Сергей Голубицкий - Великие аферы XX века. Том 1 Страница 13

Бюно очень обрадовался, когда узнал, что его новый приятель родом из Панамы. И окончательно возликовал, когда Рауль поведал ему о своем добропорядочном батюшке-докторе, сражающемся с малярией в тех же болотах, где пятнадцать лет назад сам французский инженер руководил строительством канала. Бюно-Варийа даже зажмурился от счастья: вот она, идеальная кандидатура на должность вождя революции: местный (значит, не нужен адаптационный период для знакомства с аборигенами), белый (значит, вменяемый, и с ним можно будет договориться), доктор (значит, принадлежит к «мозгу нации» и правильно совмещает любовь к народу с личными меркантильными интересами).

Раулю идея Филиппа жутко понравилась. Он помчался в родные края, ввел отца в курс дела, провел с ним соответствующую воспитательную работу, а также договорился о «часе Х», когда будущему вождю революции надлежало прибыть в Америку для окончательного инструктажа.

Тем временем Бюно-Варийа семимильными шагами двигался навстречу чаяниям «угнетенного панамского народа» (фраза из будущего официального заявления Белого дома в связи с революционными событиями в Панаме). Ради этой благородной цели он даже уединился на пару месяцев в роскошной летней усадьбе Джесси Зелигмана в Вестчестере, где с нуля набросал Панамскую декларацию независимости. Да что там Декларация: даже национальный флаг будущей Панамской республики нарисовал Бюно, а его супруга собственноручно сшила штандарт на той же усадьбе Джесси Зелигмана.

«Час Х» пробил сразу после встречи Бюно с Теодором Рузвельтом. Получив отмашку, Рауль Герреро отбил отцу кодовую телеграмму: «Ваш сын при смерти. Срочно приезжайте». Под этим благородным предлогом Амадор и отбыл в мировую кузницу революций – город Нью-Йорк. Раньше пожилой доктор мало путешествовал, вернее – не путешествовал вообще, иностранными языками не владел, поэтому в помощь ему приставили переводчика – Герберта де Сола, видного деятеля панамской еврейской общины. В Нью-Йорке революционеры разместились в офисе Йошуа Линдо, сына еще одного достойного члена той же диаспоры.

Инструктаж доктора Амадора прошел в обстановке теплой дружбы и полного взаимопонимания. Филипп Бюно-Варийа объяснил вождю революции, что и как нужно делать, куда бежать, что захватывать, кому и сколько отстегивать. Дабы у Амадора не возникли сомнения в том, кто танцует девушку, Бюно заблаговременно сообщил, что после победы революции лично займет пост министра по сношениям с Соединенными Штатами Америки и проведет переговоры по строительству Панамского канала. Доктор Амадор лишь кивал с пониманием дела.

Отъем власти у колумбийских оккупантов наметили на 3 ноября 1903 года. В этот день в Соединенных Штатах проходили президентские выборы, поэтому новости о перевороте в колумбийской провинции не имели ни малейшего шанса пробиться в газеты и журналы. Доктору Амадору торжественно вручили Национальный флаг, Панамскую декларацию независимости и мешок с деньгами для повышения классового сознания рядовых революционеров и сочувствующих элементов из числа колумбийских чиновников.

Пронунсиаменто

Первоначально план революции предусматривал восстание на узкой полоске территории – аккурат вдоль не достроенного французами канала. Именно эта земля подлежала отторжению от Колумбии и превращению в независимую Республику Панама.

По возвращении на родину доктор Амадор собрал семерых близких приятелей (все они работали на Панамской железной дороге), отслюнявил им из революционного мешка сколько не жалко, и заявил: «Будем восставать!» Каждому борцу за свободу было поручено рекрутировать как можно больше соратников.

Через четыре дня на тайную маёвку сошлось уже пятьдесят «хунтистов», готовых в любую минуту пролить кровь за новую родину. Однако случилась незадача: сразу несколько членов революционного костяка категорически воспротивились первоначальному плану ограничить революцию зоной канала: у одного камарада были интересы на севере территории, у другого – на юге, у третьего – на востоке. В результате доктору Амадору пришлось в рабочем порядке пересматривать план, одобренный Бюно-Варийа, и на свой страх и риск согласиться на отъем всей территории колумбийской провинции Панама. В оправдание Амадора скажем, что у него были веские основания для самовольства: камарады-раскольники ненавязчиво дали понять, что если их условия не будут приняты, кто-то, неровен час, возьмет да и предупредит власти о готовящемся безобразии. Как вы понимаете, колумбийские застенки в планы доктора Амадора не входили.

Накануне рокового дня – 3 ноября – доктора Амадора стали одолевать тревожные сомнения: когда-то он читал в книжках, что революции имеют особенность заканчиваться кровопролитием. Ну, а судьбы вождей вообще шокировали неприглядностью. Одолеть малодушие помогла Амадору супруга: «Мануэль, – сказала она. – Если ты провалишь мероприятие, тебя уволят с Панамской железной дороги! Что же мы будем кушать?»

