владимира Проппа. Это темы, которые могут (не обязательно все) фигурировать в сказке. С их помощью можно легко образовать каркас сказочного сюжета. Вот они:

1. Предписание или запрет.

2. Нарушение.

3. Вредительство или недостача.

4. Отъезд героя.

5. Задача.

6. Встреча с дарителем.

7. Волшебные дары.

8. Появление героя.

9. Сверхъестественные свойства антагониста.

10. Борьба.

11. Победа.

12. Возвращение.

13. Прибытие домой.

14. Ложный герой.

15. Трудные испытания.

16. Беда ликвидируется.

17. Узнавание героя.

18. Ложный герой изобличается.

19. Наказание антагониста.

20. Свадьба.

Каждому, кого интересует жанр сказки, я советую разыскать книгу Родари (в Интернете она тоже есть) и прочитать её для повышения квалификации, расширения эрудиции — и просто для удовольствия.

Не обращаясь к литературоведческой классификации сказок, попробуем всё-таки приглядеться к их разновидностям — или к разным их возможностям, потому что они нередко сочетаются друг с другом.