Александр Герцен - Крепостной ансамбль Мангупа Страница 6

Серьезным шагом в исследовании Мангупа явилась организация Государственной Академией истории материальной культуры и Севастопольским музейным объединением в 1938 г. экспедиции под руководством Е. В. Веймарна, М. А. Тихановой и А. Л. Якобсона. Перед ней была поставлена задача начать систематическое изучение памятника. Основными объектами раскопок стали базилика (предполагаемый храм св. Константина и Елены) и дворец князя Алексея.

Полученные материалы показали, что на плато есть следы поселения V–VI вв. (166, с. 26; 260, с. 325–326). Этим временем было датировано и строительство базилики, но в дальнейшем М. А. Тиханова сузила эту дату до VI в. (261, с. 387).

Впервые в истории исследований городища была проведена археологическая разведка его оборонительных сооружений. Несмотря на это, вопрос о существовании синхронных базилике крепостных стен не был решен, притом выявилось расхождение точек зрения руководителей экспедиции. Так, в предварительном сообщении, основанном на рапорте М. А. Тихановой, утвердительно говорится о существовании на плато раннесредневековых оборонительных стен и ворот (Капу-дере) (166, с. 27). Затем А. Л. Якобсон выступил с двумя статьями, в которых дополнительно аргументировал это положение. В статье, вышедшей в 1940 г. и посвященной архитектурному анализу Мангупской базилики, были подвергнуты критике основные выводы Н. И. Репникова касательно преемственности Мангупа от Эски-Кермена.[7] По поводу оборонительных сооружений автор пишет, что «раннесредневековая кладка в нижней части стен XIV–XV вв. прослеживается почти на всем протяжении их. Он отмечает также наличие средневековой кладки из больших блоков в воротах под мысом Тешкли-бурун и в Табана-дере. Отмечается, что в последнем пункте эта стена надстроена поздней кладкой, датируемой надписью в башне XIV в (240, с. 220).[8]

Появление крепостей на Мангупе и в других пунктах Горного Крыма А. Л. Якобсон связывал с необходимостью защиты византийских владений от внешней опасности, которая особенно реальна была в V–VI вв. (290, с. 221–222, 225).[9] Свои мысли о византийском строительстве на Мангупе он развивает в статье, опубликованной в послевоенное время и специально посвященной анализу оборонительных сооружений городища. Отнеся стены Мангупа в их современном виде к XIII–XV вв., А. Л. Якобсон отмечает, что в ряде мест сохранилась кладка из больших хорошо отесанных блоков (Капу-дере, район ворот, и Табана-дере, нижняя стена), которая по ряду аналогий датируется им VI в. (291, с. 55–58).[10]

Основной вывод таков: Мангупская крепость входила в систему укреплений эпохи Юстиниана I, упомянутую Прокопием под образным названием «длинные стены», в создании их могли принимать участие херсонесские строители (291, с. 62). Это положение в дальнейшем повторялось в других работах, посвященных проблемам раннесредневековой [99] Таврики (260, с. 324; 293, с. 150; 294, с. 26–27).[11]

В последней статье о крепостных сооружениях Чуфут-Кале А. Л. Якобсон упоминает участки мангупских стен в качестве образцов кладки VI в., ссылаясь, в частности, и на результаты наших работ (300).

Гипотеза об основании крепости на Мангупе в юстиниановское время и о вхождении ее наряду с другими укреплениями в систему «длинных стен» встретила критику со стороны Н. И. Репникова и других авторов.[12] Противоречия между исследователями по этому вопросу выявились уже в период совместной работы в экспедиции 1938 г. (если только не раньше).

Е. В. Веймарн, обследовавший оборонительные сооружения городища, в осторожной форме высказался о времени их возникновения. Отметив, что в нижней стене в Табана-дере использовался древний тесаный камень, он, однако, считает все сооружение поздним, поскольку лежат эти блоки неправильными рядами и без подрубленных в скале постелей; то же говорится и о стенах в Капу-дере. Единственное место, где, по мнению Е. В. Веймарна, можно видеть раннесредневековую кладку, это — остатки главных городских ворот (53, с. 419). Вопрос о планировке и характере раннесредневековой крепости Е. В. Веймарн оставляет открытым, отмечая необходимость проведения специальных исследований, выводы же А. Л. Якобсона он считает слишком категоричными, поскольку они мало подкреплены материалами археологических раскопок (5, с. 9).

Для исследования системы оборонительных сооружений Мангупа Е. В. Веймарн отмечает необходимость раскопок прежде всего на участке главных городских ворот. Северо-западные защитные стены, видимые ныне, не имеют, по его мнению, прямой связи с оборонительными линиями раннего средневековья (58). Этот вывод Е. В. Веймарна был подтвержден результатами разведок и раскопок 1969–1979 гг.

