Сергей Мазуркевич - Коллекция заблуждений. Люди. Том второй Страница 14

№314. В сентябре 1792 года Гете произнес: «Отсюда и сейчас начинается новая эпоха всемирной истории, и вы можете с гордостью утверждать – мы присутствовали при этом»

Согласно известно легенде, поддерживаемой и сами Гете, именно эти слова он произнес в сентябре 1792 года, когда революционная французская армия обратила в бегство пруссаков в битве при Вальми. Однако никто из современников ничего подобного не слышал. Так, один из них майор фон Массенбах в своих мемуарах, написанных в 1809 году приводит слова Гете в несколько ином варианте: «20 сентября 1792 года дало миру новый облик. Это – самый важный день нашего века».

Сам же Гете описывал кампанию 1792 года через тридцать лет после произошедшего. Вряд ли он помнил буквально свои слова тридцатилетней давности. Но для человека, обладающего его талантом, это не столь важно. Если подзабылись старые слова, то можно написать новые, звучащие гораздо лучше.

Антонио Сальери

№315. Сальери отравил Моцарта

С легкой руки Александра Сергеевича Пушкина, использовавшем легенду об отравлении Антонио Сальери гениального Моцарта в маленькой трагедии «Моцарт и Сальери», большинство наших соотечественников уверены в том, что все так и было. Что же касается соотечественников не наших, то у них есть свои популярные источники этой легенды: созданная под влиянием все того же Пушкина пьеса Петера Шеффера «Амадеус» и одноимённый фильм Милоша Формана по этой пьесе.

Однако серьезные исследователи давно уже считают, что Пушкина в большей степени интересовала не историческая правда, а возможность поставить вопрос: совместимы ли гений и злодейство? К тому же, частенько он использовал источники, которые трудно назвать достоверными.

Так в одной из своих заметок Александр Сергеевич пишет: «Сальери умер лет восемь тому назад, Некоторые немецкие журналы говорили, что на одре смерти признался он будто бы в ужасном преступлении – в отравлении великого Моцарта».

И действительно, в некоторых газетах и журналах того времени появлялись заметки о том, что Сальери, находившийся в больнице для умалишенных, будто сам кому-то признался в этом. Правда, до сих пор так и не удалось установить, кому же конкретно он сделал это признание. Но, скорее всего, такого признания вовсе не было. Об этом свидетельствуют санитары больницы, где находился Сальери и его лечащий врач:

«Мы, нижеподписавшиеся… санитары заявляем перед лицом Бога и перед всем человечеством, что… с начала длительной болезни [кавалера Салиери] … ни разу его не оставляли наедине… Мы также свидетельствуем, что, в связи в его слабым здоровьем, никому, даже членам его семьи, не разрешалось навещать его… В связи с этим, на поставленный вопрос, соответствует ли действительности, что вышеупомянутый кавалер Сальери говорил во время болезни, что он отравил знаменитого композитора… Моцарта, клянемся честью, что никогда не услышали от Сальери таких слов…

Доктор Рерик, лечащий врач Сальери, подверждает свидетельство двух… санитаров».

К тому же сам Сальери перед смертью говорил прямо противоположное, приписываемому ему признанию. В октябре 1823 года его в госпитале, получив специальное разрешение от властей, посетил один из учеников, известный пианист и композитор Мошелес. Впоследствии он вспоминал: «Это была печальная встреча. Он выглядел призраком и говорил незаконченными фразами о своей быстро приближающейся смерти. В конце он сказал: «Хотя я смертельно болен, я хочу заверить Вас честным словом, что нет совершенно никаких оснований для этих абсурдных слухов. Вы знаете, о чём я: Моцарт, что я якобы отравил его. Но нет. Это – злобная клевета, одна только злобная клевета. Скажите миру, дорогой Мошелес, что старый Сальери на краю смерти сам Вам это сказал».

А немногим позже в защиту Сальери выступили два его друга – поэт Джузеппе Карпани и пианист и композитор Сигизмунд фон Нейком.

Карпани в одном из итальянских изданий опубликовал обширную работу, в которой не только отмечал высокие моральные качества Сальери и указывал на взаимное уважение, которое испытывали друг к другу Моцарт и Сальери, но и привел свидетельство доктора Гюльденера фон Лобеса старшего медицинского инспектора Нижней Австрии. Вон Лобес, находившийся ранее в постоянном контакте с двумя докторами, лечившими умиравшего Моцарта писал: «Он (Моцарт – С.М.) заболел ревматической и воспалительной лихорадкой поздней осенью. Эти заболевания были в то время широко распространены и поразили многих. Я узнал о случившемся только через несколько дней, когда его состояние уже значительно ухудшилось. По ряду причин я не посещал его, но постоянно справлялся о его состоянии у доктора Клоссета, с которым я был в контакте почти ежедневно. Последний рассматривал заболевание Моцарта, как серьёзное, и с самого начала опасался фатального исхода, в особенности осложнений на мозг (deposit on the brain). Однажды он встретил доктора Саллаба и сказал ему вполне определённо: «Моцарта не спасти. Уже невозможно сдержать осложнение». Саллаба тотчас же передал это мнение мне. И действительно, Моцарт скончался через несколько дней с обычными симптомами осложнений на мозг.

Конец ознакомительного фрагмента.