Генри Мортон - Прогулки по Европе с любовью к жизни. От Лондона до Иерусалима Страница 26

Что, что такое?

До меня доносится приказ:

— Затемнить судно и приготовиться к бою!

Вот оно! Мы все же вступаем в бой! И что еще удивительнее — биться нам предстоит в полной темноте.

Все люки наглухо задраены, иллюминаторы надежно укрыты крышками. Теперь наружу не просачивается ни единого лучика света, судно погружается в абсолютную тьму. В свете звезд море кажется серо-стальным.

Я не знаю более волнующего и зловещего зрелища, нежели вид боевого корабля, изготовившегося к ночному бою. Его орудия безмолвно поворачиваются, обшаривая горизонт в поисках предполагаемой цели. Все глаза и уши обращены во тьму — состояние готовности номер один. Противнику не удастся скрыться!

Это тем более удивительно, что вся команда находится глубоко в недрах корабля. Каждый на своем рабочем месте и не имеет возможности следить за тем, что происходит снаружи. Информация поступает в виде показаний приборов и приказов по радиосвязи. Людям предстоит сражаться, но они никогда не увидят победу собственными глазами. Если же случится поражение, то они узнают о нем по оглушительному звуку взрыва. На мой взгляд, это высшее проявление храбрости — готовность вслепую сражаться с невидимым врагом.

Со стороны капитанского мостика доносится приглушенный звук голосов, и я ощупью пробираюсь туда по темной и пустынной палубе. Наконец глаза мои различают темные фигуры людей в шинелях. Я слышу голос вахтенного командира, отдающего приказ об изменении скорости — он тихо говорит в латунную трубку.

— Доводилось видеть рождественскую елку? — обращается ко мне один из офицеров (кажется, штурман). — Так вот, капитанский мостик во время ночного боя — это елка, увешанная всевозможными талантами.

Нисколько не сомневаюсь в его правоте. Здесь действительно собрался весь цвет корабельного комсостава во главе с капитаном. Вооружившись ночным морским биноклем, «Шкипер» исследует линию горизонта. Рядом с ним стоит старшина-сигнальщик, он тоже напряженно всматривается в ночную тьму, выискивая световые сигналы. Помимо них на мостике присутствуют штурман, вахтенный и прочие офицеры. Гардемарины, естественно, тоже тут — стоят поодаль, переминаются с ноги на ногу в ожидании приказов.

Линкор продолжает безостановочное, неотвратимое движение вперед. Тишину нарушает лишь плеск воды за бортом.

А где-то впереди — может, на расстоянии многих миль — находится вражеский флот. Он выстроен таким же порядком, как и мы, и точно так же идет с потушенными огнями. Тем временем на небе появилась маленькая ущербная луна. Она как-то робко и незаметно вскарабкалась на середину небосвода и там утвердилась, освещая своими призрачными лучами серую морскую гладь и нас — две темные эскадры, которые движутся навстречу друг другу. Должно быть, оттуда, сверху, мы напоминали две огромные стаи китов, вышедших порезвиться в лунном свете. Да уж, на редкость подходящая ночь, чтобы поиграть в смертельный бой!

— Я бы на вашем месте отправился спать, — обернулся ко мне один из офицеров. — Это может затянуться на много часов…

Я решил последовать мудрому совету — покинул капитанский мостик и, спотыкаясь, побрел по шкафуту.

Затем спустился на нужную палубу и направился к своей каюте.

— Разбудите меня, когда бой начнется, — попросил я морского пехотинца, приставленного мне в качестве денщика.

— Обязательно, сэр.

Я вскарабкался на свою койку, но долго еще ворочался, не в силах заснуть. Судя по всему, стальные переборки линкора служили недостаточной защитой от волнующей атмосферы этой таинственной ночи. Я, во всяком случае, никак не мог отделаться от тревожного ощущения надвигающейся угрозы. Лежал, чутко прислушивался к тому, что творилось на палубе. Впрочем, ухо мое ловило лишь обычные шумы — приглушенное гудение двигателей и жалобное поскрипывание деревянных деталей. Сквозь волны наплывающего сна мне почудилось какое-то непривычное вкрапление металлических звуков: что-то тикало, бряцало и погромыхивало. Я продолжал внимательно прислушиваться. Если бы двигатели внезапно заглохли, я, наверное, смог бы разобрать шаги дежурного пехотинца, который совершал ночной обход постов.

Бух-бух-бух!

— Сэр!

— Кто там? — вскинулся я.

Щелкнул выключатель, электрический свет залил каюту, и я увидел своего пехотинца. На шее у него болтался защитного цвета противогаз.

— Приступаем к боевым действиям, сэр.

