Семён Федосеев - Пулеметы русской армии в бою Страница 15

О значении, которое придавалось пулемету и новому станку, свидетельствует присвоение Соколову, ставшему к тому времени полковником, Михайловской премии за 1912 год (Большую Михайловскую премию за тот же год получила автоматическая винтовка В.Г. Федорова). Серийный выпуск новой модификации «Максима» и нового станка начался в 1911 году. Соколовым была разработана также пулеметная двуколка, изготавливавшаяся Санкт-Петербургским (впоследствии Петроградским) арсеналом, а затем — и Брянским арсеналом. Принятие двуколки было насущной проблемой — А.А. Брусилов, например, вспоминал, что, когда в начале 1909 года принимал 14-й армейский корпус в Варшавском округе, пулеметы в полках были «без запряжки, так что в случае войны пришлось бы их возить на обывательских подводах».

До полной «победы» станка Соколова к пулемету «Максим» использовалось еще четыре типа полевых установок: «полевой» колесный лафет со щитом и сиденьем для наводчика (очень похожий на «крепостной» лафет), тренога «Виккерс» обр. 1904 и 1909 г., тренога «Виккерс» обр. 1910 г. с колесным ходом и щитом. Описание установок вместе с описанием пулемета «Максим» дано в отдельной главе.

Колесные лафеты были окончательно заменены в русской армии станками Соколова или треножными станками к 1914 году, в связи с этим в 1913 году поднимался вопрос об использовании освободившихся лафетов в качестве колесных стрелковых щитов (вопрос о стрелковых щитах был поднят также Русско-японской войной). Но если от тупоконечной винтовочной пули 5,5—6-мм щит защищал на дальности 50 шагов и выше, то остроконечная пробивала его даже со 150 шагов, поэтому инженерные войска этими лафетами не заинтересовались. Пулеметы на колесных лафетах еще оставались в училищах в качестве учебных — по крайней мере, они были у юнкеров в ходе революционных боев в Москве в октябре — ноябре 1917 года.

Среди множества поступавших в военное ведомство России проектов и предложений о способах использования пулеметов были весьма любопытные по сути, хотя и курьезные по исполнению. Пример тому — проект защищенной пулеметной повозки СБ. Апостолова (на нее в 1904 году даже была взята привилегия), в которой лошадь впрягалась позади своего рода брички с тумбовой пулеметной установкой и большим бронещитом. Подобные проекты «подкатывания» пулеметов к позициям противника предлагались и десять лет спустя, в ходе Первой мировой войны — например, проект трехколесного «щита-тележки» П. Стрельцова с впрягаемой сзади парой лошадей, двумя пулеметами «Максим» и бронещитом.

Немало копий было сломано по поводу установки пулемета, наиболее пригодной для кавалерии. После Русско-японской войны при Гродненском гусарском полку испытывались две системы «легких кавалерийских пулеметных лафетов», а при Ольвиапольском полку — лафет капитана Козловского — все неудачно. 10 июля 1906 г. «высочайше утверждено» постановление Государственного Совета обороны «принять для кавалерии пулеметы вьючной системы Максима». Однако вопрос о пулеметном вооружении кавалерии решался еще несколько лет. Особое совещание при Генерал-инспекторе пехоты не смогло дать конкретных рекомендаций, и военный министр Сухомлинов приказал «несмотря на неполную приспособленность для кавалерии принимаемого типа пулемета Максим, ввести их ныне на вооружение конницы».

В 1909 году генерал-майор СИ. Федоров был командирован за границу для ознакомления с постановкой пулеметного дела. Оказалось, что вопрос о пулеметах в кавалерии в разных странах решался различно: в Дании, Норвегии и Швеции приняли пулемет «Мадсен», в Германии в обстановке большой секретности делали опыты, в других странах испытывали облегченные станковые пулеметы (Максима, Шварцлозе). СИ. Федоров счел, что «до сих пор лучшим пулеметом все-таки остается пулемет Максима» и высказался за его вьючную систему. В русской кавалерии «Максим» обр. 1910 г. охотно приняли со станком Соколова. Это позволило в 1911 году изъять из ряда кавалерийских полков ружья-пулеметы «Мадсен», перевозившиеся на седлах в кобурах — значение ручных пулеметов в полевом бою будет осознано только по опыту Первой мировой войны.

