Игорь Жордан - Искусство быть свидетелем, или как вести себя на допросе Страница 3

Следователь добивается необходимых результатов, используя не менее 18 приемов, в частности внезапность, последовательность, создание напряжения с перегрузкой сознания, снятие напряжения с помощью «разговора по душам», пресечение лжи сразу же или спустя некоторое время, фиксированный темп допроса с перегрузкой сознания или замедленный темп с фиксацией желания проскочить особо неприятные вопросы. Об этом и многом другом можно прочесть в специальной литературе. Но нужно ли нам, непрофессионалам, изучать книги и статьи, написанные для следователей? Казалось бы, неплохо кое‑что знать. Приятно, наверное, сказать следователю, какой прием он в беседе с вами неудачно применяет, и посоветовать другой. Однако читайте лучше Л. Толстого или А. Пушкина. Не тратьте времени на вздор.

Воображаемая беседа автора с читателем:

Автор: Какой допрос вас больше устроит — короткий или длинный?

Читатель: Конечно короткий. А какой устроит следователя?

Автор: Тоже короткий. У него мало времени и много вопросов. Его устроит, если вы будете торопиться, — где торопливость, там опрометчивость.

Читатель: А если дело липовое?

Автор: Тогда допрос будет обязательно неудачным — либо для него, либо для вас.

Следователь старается внушить свидетелю, что тот немножко обвиняемый. Хотя эту мысль прямо он вроде бы не утверждает. Спрашивается, что делать свидетелю? Если свидетель шутит, если его ответы умны и остроумны, то как‑то само собой получается, что свидетель невиновен. Ведь по‑настоящему шутить на следствии способен только по‑настоящему честный человек.

Все‑таки вы боитесь… и зря. Каждое напоминание следователя об ответственности за отказ от показаний неприятно пугает. Пугают и сам вызов к следователю, и обстановка, а более всего — будущее. Хорошо, что оно пока в ваших руках, если, конечно, вы еще держите себя в руках.

Помните: отказ отвечать на какой‑либо вопрос вполне допустим, так как это не отказ давать показания вообще. Хотя и то, и другое необходимо объяснить в протоколе. С другой стороны, вам совсем не стыдно испугаться, особенно если следователь заведомо знает, какое решение вынесет суд. Только вы должны чистосердечно признаться в протоколе — и в растерянности, и в испуге. Следователь, кажется, напомнил вам о подписке, о вашей обязанности говорить правду? Скажите ему о том же. Не беда, если и он испугается. Впрочем, чего бы ему пугаться?

Следователь уже давно «знает», кто прав. Ему хочется только доказать это получше. Задача непроста и требует тщательной подготовки. В какой‑то момент следователь напоминает прокурора, судью и, пожалуй, даже адвоката. Сейчас он будет давить на психику бестолкового свидетеля, чтобы сделать его еще более бестолковым.

Вот следователь задает свой вопрос, недовольный и длинный. В самом начале вопрос кажется конкретным, но в середине — сплошное унижение свидетеля. А конец — он так лаконичен и тверд, что заставляет свидетеля съежиться, забыть начало и лишь поступать «как лучше». Для большего эффекта следователь повторяет конец: «Так как же быть?», «Так как же мне вас понимать?». Свидетель похож на отбивную. Сейчас его на сковородку — и съедят. Однако обходится без сковородки — съели сырым. Проходит время… и на суде все повторяется. Опять делают отбивную. Ах, бедный свидетель. То, что написал следователь, он подписал, оказывается, не читая.

Следствию хочется, чтобы суд прошел хорошо, чтобы свидетели изобличили подсудимого, а подсудимый изобличал бы еще и свидетелей. Важно также, чтобы подсудимый выглядел жалким. Неплохо бы также, чтобы подсудимый был непоследовательным, непринципиальным, наконец, несимпатичным, чтобы всякий суд мог квалифицировать его раскаяние как неполное и нечистосердечное. А последующий за этим суровый приговор должен припугнуть всех, кого надо.

Нет, с вами такого не произойдет. Хотя вы боитесь. Боитесь?

Ближневосточная мудрость гласит:«Эта женщина ничего не знает и потому многое может сказать».

У следствия есть цель и средства для достижения этой цели. Каковы цели, таковы и средства. Их очень много. Но, по существу, они направлены лишь на то, чтобы всякий свидетель ощутил себя и обвиняемым, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ведь только тогда из него, напуганного и послушного, можно лепить что угодно и как угодно.