— Который час? — поинтересовался я.

— Три утра, сэр.

Я натянул одежду и поспешил на палубу, чтобы не пропустить ночной бой, который мне так хотелось увидеть. Трап, по которому я всегда поднимался, оказался запертым. Пришлось воспользоваться лазом, изрядно смахивавшим на обычный канализационный люк. Выбравшись на палубу, я обнаружил, что луна скрылась за облаками. Ежась от утренней прохлады, я в потемках побрел к капитанскому мостику. По дороге я то и дело натыкался на темные фигуры моряков, группировавшихся вокруг зенитных орудий. Огромные стальные башни плавно поворачивались во все стороны — сразу видно, что хорошо смазаны. Внутри них находились другие люди — так называемый орудийный расчет. Все это — и темный корабль, безмолвно скользящий по морским волнам, и люди, подобно сказочным гномам, скорчившиеся возле светящихся дисков — выглядело нереальным.

Просто какая-то история с привидениями! Я огляделся по сторонам, желая убедиться, что все это мне не снится. Но нет: впереди, как и полагалось, маячила серая громада флагманского корабля. А за спиной вздымалась гигантская тень, очертаниями своими напоминавшая кафедральный собор со шпилем — наш сосед по кильватерной колонне. Вдалеке же скользили едва различимые тени сопровождавших нас эсминцев.

Трудно вообразить себе нечто более зловещее и устрашающее, чем затаившаяся в ночи эскадра военных кораблей. Не дай бог какому-нибудь невинному торговому судну наткнуться в темноте на стаю этих хищных гигантов! Смертоносные жерла орудий ни минуты не находятся в покое — стволы все время вращаются, отыскивая свою жертву. Их жуткие пальцы постоянно обшаривают небеса, опускаются в море и вновь восстают, пока наконец не нащупают то, что искали.

— Вам лучше здесь не стоять, — вдруг раздался негромкий голос за моей спиной. — В ночной неразберихе всякое может случиться. Давайте пройдем на мостик.

Одна из невнятных теней внезапно зашевелилась, обрела очертания и, приблизившись ко мне, оказалась молодым артиллерийским офицером. Он шел впереди, судя по всему, свободно ориентируясь в непроглядной тьме.

Я покорно двинулся следом. По пути выяснилось, что корабль, который выглядел совершенно безлюдным, на самом деле полон скрытой зловещей жизни. Из стальных башен доносились тихие голоса: это сидевшие в них люди считывали показания дисков и докладывали ситуацию в латунные трубки.

Мы благополучно добрались до лесенки, ведущей на капитанский мостик.

Если вы плохо справляетесь с нервным напряжением, вам лучше держаться подальше от этого места. Ибо во время ночного боя именно здесь, на мостике, располагается мозговой центр всего корабля. И одновременно средоточие всех его нервов. Именно здесь зарождаются приказы, в соответствии с которыми стальная громада замедлит ход или, наоборот, рванет за горизонт. Одно лишь слово — и девять тонн смерти устремятся в сторону противника.

Я смотрел на горстку людей, собравшихся на капитанском мостике и на фор-марсе, и понимал: они — единственные, кто хоть что-то видит на поле боя. Остальная тысяча человек, находящаяся под палубой и внутри орудийных башен, вынуждена им слепо повиноваться. Вся информация о ходе боя поступает к ним в виде голоса в переговорном устройстве или же перемещения стрелочки на блестящем диске. Люди, запертые в стальных башнях, лишь загружают смертоносные снаряды в жерла орудий, но не они стреляют! Электрический сигнал о том, что снаряд загружен, поступает от них к другим людям, а те уже производят залп. Эти самые люди — артиллеристы — тоже сидят взаперти на своем посту и, соответственно, не знают, насколько удачным оказался выстрел.

Их задача заключается в том, чтобы развернуть орудие под определенным углом, зарядить его и доложить состояние «готовность». То же самое можно сказать и о команде, обслуживающей торпедный отсек. Они и вовсе сидят ниже ватерлинии и при всем желании не могут контролировать ситуацию. Все, что от них требуется — это беспрекословное (и максимально точное) исполнение приказов, поступающих сверху.

А значит, вся ответственность ложится на плечи тех, кто находится на капитанском мостике. Именно здесь принимаются решения, определяющие исход сражения.

Сюда постоянно прибывают гонцы с донесениями. Из переговорных трубок то и дело доносятся зловещие, надтреснутые голоса из глубин корабля. Офицеры стоят, пристально вглядываясь в ночные бинокли, и время от времени бросают отрывистые малопонятные фразы. Здесь, на мостике, собрано множество навигационных приборов.