В отношении «крепостных» пулеметов ситуация выглядела хуже. Во время опытной мобилизации в сентябре 1912 г. — в связи с 1-й Балканской войной — крепости Осовец, например, выявилась нехватка против штата 24 пулеметов и 678 780 патронов к пулеметам — даже по заниженным нормам 1908 г. Наблюдение и управление огнем крепостных орудий и пулеметов были слабыми. К тому же пулеметы на высококолесных лафетах оказались неудобны для стрельбы через амбразуры и приходилось ставить их на валганги. Неудивительно, что велись работы по замене колесных лафетов стационарными или переносными установками, однако в большинстве своем они остались опытными. Служивший по Главному Инженерному управлению генерал-майор И. Фабрициус разработал проекты легкой скрывающейся пулеметной башни и «бронированной трубы для скрывания пулемета Максима», которые должны были монтироваться за бетонным бруствером и быстро приводиться в боевое положение. В июне 1907 г. ГИУ даже предложило заводу «Парвиайнен» в Петрограде изготовить опытные установки Фабрициуса, но при всем остроумии конструкции приняты они не были.

В июле 1911 г. в Михайловской крепости провели опытные стрельбы из пулеметов на «треногах Виккерса». В протоколе № 1 комиссия по испытаниям указала, что при полном угле склонения «пулемет располагается так низко, что расположение его в капонире невозможно». В протоколе № 3 той же комиссии зафиксированы результаты испытаний станка для пулемета «Максим», разработанного офицером той же крепости капитаном Сухомлиным. Станок Сухомлина, изготовленный на местном заводе Каплана, был устойчивее и прочнее треног, проще переносился от амбразуры к амбразуре и был признан «вполне {годным для} установки пулемета в капонирах укреплений», но, несмотря на положительные отзывы коменданта крепости генерал-лейтенанта Бауэра и Генерал-Инспектора Артиллерии великого князя Сергея Михайловича, остался опытным. По требованию коменданта Кронштадтской крепости для укрытия пулеметов, поставленных на Алексеевском и Николаевском фортах для обороны со стороны суши, были установлены 24 «броневых поста», разработанных полковником Соколовым. Однако посты были недоработаны, и уже во время войны Артком решением от 3 ноября 1915 г. признал «необходимым сделать некоторые изменения в постах». Пулеметы в крепостях ставили не только на брустверы (куда их должны были выкатывать из убежищ) и в бронированные пулеметные гнезда, но и в бетонированных павильонах, в кофры для фланкирования рвов и подступов, прикрытия передовых препятствий, на внутренних позициях для поражения противника, ворвавшегося в форт. Фабрициусом была разработана капонирная установка пулемета «Максим», но и с ней пришлось повозиться, — во всяком случае когда строитель Гродненской крепости 6 апреля 1913 г. просил ГИУ выслать чертежи установки Фабрициуса, «предусмотренной проектом». Но в ответе ГИУ указывалось, что установка «автором перерабатывается». В некоторых крепостях остались тяжелые пулеметы на крепостных лафетах, часть их в начале войны попала в пограничные дивизии.

Принятие десятилетней программы восстановления и развития армии и флота позволило улучшить финансирование производства нового оружия. В эту программу вошли и 1275 пулеметов для крепостей Ковно, Осовец, Новогеоргиевск, Брест и Владивосток (на сумму 5 100 000 руб.), причем в июле 1910 г. в первую очередь ИТОЗ получил наряд на 100 пулеметов для Владивостока, которые сдал к июлю 1911 г. (всего, согласно проекту 1910 года, Владивостокская крепость должна была иметь 268 пулеметов на сухопутном фронте и 56 — на береговом). Для вооружения сухопутного фронта Морской крепости Петра Великого на побережье Финского залива планировали 164 пулемета — пулеметы включали в состав «пулеметных батарей» артиллерии сухопутного фронта крепости.

По выполнению всей программы производства «облегченных» пулеметов обр. 1910 г. предполагалось переделать по его типу имеющиеся в войсках 2790 «тяжелых» пулеметов «Максим» (обр. 1905 г. и английские — заменой частей), но к последней операции приступили только в 1914 году. Для переделки старых пулеметов под остроконечный патрон начальник сборочно-пулеметной мастерской полковник А.А. Кубасов сконструировал вкладыш. Отметим, что материальная часть пулеметных команд вызвала нарекания ряда войсковых офицеров. Так, осенью 1913 года генерал-лейтенант С.И. Федоров снова был командирован за границу, причем инспектор стрелковой части в войсках при его командировании обращал особое внимание на «пулеметное дело в крепостях и горно-пулеметных частях, а также стрельбу из пулеметов с летательных снарядов и обстреливание этих последних». В «Записке о нуждах нашего пулеметного дела» Федоров указал: «Пехота получила грозную, тяжелую, громоздкую пулеметную материальную часть… проектированную без доработки штата людей и лошадей… Мы получили две различные системы установок: одну полковника Соколова, очень сложную и недостаточно устойчивую, другую Виккерса, оказавшуюся совершенно негодной». Надо отметить также, что под новый патрон к началу мировой войны успели переделать не все старые пулеметы, о чем свидетельствует сообщение ГАУ начальнику артиллерийских снабжений Юго-Западного фронта от 12 октября 1914 г. о высылке из Тулы «в передовой запас ровно 5 млн. тупых патронов… для 100 тяжелых пулеметов».