Если вы можете доказать, что вас зря вызывали и зря допрашивают, не спешите. Не спешите использовать то, что быстро пришло вам в голову. Наблюдайте события и, не торопясь, принимайте решение. Заранее принятое решение не должно быть слишком твердым, оно может оказаться плохим. Отстраненность и объективность — ваше сильное оружие. «По‑вашему, получается, — говорит полицейский, — что вас задержали без всякой причины». — «Нет, — говорите вы, — так не получается. Коли задержали, значит, есть на то причина. Если она мне неизвестна, это еще не означает, что ее нет». Увидите реакцию полицейского: вы заработали очко.

Обычно считают, что в критической ситуации нетрудно обратиться к адвокату. Однако поддержка адвоката не избавляет вас от необходимости подумать, заглянуть в закон, понять его цель и смысл. Если жизнь не научила вас быть себе врачом и электромонтером, то вы по крайней мере должны понять, что стать себе адвокатом вы просто обязаны. Это вовсе не означает, что необходимо изучать толстые тома законодательства. Нет. Требуются не столько знания, сколько ориентир. Если вы честный человек, важно лишь научиться понимать законы и ориентироваться в них.

Главное, не следует бояться. Например, если вас запугивают, заставляя дать показания, которые вы не считаете правильными, вспомните ст. 302 УК РФ «Принуждение к даче показаний». Она гласит, что в случае угроз или шантажа со стороны следователя ему грозит наказание — лишение свободы до 3 лет. То же, соединенное с применением насилия, издевательств или пытки, наказывается лишением свободы от 2 до 8 лет. Неужели следователь угрожает вам большими карами?

Вспомните принцип правового нападения! Спросите следователя: «Вы заставляете меня сознаться путем запугивания. Какое, по‑вашему, преступление более серьезно, то, которое, как вы считаете, совершил я, или то, которое сейчас совершаете вы?»

Напоминаем: положение свидетеля на допросе и положение обвиняемого — это совершенно разные ситуации! Как обвиняемый вы, скорее всего, арестованы и уже ничего не сможете сделать. Свидетель же может сделать очень многое, ведь его показания либо помогают арестовать следующего человека, либо мешают этому.

Хороший свидетель предусмотрителен, он думает и поэтому представляет, чем дело может кончиться. Плохой свидетель — это всегда будущий обвиняемый.

ПЛОД — система В. Альбрехта

Принципы поведения свидетеля на допросе В. Альбрехт свел к 4 правилам, название которых он составил из первых букв ключевых слов — ПЛОД. В. Альбрехт именовал свои правила ситами. Можно их назвать и «контрольками», не позволяющими следователю на допросе безмятежно вскрывать «сейф» с вашими знаниями.

Первое сито «П» (протокол) означает, что вы должны потребовать внести вопрос следователя в протокол прежде, чем вы начнете на него отвечать, что ваши ответы должны записываться в протокол максимально точно, желательно под вашу диктовку, а не передаваться следователем «близко к смыслу». «П» — это главное сито.

Затем сито «Л» (личное) — вы должны подумать, не ставит ли заданный вопрос вас в положение подозреваемого в соучастии в преступлении. Против себя и своих близких вы имеете право не свидетельствовать.

Далее сито «О» (отношение) — оцените отношение вопроса следователя к существу дела: это вопрос по существу или нет? Если нет, то вы выходите за рамки законной процедуры и рискуете оказаться обвиняемым.

Наконец сито «Д» — допустимость ответа с точки зрения ваших представлений о морали.

Очевидно, что система ПЛОД заставит вас не торопиться и думать. Начнете думать — возникнет интерес и сам собой исчезнет страх. Четыре сита призваны избавить вас от возможных неприятностей. Три первых принципа должны препятствовать появлению в протоколе той или иной информации, а четвертый направлен на то, чтобы вы могли внести в протокол то, что вы считаете необходимым, например какие‑то непротокольные слова или поступки следователя.

Вспомните 18 приемов следователя. Против них у вас, казалось бы, всего 4 сита. Но если говорить откровенно, вам, честному человеку, и одного сита «П» с избытком хватит на все 18 приемов.

В. Альбрехт рассказал историю одной из своих многочисленных учениц, старушки‑еврейки, вызванной на допрос. Она приходит к следователю, садится напротив него, достает бумажку, на которой записаны четыре слова: протокол, лично, отношение к делу, допустимость».