Борис Зайцев - Солнечные узоры Страница 33

Следуя обмелевшей речонкой, мы дошли до деревушки Высоково, на краю которой стояла большая рига. Проселок ввел нас сразу в центр деревни. Через крутые берега речки был перекинут старый, полусгнивший мост. Рядом лежали штабеля новых лесин, ожидая своего часа. С десяток банек сгрудилось на берегу. Их трубы не дымились, но можно представить, как в банный субботний день они весело возносят столбовые дымы, как пышут жаром их каменки и в парной, где плещут квасом на раскаленные камни, густо пахнет хлебным духом и березовым веником.

К сожалению, мы не часто видели баньки в пройденных нами деревнях, и, когда их встречаешь в таком изобилии, трудно не поддаться очарованию, веявшему от них, так красиво расположенных на крутых берегах речки.

Посреди деревни стояли два больших, добротно рубленных дома, по-видимому первого десятка нашего века. Один из этих пятистенков расположился вдоль улицы, другой — торцом. Такие дома вряд ли могли принадлежать рядовому крестьянину. Действительно, старожилы подтвердили, что пятистенок, торцом развернутый к улице, принадлежал становому. Окна пятистенка были заколочены, и, очевидно, его использовали под летнюю дачу переехавшие в город потомки первого хозяина на деревне.;

Совсем близко от деревни Высоково выстроила избы деревня Родионове. Когда-то парни и девчата переходили под гармонику из деревни в деревню. Это не так уж давно было. Еще в наше время перед войной многолюдны были окрестные веси, а ныне они тихи. Много сожжено изб отступавшими фашистами, а строились новые в меньшем количестве.

На околице Родионова нас встретили гумна. Избы были мало примечательны, но в одну из них, с затейливым крылечком, мы вошли. То была клеть с сенями и хозяйственным двором. Крыша избы на четыре ската со светелкой. Старушка хозяйка попечалилась, что живет она ныне одна, а вся семья Шибановых разлетелась кто куда. А изба большая, чистая. В ней светло и просторно. Русская печь на рассаднике разделяет комнату на горенку, спальню и кухню. Потолки в избе высокие, на двух матичных балках. Красный угол. Все как в прошлом веке, если не считать вездесущего телевизора, никелированных кроватей, стола, покрытого пластиком. И если снаружи, кроме телевизионных антенн, электрических проводов, шиферных кровель, вроде и нет примет нового, то в интерьере избы их значительно больше. Жив человек, и нет тех барьеров, что незыблемо встали бы между ним и его веком.

Есть в старых избах что-то щемящее сердце. Столетиями вдыхали наши предки смолистый дух избяного сруба. Может быть, в нашей крови сохранилось наследственное это чувство, заставляющее всякий раз при встрече со старой избой волноваться, уважать, любить это простое, скромное, вековечное жилище труженика.

Следующая деревня была огромной и называлась странным именем — Чащь. Состояла она из двух перекрещивающихся улиц, одна из которых оборачивалась проселком и вела к Теряеву. В этой деревне не было для нас примечательной стройки из мира плотницкого искусства. Зато соци-альное неравенство дореволюционного крестьянства здесь впечатляюще иллюстрировано.

Напротив избушки с двумя подслеповатыми оконцами стоял дом, над кирпичным первым этажом которого возвышался богато декорированный сруб второго этажа. Дом был очень велик, и сейчас в нем бы мог просторно разместиться сельский магазин с хозяйственными и продовольственными товарами на первом этаже и разными галантереями на втором. Но в нем разместилась школа, и надо думать, ребятам здесь удобно, а бывшие приусадебные постройки — кирпичные амбары, сараи, отгороженные от улицы железными воротами, — служат школе как складские помещения.

Дом этот был не одинок. Чуть дальше через дорогу мы увидели его собрата несколько меньших размеров, но достаточно внушительных для большой деревни.

Не стоит сокращать обратную дорогу из Теряева. Мы советуем вам завернуть в Ярополец и отдаться во власть романтического настроения, которое непременно овладеет вами на аллеях двух пограничных усадеб — Гончаровых и Чернышевых.

Архитектурные ансамбли старинных усадеб восстанавливаются. Снова, как и когда-то, вековечные липы и ветлы отражаются в глади сонно журчащей Ламы. Оплыли, заросли корой следы от осколков снарядов и пуль. И только в пору вешних дней, когда ходят под корою живительные соки, деревья, как старые солдаты, ощущают ноющую боль от оставшегося в теле грозной памяткой металла.

