Борис Зайцев - Солнечные узоры Страница 18

Давно уже вошел сильно перестроенный впоследствии дом Шульгина в современную застройку поселка. Каширский тракт обернулся быстрым шоссе. Летят вдоль ухоженных домов поселка автомобили, а когда-то…

9 января 1921 года по приглашению крестьян деревни Горки в доме Шульгина выступил с докладом о текущем моменте В. И. Ленин. Доклад продолжался около двух часов. Владимир Ильич рассказывал о международном положении, о решениях VIII съезда Советов, о плане электрификации страны. Затем Ленин ответил на многочисленные вопросы крестьян.

Тогда же у Владимира Ильича возникла мысль провести в деревню Горки электричество из бывшей усадьбы Моро-зовой-Рейнбот. Ленин взял на себя контроль за осуществлением этого замысла, и с его активной помощью к июлю того же года деревня была электрифицирована.

К сожалению, дом, в котором выступал В. И. Ленин, не дошел до нашего времени. Две существенные перестройки — в 1935 и 1957 годах — не только изменили его облик, но и не сохранили основных архитектурных элементов постройки. От старого дома, построенного еще в 1912–1913 годах, остались лишь оштукатуренный с западного фасада цоколь белокаменного фундамента, двупольные (двустворчатые) филенчатые двери, два наличника на нынешней северной террасе да еще часть карниза с северо-западной стороны главного фасада существующего дома.

Помимо многочисленных описаний памятного вечера сохранилась фотография мемориального дома, снятого с юго-западного угла усадьбы, то есть со стороны Каширского шоссе. Снимок был далек от совершенства. Негатива не было. Но бережно сохраняемая любительская фотография все же давала возможность с определенной точностью произвести реконструкцию дома.

Большим подспорьем для нас оказались частые встречи с младшим сыном Шульгина Василием Васильевичем. Он хорошо помнил дом и усадьбу 1921 года. В ту пору ему было тринадцать лет.

В последующем Василий Васильевич, оставшись хозяином дома, сам занимался его переделками и, довольно-таки основательно разбираясь в плотницком деле, смог подробно рассказать нам, каким же был дом в те далекие годы.

Усадьба Шульгиных была достаточно обширной (примерно 30 соток) и принадлежала к середняцкому хозяйству. На территории ее помимо жилого дома располагались рига, сарай, баня, около двенадцати ульев, кусты черной смородины, небольшие яблоневый (примерно восемь деревьев) и вишневый сады. Перед жилым домом находился палисадник, отгороженный от большака забором-штакетником.

В начале строительства дома была рублена одна клеть. Через год к ней прирубили вторую и, очевидно, тогда же к образовавшемуся пятистенку пристроили сруб хозяйственного двора. Жилой сруб покрыли железом, окрашенным зеленой краской, сруб двора — соломой под щетку.

Стены открытого жилого сруба, рубленного «в лапу», были установлены на бутовом фундаменте с белокаменным цоколем. Углы сруба зашили вертикальными тесинами-прибоинами. Снаружи дом выкрасили охрой.

На крыше главного, западного, фасада на Каширский большак выходило два слуховых окна. Протяженность дома составляла 20 аршин (14 м 20 см).

Помещения дома делились на летнюю часть, далее через сени — на первую комнату, разделенную перегородками на кухню, где стояла русская печь, обращенная челом ко двору, на прихожую и спальню. Вторая комната была равна по площади первой (7 X 7 аршин). Здесь и произошла встреча крестьян с В. И. Лениным.

Мы мысленно восстанавливаем рассказы Василия Васильевича Шульгина. Будто тогда вместе с ним, подростком, осторожно переступаем по свежевымытым некрашеным половицам пола, чтобы забраться на печь и, не путаясь под ногами у взрослых, слушать и слушать эти такие взрослые, сразу непонятные, но захватывающие дух уверенные горячие слова о близкой будущей жизни. Какая она будет, эта жизнь, вряд ли представлял себе подросток, но то, что она будет иной, необычной, это он понимал, вглядываясь в знакомые лица своих деревенских, стараясь запомнить лицо человека, имя которого всегда слышал вместе с именем республики рабочих и крестьян.

В комнате у стола с точеными ножками стояло пять венских стульев. Владимир Ильич, раздевшись, подошел к столу, опустил раненую руку на круглую спинку стула. Двадцатилинейная керосиновая лампа «люкс», подверченная на полную мощность (для такого важного дела не жаль керосина!), висела над столом, и Владимир Ильич чуть щурился, оглядывая напряженные лица крестьян, рассевшихся на внесенных в дом лавках.