Тем не менее, вождь революции решил подстраховаться: ранним утром 3 ноября он забежал к генеральному консулу Соединенных Штатов Америки и категорически заявил, что не будет делать революцию, если консул самолично не пойдет с ним рядом, причем не порожняком, а обязательно с американским флагом, по которому колумбийцы вряд ли решатся стрелять из пушек. Консул был в теме и имел инструкции из самого Белого дома, поэтому, скрепя сердце и жутко матерясь (про себя), быстро оделся, развернул звездно-полосатый флаг и побрел с Амадором изгонять оккупантов.

Зрелище было феерическим: впереди шел Амадор под руку с американским консулом, за ними широким фронтом развернулась толпа борцов за свободу в количестве сорока человек (остальные десять проспали мероприятие). Со стороны оккупантов выдвинулся колумбийский гарнизон ровно в тысячу штыков. Как только генерал, командир гарнизона, увидел революционные массы, он тут же констатировал, что сопротивление бесполезно, вернул солдат в казармы и немедленно телеграфировал в Боготу о вынужденной капитуляции под натиском несоизмеримо превосходящих сил противника. Единственное, что генерал забыл сообщить в телеграмме, так это сумму, в которую Бюно-Варийа и Дядюшке Сэму обошлась его аберрация зрения, – ровненько 15 тысяч североамериканских долларов.

Наивное колумбийское правительство не поверило и срочно выслало подкрепление. По счастливому стечению обстоятельств, во главе вспомогательного отряда оказался не генерал, а всего лишь полковник, поэтому капитуляция его войск прошла менее болезненно – всего за 8 тысяч хрустящих купюр.

Увы, и на старуху бывает проруха: в порту Колона случайно на рейде оказался колумбийский военный корабль «Богота», неокученный капитан которого вовремя не разобрался в ситуации и, заметив беготню в центре города вокруг какого-то неведомого флага, сдуру дал залп прямо в революционную толпу. В результате состоялись две единственные жертвы панамской революции: китаец – рабочий прачечной, и осел.

Больше «Богота» не палила: стоящий по соседству американский боевой крейсер «Бостон» тут же развернул на колумбийское судно свою чудовищную восьмидюймовую пушку и передал сигнальными флажками: «Закрой немедленно пасть, или мы тебя выдуем из воды!»

Что ни говори, колумбийцы удивительно сообразительный народ! Капитан «Боготы» быстренько надел парадный костюм, высадился на берег и торжественно передал судно революционному вождю доктору Амадору, за что незамедлительно получил ответственный пост: Адмирала флота молодой республики.

Тем временем американский консул, как только отпала нужда прикрывать Амадора звездно-полосатым флагом, побежал в офис и отбил радостную телеграмму в Вашингтон о благополучном рождении еще одной демократии. Ответ пришел через десять минут: «Срочно сделайте официальное заявление о признании нового правительства». Первым своим декретом всенародно избранный Первый Президент Независимой Республики Панама назначил Филиппа Бюно-Варийа Чрезвычайным послом и Уполномоченным министром по делам сношений с Соединенными Штатами Америки.

Уже через неделю Бюно заключил историческое соглашение с Джоном Хейем, госсекретарем США и близким корешем небезызвестного читателю адвоката Кромвелля. Говорят, когда президент Республики Панама доктор Амадор узнал из газет о том, что соглашение подписано без его участия, от обиды он упал в обморок.

Согласно «Договору Хейя – Бюно-Варийа», Республика Панама передавала Соединенным Штатам в «вечное пользование» территорию, расположенную на 10 миль севернее и южнее Панамского канала. В декабре 1903 года соглашение было ратифицировано панамским парламентом, а в феврале 1904 – американским конгрессом.

Вне себя от счастья Дядюшка Сэм щедрой рукой раздавал подарки: Республика Панама получила 10 миллионов долларов (из которых 3 миллиона Национальная Ассамблея тут же распределила между ведущими борцами за свободу). 50 тысяч доплатили героическому генералу за его аберрацию зрения (это помимо 25 тысяч аванса). Доктор Амадор пригрел 25 тысяч сразу после победы революции и еще 75 тысяч после подписания Договора о канале. Не забыли и о Рауле: его назначили Генеральным Консулом Республики Панама в Нью-Йорке. Наверняка Рауль дослужился бы и до Полномочного Посла, если бы не катастрофа, оборвавшая блестящую дипломатическую карьеру. Жена Рауля № 2 каким-то непонятным образом прознала о вопиющем безобразии (двоеженстве своего супруга) и подала в суд, требуя моральной компенсации в размере 100 тысяч долларов. Дело удалось утрясти, однако с дипломатией пришлось попрощаться: должность Генерального Консула передали менее скандальному младшему брату Рауля!