Есть и другой возвратный путь от Теряева. Он рассчитан на опытнейших пешеходов, которые любят мерить версты. Первые деревни на этой дороге — Сосновиково, Кудряево маловыразительны, но большое село Ильинское отличается обилием старых, потемневших от времени построек. Срубы, доски наличников под лучами солнца отливают синевой, подобно тому как отражает небо начищенное серебро.

От Ильинского лучше сесть на автобус и доехать до станции Чисмена. И чтобы путь до Москвы не был однообразным, сойдите на станции Холщевики и пройдите до села Филатове. Дорога тихая, лесная. Она неожиданно раскроет вид на усадебный деревянный дом с белыми колоннами. Лиственничные аллеи задумчиво раскинули ветви за домом. Деревянный флигелек приютился рядом. И широкие трех-частные «итальянские» окна, по которым сразу узнаешь классическую архитектуру, отражают в стеклах скат холма и бегущие к горизонту гряды лесов.

Тишина окружает усадьбу, и если бы не пионерский лозунг на фронтоне дома, Ччэ можно подумать, что усадьба брошена. Впрочем, дом в должной сохранности и в пору летних каникул оглашается звоном ребячьих голосов.

Для нас же усадьба Филатове является примером противоположности двух культур — дворянской и народной. Классическая школа архитектуры и помыслить не могла о привлечении форм народного зодчества. В то время как творческий диапазон плотника был достаточно широким и включал в себя не только языческие мотивы, но и привлекшие его внимание детали городской архитектуры. По-своему перерабатывая их, народный мастер вдыхал в них жизнь и добивался органического звучания в архитектуре своих построек.

Но не стал ли в путешествиях по западному направлению Подмосковья забываться образный язык древнерусского плотника? Тогда после Истры сойдем на следующей остановке и через несколько десятков метров окажемся в старинном селе Троицком. Здесь в удивительной тишине, в хороводе уютных дачек стоит перешедший в наш век из глубины столетий редчайший памятник деревянного зодчества — Троицкая церковь.

Как обычно, в случаях редкой сохранности старинной деревянной церкви ей сопутствует более поздняя культовая постройка, кирпичная зимняя церковь. Это громоздкое сооружение закрывает вид на обыденную клетскую церковку. Со станции не увидишь древней постройки, лишь видна сквозь вершины елей и берез маковка позднего теплого храма.

Не ищите в древнем плотницком произведении чего-либо оригинального. Суть этих построек не в броском виде, а в безыскусной простоте. Вот когда прочувствуешь их образный строй, то дороже золотого свечения станет для вас след от обычного, но такого мастерского топора.

Тип клетской церкви уже знаком нам. Высокий основной четверик. Под тесовой обшивкой, появившейся в XIX веке, не угадывается в завершении храмовой части характернейший для деревянных церквей повал. Далее высокий сруб перекрыт на четыре ската с восьмериком и главкой на тонкой шейке.

В конце прошлого века первоначальная композиция церкви претерпела радикальные изменения. Помимо тесовой обшивки и железной кровли к древнему сооружению, уничтожив крыльцо входа, пристроили трехъярусную колокольню с нелепым длинным шпилем.

Чтобы представить, как выглядело сооружение в древности, замените мысленно расширенные окна в церкви на узкие, волоковые, сбейте штукатурку, сорвите обои, и тогда памятник предстанет перед вами в первозданном виде.

Еще не пришел черед реставрации церкви в селе Троицком. Но памятник жив и хранит подлинные детали далекого XVII столетия.

Велико Подмосковье, бесконечны дороги области. Мы прошли лишь по основным направлениям. И если, повторив маршрут книги, вам захочется проложить свои дороги, чтобы встретиться с народным творчеством, то в добрый путь!

Мы с вами простимся в городе Истре у стен древнего Ново-Иерусалимского монастыря. Здесь создается архитектурно-этнографический музей народного деревянного зодчества Московской области. Вот и Подмосковье вспомнило о своем наследии народного строительного творчества и вслед за Костромой, Новгородом, Архангельском решило устроить под открытым небом показ ушедшего облика и быта наших среднерусских деревень.

Удачно ли выбрано место для организации подобного музея? Пожалуй, да. Дело в том, что здесь располагается Московский областной краеведческий музей, занимающий бывший Ново-Иерусалимский монастырь. Таким образом, история столичной области собрана в единую экспозицию. Конечно, можно было бы найти для музея деревянного зодчества более выигрышное место на берегу какого-либо подмосковного озера или водохранилища. Но соседство с ансамблем монастыря придает значимую историческую убедительность народным избам, амбарам, ветрякам, колодцам, привезенным сюда с разных уголков области.