Игорь Муромов - 100 великих авантюристов Страница 21

Лишь через три года Карл V решился на реванш. На этот раз его флот был еще больше и насчитывал более пятисот кораблей, а командовал им снова Дориа. В составе эскадры находился испанский идальго Эрнандо Кортес — будущий завоеватель Мексики, а в составе армии было пятьсот мальтийских рыцарей, которые считались лучшими воинами того времени.

18 октября 1541 года флот вышел из Майорки и через два дня занял позиции на подступах к Алжиру. Карл V, находившийся на флагманском корабле, посовещавшись с герцогом Альбой, который командовал армией, послал к коменданту Алжира парламентеров с требованием сдаться. Естественно, алжирцы не пошли на это, и 23 октября, выбрав удобное место восточнее города, испанцы начали высадку десанта. Всего высадилось двадцать пять тысяч человек, которых, по мнению испанских командиров, должно было хватить для штурма города. Тем более что произведенная разведка показала: укрепления Алжира не представляют большого затруднения для осадной артиллерии. Предполагалось быстро разрушить их крупнокалиберными ядрами, после чего начать штурм.

Вероятно, все так и произошло бы, но в дело опять вмешался случай: вечером 23 октября поднялся сильный северо-восточный ветер, сопровождаемый ливнем. Ночью он перешел в ураган, который разметал солдатские палатки, сорвал с якоря несколько десятков кораблей и бросил их на прибрежные скалы. В довершение всего на рассвете 24-го алжирцы совершили вылазку и, пользуясь паникой, царившей в испанском войске, устроили настоящую резню. Дело дошло до того, что сам Карл V, обнажив шпагу, встал во главе растерянных солдат и повел их в контратаку.

Буря между тем продолжалась, и с якорей срывались все новые корабли. Скоро их число перевалило за сорок, весь алжирский берег был завален их обломками. Гибли люди, боевые припасы и продовольствие. Это была катастрофа, и, видя ее, Карл V приказал отступать.

Но и отступление было сопряжено с колоссальными трудностями. Из-за ливня вышли из берегов все реки и речки, их невозможно было перейти вброд, необходимо было налаживать переправы, для которых не имелось никаких подручных средств. Бедствие усугубляли алжирцы, которые преследовали отступавших по пятам, постоянно нападая на них и нанося большой урон.

Лишь 30 октября испанская армия оторвалась от преследования и на одном из мысов к востоку от Алжира расположилась на отдых. Сюда же прибыли уцелевшие корабли, которые спешно загружались солдатами и отправлялись в различные города Италии.

Так закончилась крупнейшая попытка европейских государств расправиться с пиратами Хайраддина. После этого поражения Карл V и его преемники в течение тридцати лет не могли собрать силы для новой борьбы.

Шли годы. Хайраддин старел. Ему было уже далеко за семьдесят, когда он решил наконец-то уйти на покой. Но в Алжире, пашой которого Хайраддин продолжал оставаться, покоя не было, там происходили постоянные стычки, участие в которых стало раздражать старого пирата. Поэтому он отправился в Константинополь и там провел остаток жизни. Награбленные богатства позволили Хайраддину быть независимым от кого бы то ни было, даже от самого султана. Кстати, Сулейман Великолепный до конца дней относился к своему флотоводцу с искренней любовью.

Обзаведясь на старости лет молодой женой (она была дочерью губернатора итальянского города Реджо, который Хайраддин разорил в 1535 году), Хайраддин построил в живописном месте Константинополя, над Босфором, роскошный дворец. Как истинный правоверный, старый пират не забыл и Аллаха — неподалеку от дворца были воздвигнуты мечеть необыкновенной красоты и мавзолей. В нем Хайраддина и похоронили (4 июля 1547 года он умер в своем дворце), и с тех пор на протяжении многих лет все турецкие корабли, выходившие из бухты Золотой Рог, салютовали мавзолею, а команды возносили благодарственные молитвы в честь выдающегося турецкого флотоводца, каким Хайраддин считается и по сей день.

Любопытен портрет Хайраддина, который приводится в истории французского флота, вышедшей в свет в 1841 году: «…у него были лохматые брови, густая борода и толстый нос. Его толстая нижняя губа пренебрежительно выступала вперед. Он был среднего роста, однако обладал богатырской силой. На вытянутой руке он мог держать двухгодовалую овцу до тех пор, пока та не погибала… Поистине необычайное влияние, оказываемое им на своих командиров и простых пиратов, поклонники его объясняют огромной храбростью и ловкостью этого человека, а также тем, что даже самые отчаянные его предприятия всегда оканчивались успехом. Ум и храбрость в нападении, прозорливость и отвага в обороне, огромная работоспособность, непобедимость — все эти похвальные качества заслонялись приливами неумолимой и холодной жестокости».