Круглая железная печь с неподходящим к данному собранию прозвищем «буржуйка», дышала жаром, и странно, ничегошеньки не понимая, что творится на грешной земле, взирали из красного угла лики святых. А в комнате перед мысленным взором каждого вставала молодая Республика Советов. Ей был нужен хлеб и уголь, ей был нужен электрический свет и еще многое другое, что не поднимешь врозь, ибо для этого нужна великая сила — союз крестьянства с пролетариатом.

Всю эту обстановку, или, как говорят архитекторы, предметную среду, необходимо было воссоздать для заповедника. Постепенно, будто прокручивалась назад кинолента, облику мемориального дома возвращался его первозданный БИД. И недалеко время, когда посетители смогут подняться по крыльцу, пройти сквозь подлинные двери и войти в комнату, освещенную керосиновой лампой. И тогда станет ощутимо ясно, как далеко ушла деревня Горки от той поры становления новой жизни, когда кружили голову мечты об электричестве и тракторах.

Государственный исторический заповедник «Горки Ленинские»- это не только мемориальные объекты, но и взятая под охрану окружающая природа с лиричной полноводной Пахрой, с чистыми березовыми лесами, со стройными соснами, высоко взметнувшими торжественные кроны, с полями и окаймляющими их околками молодой лесной поросли.

В заповедную территорию попадают и все ближайшие деревни, побывать в которых очень интересно. Ведь здесь сохранилось много домов — свидетелей тех далеких 20-х годов, когда пробуждалось крестьянство к новой, невиданной жизни.

Близ центральной усадьбы Горки вниз по течению Пахры расположилась на крутом берегу деревня Старое Сьяново. Дорога к деревне идет резкими перепадами, раскрывая на долину Пахры живописнейшие виды. Особенно хороша даль в сторону станции Ленинская. В мареве морозного воздуха будет чуть заметен высокий шпиль вокзала. Там, поодаль от мемориального комплекса, сохранилось до наших дней деревянное здание вокзала станции Герасимове. С этой станции в последний путь отправился траурный поезд. В холодный январский день 1924 года жители окрестных деревень прощались с Владимиром Ильичей Лениным.

Дорога в деревню тяжелая, круто берущая вверх. Но только нам открылись первые дома деревни, как мы тут же забыли про усталость. Дом под номером 8 принадлежал Н. П. Кутихиной, но хозяйки дома не было. Мы, пожалуй, набрели на самый древний дом в Ленинском районе. Рубленая изба настолько обветшала, что ее пришлось обмазать глиной и побелить наподобие мазанки. А в сущности, перед нами стояла изба с традиционной трехчастной композицией. Ее кровля, видимо, не раз переделывалась и не представляла художественного интереса. Самым главным в этой избе являлись ее наличники. Они как бы передавали нам чистую мелодию народного искусства. Рисунок наличников был таким четким и правильным, что казалось, будто не плотник их ладил, а ювелир.

Мы уже видели в Коломенском щедрый набор образцов глухой резьбы. Но здесь встретили настоящий праздник мастерства безвестного умельца. Если бы произведениям резчиков присуждать места, то этот наличник был бы, без сомнения, первый во всем Подмосковье. Сложность его резьбы подчеркнута строгими крестообразными знаками по углам лобовой доски. Но так сияют плотницкие солнца символом благополучия и счастья, что не остается места раздумьям о причинах появления суровых нот в общей мажорной композиции безвестного автора.

У Н. Лескова в его знаменитом сказе о тульском Левше в последней главе написано: «Собственное имя Левши, подобно именам многих величайших гениев, навсегда утрачено для потомства…» А жаль, очень жаль…

Обходим избу и за крыльцом на окнах холодной клети видим другие наличники, более простого сочного рисунка, состоящего из одного полукружия солнечного диска с широким выемом рельефа.

Дом оказался уникальным. А мы и не надеялись увидеть нечто подобное вблизи от центральной заповедной усадьбы. Впоследствии в южном Подмосковье мы таких изб не встречали.

Мы заходим в соседний дом № 10 к Егорову Степану Степановичу. Его дом аналогичен кутихинской избе, но наличники украшены витиеватой пропиловочной резьбой нового архитектурного направления 10-х годов XX века.

По выходе из деревни попалась нам на глаза еще мазанка, почти украинская. Действительно, юг в такой близости от Москвы уже четко влиял на облик селений.