Руфат Мустафа-заде - Биржевой роман Страница 8

В этой притче вся суть фондового рынка. Сначала люди борются за выигрыш, а затем незаметно для самих себя сталкиваются с неизбежностью большого проигрыша.

– Понимаешь, Майкл, – говорил мне «психолог Гарри», окутанный в клубы табачного дыма, – биржа очень сложный механизм. Причём в ходе торгов ярко проявляется эффект Лейк-Уобегона25. Да, большинство людей считают себя выше других. Преподаватели считают себя умнее своих коллег по работе, студенты считают себя одарённее одногруппников и т. д. Однако при всём при этом завышенная самооценка в некоторых сферах деятельности весьма полезна, и помогает людям реализоваться, добиться успеха. Но применительно к бирже она губительна. За иллюзию самопревосходства приходится расплачиваться своими кровными деньгами.

– Да, очень малое количество людей способно оценивать себя адекватно, – согласился я.

– Своё сознание не изменить, Майкл. Нельзя заставить человека себя не переоценивать. Только время и опыт могут внести свои коррективы, – «психолог Гарри» говорил доходчиво и складно.

– А помимо переоценки своих способностей, что ещё мешает добиваться успеха на бирже с точки зрения психологии?

– Конечно, это эмоции – страх и жадность, из-за которых теряется способность трезво мыслить. К тому же на бирже присутствует «феномен лёгких денег». Всегда кажется, что выиграть значительно легче, чем это есть на самом деле. На многих губительно действует и первый большой успех, так как он порождает «иллюзию контроля» рынка. Трейдер начинает верить в то, что отныне всё будет идти только по намеченному им плану. Потом, когда случаются проигрыши, психика трейдера начинает ломаться.

– Я думаю, что каждый трейдер должен через это пройти.

– Да, это школа жизни. Нельзя научиться воевать по книжкам…

«Психолог Гарри» посоветовал мне вести «дневник трейдера».

– Это очень полезная штука, Майкл. Ты там будешь расписывать все свои сделки. И, самое главное, мотивы, побудившие тебя войти в рынок. Время от времени ты будешь перечитывать свои записи, анализировать ошибки и делать выводы.

– Ты сам ведёшь «дневник трейдера», Гарри?

– Честно говоря, нет, Майкл. Начинал пару раз и… не хватало терпения, – небрежно бросил «психолог Гарри». И добавил: – Но вот аутотренинг регулярно провожу.

– А в чём заключается твой аутотренинг, Гарри?

– Говорю себе, что мне предстоит обычный день, и, что выигрыш или проигрыш никак не повлияют на мою судьбу. Благодаря аутотренингу я настраиваю себя на нужный лад, достигаю состояния эмоционального равновесия столь необходимого для успеха на рынке. Мой тебе совет, Майкл: никогда не совершай сделки, будучи в плохом настроении. В этом случае, вероятно, что твой вход в рынок может быть обусловлен не сложившейся благоприятной ситуацией, а твоим желанием выиграть и таким образом поднять себе дух… Что очень опасно. Если тебе «повезёт», и ты выиграешь, ты обязательно захочешь ещё раз провести этот трюк, когда у тебя снова будут личные проблемы. И это превратится в тенденцию… Так что никогда не решай свои личные проблемы с помощью рынка…

«Психолог Гарри» был дважды женат, и оба раза неудачно. Собравшись жениться в третий раз, он не преминул мне дать ещё один совет: – Обязательно женись, Майкл. Помни, что, согласно статистике, больше всего на рынке рискуют одинокие мужчины

Глава 6. Признание дяди Билла

Наступил 1975-ый год. С помощью мудрых советов друзей я всё-таки смог преодолеть «чёрную полосу», и вскоре моя игра на бирже расцвела и заблистала новыми красками. Ничто мне больше не напоминало о той глубокой «психологической яме», в которую я когда-то угодил. Довольно быстро я достиг столь необходимого для фондового рынка баланса чувств и эмоций. Сильно не радуясь своим выигрышам, я аналогично стал равнодушен и к проигрышным сделкам. Так уж устроен человек. Настраивая себя на скромную радость, мы неосознанно меняем отношение и к неизбежным неудачам. В дальнейшем, несмотря на рост собственного благосостояния, я остался верен своему подходу к биржевым торгам. Тщательно анализируя каждую потенциальную сделку, я довольно редко «входил в рынок». Мои мысли и сомнения находили своё отражение в «дневнике». В отличие от «психолога Гарри», я не бросил эту идею на полпути, а научился извлекать из неё максимальную для себя пользу.