Грейс О'Мейл

(1530–1603)

Дочь предводителя одного из ирландских кланов Оуэна О'Мейла. Знаменитая пиратка.

Грейс О'Мейл родилась около 1530 года. После смерти отца главой клана был провозглашен ее младший брат Адульф, однако Грейс заявила свои права и во время поединка убила брата. Она укрепила родовой замок и продолжила дело отца заметив торговый корабль, немедленно окружала его своими легкими баркасами, наполненными отчаянными головорезами, и брала на абордаж.

Во время атаки она всегда была впереди. Уже один вид ее, высокой, разъяренной, с развевающимися волосами, приводил обороняющихся в трепет. Захватив добычу, они перегружали награбленное на свои суда, а корабль и команду пускали на дно.

Старейшины клана выдали Грейс О'Мейл замуж за Доннела Икотлина, главу клана О'Флагерти. Клан пользовался недоброй репутацией у других, более миролюбивых жителей Ирландии. «Боже, защити нас от свирепых О'Флагерти и других напастей!» — гласила надпись, высеченная на гранитных воротах города Гэлуэй. А папа Иннокентий VIII еще в 1484 году так писал об этом клане: «Жестокие люди, самым наглым образом грабящие и убивающие своих сограждан». Муженек Грейс, известный пират и беспринципный наемник, всемерно поддерживал семейную репутацию, пока не был убит в 1553 году во время очередного налета на купеческие корабли. Согласно его завещанию, все руководство кланом, его армией и флотом перешло к молодой вдове.

В течение почти сорока лет — до самой смерти — Грейс О'Мейл оставалась на этом посту. Слава ее была так велика, что под ее знамя стекались авантюристы не только со всей Ирландии, но и из Англии, Шотландии и Уэльса. Было время, когда под ее командованием находилось до тридцати галер — сила, с которой приходилось считаться любому правительственному флоту. Подати, которыми Грейс самовольно обложила жителей прибрежных городов, уплачивались исправней, чем королевские налоги — до Лондона далеко, а головорезы Грейс могли нагрянуть в любой день. Они боготворили свою повелительницу и были готовы выполнить любой ее приказ. Многие добивались руки О'Мейл, хотя было ясно, что «король» будет играть при ней второстепенную роль. Так оно и случилось. Мужем Грейс стал известный предводитель береговых пиратов Южной Ирландии Ричард Берк по прозвищу Железный Ричард, человек недюжинного ума, бесстрашный и волевой. Но и он немало претерпел от вспышек необузданного гнева предводительницы клана, а не успел закончиться медовый месяц, как ее люди заняли замки Берка, и О'Мейл расторгла ставший теперь ненужным брак.

Потом Грейс влюбилась в одного из своих пленников, и элегантный кастилец несколько лет участвовал во всех ее походах.

Купцы-владельцы судов, которым приходилось пересекать воды, подвластные Грейс, буквально «волками выли» от ее поборов. Их бесчисленные жалобы побудили власти принять действенные меры по охране судоходства в этом районе.

Именно усиление правительственных войск и флота на побережье Ирландии вынудило Грейс отправиться на поклон к королеве.

В 1576 году в устье Темзы вошли три большие галеры. Первой на берег сошла высокая, с величественной осанкой женщина, ярко-рыжие волосы которой были перевязаны широкой белой лентой. Появление Грейс О'Мейл в королевском дворце произвело сенсацию.

В одном конце огромного зала сидела на троне представительница династии Тюдоров, роскошно одетая, увешанная бриллиантами, в другом — стояла королева ирландских вод, весь наряд которой состоял из нескольких метров желтого холста, обмотанного вокруг тела, да куска черной парусины вокруг талии. Обута Грейс была в обычные морские сапоги. Когда шталмейстер подал знак подойти поближе, она решительными шагами пересекла зал, схватила протянутые ей для поцелуя хрупкие пальцы королевы и принялась энергично трясти. С трудом высвободив руку, Елизавета широко раскрытыми глазами смотрела на необычную гостью. Удивление сменилось весельем, когда Грейс с деловым видом тут же уселась рядом, не дожидаясь, пока ее пригласят.

Затем, запустив руку в складки своего платья, Грейс вытащила табакерку и отправила в обе ноздри солидную порцию нюхательного табака — какой-то шутник рассказал ей, что при дворе очень модно нюхать табак. Немедленно она начала чихать. Королева грациозным жестом предложила ей кружевной носовой платок. Грейс грубо высморкалась и швырнула платок на пол.