В 1949 г. Е. В. Веймарном была осуществлена разведка остатков крепостных стен, облегченная произведенной до того вырубкой растительности, и сделана попытка наметить схему развития защитной системы городища (9).

Дальнейшие разведки, проводившиеся Е. В. Веймарном на протяжении первой половины 50-х гг., дали материал для создания новой гипотезы о генезисе «пещерных городов» Крыма, в которой Мангупу было отведено важное место.

Свои взгляды на проблему возникновения средневековых укрепленных поселений Юго-Западного Крыма автор наиболее последовательно изложил в двух статьях, вышедших в 1958 г. По его мнению, не инициатива византийского правительства сыграла основную роль в этом процессе, а естественный ход развития экономических и социально-политических отношений в среде местного населения. Именно он привел к появлению на основных торговых путях горной Таврики к IX в. городов и замков (54, с. 52–53, с. 62; 56, с. 77–78; 57; 64).

Анализ топографической ситуации «пещерных городов» в сопоставлении с археологическими данными позволил Е. В. Веймарну обоснованно усомниться в реальности существования «длинных стен» в виде цепи крепостей. На Мангупе в раннее средневековье, по его мнению, крепость существовала только на мысе Тешкли-бурун, а остальная [100] территория плато защищена только в VIII–X вв. (56, с. 77–78; 66, с. 125; 137, 139). К этому его приводит анализ оборонительной системы Эски-Кермена, который, как предполагалось, предшествовал Мангупу (54, с. 53–54; 66, с. 125). Однако данный вывод не был подтвержден нашими исследованиями (см. главу III).

Особенно важна статья Е. В. Веймарна об укреплениях Эски-Кермена, содержащая детальное описание и реконструкцию защитных комплексов, анализ их в свете истории развития тактики оборонительного и наступательного боя. Исторические выводы статьи следуют в русле взглядов Н. И. Репникова, подвергшихся серьезной критике со стороны А. Л. Якобсона (295, с. 289). На недостаточную обоснованность даты окончательного разрушения крепости Эски-Кермена (конец VIII в.)[13] обратил внимание Д. Л. Талис, выступивший в 1961 г. с обзорной статьей по проблемам истории средневековой Таврики. Отмечая слабые места в позициях того и другого автора, он, в свою очередь, выдвинул мысль о расцвете византийского крепостного строительства на полуострове в доюстиниановскую эпоху (256, с. 243–244), причем не связывая его с «длинными стенами», которые, по мнению автора, еще не обнаружены. Южнобережный вариант их локализации Д. Л. Талис исключал, поскольку этому противоречат слова Прокопия о строительстве крепостей Алустон и Горзувиты (256, с. 254–255). Последнее положение было выдвинуто в противовес гипотезе Э. И. Соломоник и О. И. Домбровского о нахождении страны Дори на побережье Крыма между Судаком и Балаклавой.

Появление укреплений на Мангупе Д. Л. Талис относил к концу V — началу VI вв., ссылаясь на оборонительную систему Эски-Кермена, принимая даты Н. И. Репникова (232, с. 203). Эта мысль высказывалась А. Л. Якобсоном (290, с. 221–222), правда, в дальнейшем он отнес создание Мангупской и Эски-Керменской крепостей к VI в. (297, с. 11).

В работе, специально посвященной оборонительному зодчеству средневековой Юго-Западной Таврики, автор дал развернутую сравнительную характеристику защитных систем городищ. Оговариваясь, что об оборонительных сооружениях Мангупа можно судить только по небольшим зачисткам, Д. Л. Талис сопоставлял их со стенами Эски-Кермена и отмечал ряд технических различий, но в целом отнес их к квадровой кладке, для которой характерно сочетание двух рядов облицовки (258, с. 92).

Весьма ценной частью работы является описание остатков Баклинской цитадели, а также аргументы и соображения по поводу ее даты (вторая половина V — первая половина VI в.) (258, с. 98–105). В то же время статья содержит ряд спорных положений, основанных главным образом на устаревших данных. Например, утверждается, вероятно, под влиянием взглядов Н. И. Репникова, что мангупские оборонительные стены имеют зубчатый парапет, строительство цитадели автор отнес к турецкому времени (258, с. 94). В отношении времени сооружения первоначальной оборонительной системы Мангупа повторяется ранее сделанный вывод — конец V — начало VI в. (258, с. 106–107, 113).

Кроме публикаций и архивных материалов, посвященных оборонительной системе городища, дадим хотя бы краткую характеристику концепций по более широкому кругу вопросов, относящихся к истории средневековой Таврики, поскольку некоторые выводы, в частности по датировке защитных стен Мангупа, базируются именно на теоретических посылках, подкрепленных памятниками, трактуемыми далеко не всегда однозначно.