– Это ещё один урок для тебя, Майкл. На бирже, как и в жизни, большое значение имеет не сама идея как таковая, а то, насколько у тебя хватает сил, желания и терпения для того, чтобы довести её до конца, – дядя Билл, несомненно, обладал талантом облекать всё происходящее в ёмкие формулировки.

– Согласен. Многие люди знают, что именно нужно сделать для успеха. Но далеко не каждый человек способен к преодолению самого себя во имя достижения высшей цели, – я старался по мере сил не отставать от него.

Незаметно прошли 5 лет со дня получения мною загадочного наследства. За эти бурные годы я добился ощутимого прогресса на фондовом и товарно-сырьевом рынках. Обрёл наставника в лице дяди Билла, хороших друзей – Джонатана и Пола. «Хаос Шон» и «психолог Гарри» часто делились со мной своими соображениями, остряк брокер Том тоже, чем мог, помогал мне.

Всё шло просто замечательно, только одна мысль не отпускала меня, не давала мне покоя…

Почему же все так благоволят ко мне? Слишком уж добр и приветлив был этот жёсткий биржевой мир…

За 5 лет на Нью-йоркской Фондовой Бирже я, как мне кажется, достаточно хорошо изучил дядю Билла. Это был, несмотря на свою общительность, суровый хладнокровный человек, бывший морской пехотинец, хитрый и ловкий в делах, совсем не склонный к сантиментам. Но он почему-то с самого моего появления на бирже начал оказывать мне покровительство, а чуть позже даже стал делиться со мной своими секретами. Когда я узнал получше дядю Билла, его подобное поведение показалось мне удивительным вдвойне…

Погружённый в себя интроверт «хаос Шон» и закоренелый эгоист «психолог Гарри» тоже выделяли меня, относясь ко мне несколько иначе, чем к большинству коллег по бирже.

Первое время свою «избранность» я объяснял тем, что обладаю способностью нравиться людям, легко входить в доверие. Действительно, вокруг меня всегда было много друзей. И в школе, и в университете я слыл очень весёлым коммуникабельным парнем. Но одно дело университет, и совсем другое – острая конкурентная борьба на Нью-йоркской Фондовой Бирже! С обретением опыта работы на фондовом рынке мне стало казаться очень и очень странным то, что все вокруг так заботливо опекают меня…

Я неоднократно мысленно «прокручивал плёнку», возвращаясь к тому приснопамятному дню 1970-го года. Сам факт получения наследства ещё тогда поразил меня. Мой отец уехал в Европу. И, хоть от него не приходило никаких вестей, я думаю, что он всё же был в добром здравии, иначе я как сын незамедлительно был бы оповещён. Итак, выходит, что я получил наследство при живом отце, в обход живого отца.

С матерью я продолжал видеться очень редко. Меня ещё в 1970-м году несколько смутило то, что когда я ей рассказал «историю с наследством», она была очень удивлена, даже встревожена. В её глазах я не увидел счастья или радости…

– Я плохо знала родственников твоего отца, Майкл. Он с ними почти не общался. Помню лишь, что был у него близкий друг из Чикаго. Вот с ним он регулярно переписывался, – только и сказала она…

История моего наследства, окутанная тайной, тяготила меня… Вокруг было слишком много странностей, неувязок и противоречий.

По прошествии пяти лет странным мне стал казаться и сам посыльный – изысканно одетый франтоватый молодой человек, который непосредственно и передал мне ценные бумаги. Время на бирже не прошло для меня бесследно, мой кругозор существенно расширился. В какой-то момент я осознал, что по манере своего поведения, по образу и взгляду он был скорее похож на биржевого игрока, чем на клерка юридической конторы…

Так, множество мелких деталей постепенно навели меня на мысль, что с самого начала вокруг меня плёлся клубок, и все события того дня 1970-го года вовсе не были случайны, а были подчинены чьему-то хитроумному замыслу.

Для того чтобы проверить это предположение я первым делом решил выяснить, существовал ли вообще Питер Оливер из Чикаго. Наняв дорогого частного детектива, я погрузился в ожидание. Спустя некоторое время он доложил мне, что Питеров Оливеров в Чикаго достаточно много, и трое из них скончались в 1970-м году.

Однако… один из них был простым рабочим, умершим в результате несчастного случая на стройке, другой – преступником, скончавшимся в тюрьме, а третий, хоть и был богат, не оставил после себя никаких бумаг…

Теперь у меня не оставалось никаких сомнений в том, что Питер Оливер – вымышленный персонаж, его в действительности не существовало, как и не было таинственного завещания…