Константин Душенко - Мысли и изречения древних с указанием источника Страница 49

Не прочна судьба народа, когда она (...) зависит от воли, вернее, от нрава одного человека.

«О государстве», II, 28, 50 (166, с.96)

Наш народ, защищая своих союзников, (...) покорил весь мир.

«О государстве», III, 23, 35 (166, с.118)

Где существует тиран, там не просто дурное государство, (...) а (...) вообще не существует никакого государства.

«О государстве», III, 31, 43 (166, с.121)

Не понимаю, почему понятие государства (...) применимо к владычеству толпы; (...) для меня народом является только такой, который удерживает вместе согласие относительно прав.

«О государстве», III, 33, 45 (166, с.122)

Граждан (...) следует оценивать по их весу, а не по их числу.

«О государстве», VI, фрагмент (166, с.133)

Сам бог не может знать того, что произойдет случайно и произвольно. Ибо если знает, то это определенно произойдет, а если определенно произойдет, то не случайно.

«О дивинации» («О гаданиях»), II, 7, 18 (175, с.248)

Для нас знание будущих событий даже и не является полезным. (...) Или, ты считаешь, Гней Помпей, трижды избираемый консулом, трижды получив триумф, покрытый славой своих великих подвигов, мог бы всему этому радоваться, если б знал, что он, потеряв свое войско, будет однажды зарезан на пустынном берегу Египта?

«О дивинации», II, 9, 22 (175, с.250)

В каждом куске мрамора (...) заключаются (...) головы, достойные резца хоть самого Праксителя. (...) То, что изваялось, (...) (уже) находилось внутри.

«О дивинации», II, 21, 48 (175, с.260)

Чего хотят бессмертные боги, во-первых, посылая нам предзнаменования, которые мы без толкователей и понять не можем, и предвещая то, чего мы все равно не можем избежать? Так даже порядочные люди не поступают, не пророчат своим друзьям надвигающееся на них несчастье, которого те никоим образом не смогут избежать. (...) Всякое предсказывание зла только тогда – доброе дело, когда оно сопровождается советом, как это зло отвести. (...) Если считать, что знамения посылаются богами, то почему они были такими темными? Если боги действительно хотели открыть нам будущее, надо было возвестить его вполне ясным образом; если хотели скрыть, то не надо было об этом сообщать даже в туманной форме.

«О дивинации», II, 25, 54–55 (175, с.262–263)

То, что не может произойти, никогда не происходит; то, что может, – не чудо. Следовательно, чуда вовсе не бывает.

«О дивинации», II, 28, 62 (175, с.265)

(По поводу астрологии:) Неужели все погибшие в битве при Каннах родились под одной и той же звездой?

«О дивинации», II, 47, 97 (175, с.278)

Когда богатейшему царю Азии Крезу был выдан оракул: «Крез, через Галис проникнув, великое царство разрушит», то этот царь посчитал, что ему суждено разрушить вражеское царство, а разрушил он свое.

«О дивинации», II, 56, 115 (175, с.285)

Право же, какую можно высказать еще нелепость, которая бы уже не была высказана кем-нибудь из философов!

«О дивинации», II, 58, 119 (175, с.287)

Даже из видений безумцев или пьяных можно путем толкования извлечь много такого, что будет выглядеть как относящееся к будущему. Если человек целый день бросает в цель копье, он когда-нибудь да попадет.

«О дивинации», II, 59, 121 (175, с.287–288)

Мы обычно не верим лжецу, даже когда он говорит правду. Но (...) если какой-то один сон оправдался, то вместо того, чтобы отказать в вере одному, поскольку множество других не оправдались, поступают наоборот: считают нужным верить в бесчисленное множество, ссылаясь на то, что один оправдался.

«О дивинации», II, 71, 147 (175, с.297)

Только ученые люди да еще греки привыкли рассуждать без подготовки на заданную тему.

«О дружбе», 4, 16 (165, с.407–408)

Дружба может соединять лишь достойных людей.

«О дружбе», 4, 18 (165, с.408)

Не стремление к пользе порождает дружбу, а дружба приносит пользу с собой.

«О дружбе», 14, 51 (165, с.419)

Неужели найдется человек, который согласится жить в богатстве и проводить дни во всяческом довольстве, но притом и самому никого не любить, и ответной любви не знать? Так ведь живут одни тираны – не ведая ни доверия, ни любви (...). Можно ли полюбить того, кого сам боишься или подозреваешь, что он боится тебя?

«О дружбе», 15, 52 (165, с.419)

Фортуна не только сама слепа, но и ослепляет каждого, кого заключит в объятья.

«О дружбе», 15, 54 (165, с.420)

Как часто идем мы ради друга на то, на что ради самих себя никогда не пошли бы!

«О дружбе», 16, 57 (165, с.420)

* Требовать в дружбе равенства услуг и чувств (...) – значит подчинить дружбу самому черствому и жалкому расчету: расход должен равняться приходу. Подлинная дружба (...) богаче и щедрее, она не подсчитывает постоянно, не отдано ли больше, чем получено.

«О дружбе», 16, 58 (165, с.421)

Самое постыдное требование: во сколько каждый сам себя ценит, во столько же пусть ценят его и друзья. Разве редко бывает, что человек и духом слаб, и надежд на успех в жизни у него немного, но не следует ведь отсюда, что друг должен относиться к нему так же, как он относится к себе сам; скорее напротив – дело друга напрячь все силы и добиться, чтобы он воспрял душой, пробудить в нем надежду, заставить его думать о себе лучше.

«О дружбе», 16, 59 (165, с.421)

Подлинная дружба встречается реже всего среди вечно занятых государственными делами и борьбой за почести, и где тот человек, который откажется от высокой должности в пользу друга?

«О дружбе», 17, 64 (165, с.422)

Дружбе неведомо пресыщение, столь свойственное другим чувствам, она как выдержанное вино – чем старше, тем слаще.

«О дружбе», 19, 67 (165, с.424)

Самое трудное в дружбе – быть вровень с тем, кто ниже тебя.

«О дружбе», 19, 69 (165, с.424)

Тот, кому она (услуга) оказана, должен о ней помнить, а оказавший – не напоминать о ней.

«О дружбе», 20, 71 (165, с.425)

Есть (...) такие, дружить с которыми (...) тягостно из-за постоянства их опасения, будто их презирают; но случается это (...) лишь с теми, кто в глубине души уверен, что их и следует презирать.

«О дружбе», 20, 72 (165, с.425)

Давать же каждому можно лишь в меру сил – и собственных, и того, кому стремишься помочь. (...) Если ты и в силах оказать другому любую услугу, взвесь прежде, по плечу ли она ему.

«О дружбе», 20, 73 (165, с.425)

Все прекрасное редко.

«О дружбе», 21, 79 (165, с.427)

Существует (...) множество людей, одержимых странным – чтобы не сказать бесстыдным – желанием иметь другом такого человека, каким сами стать не в силах, и получать от него все, чего ему дать не могут.

«О дружбе», 21, 82 (165, с.427)

Надо судить человека, прежде чем полюбил его, ибо, полюбив, уже не судят.

«О дружбе», 22, 85 (165, с.428)

Справедливы слова, которые любил повторять, кажется, тарентинец Архит (...): «Если бы кто, взойдя один на небо, охватил взором изобилие вселенной и красоту тел небесных, то созерцание это не принесло бы ему никакой радости; и оно же исполнило бы его восторгом, если бы было кому рассказать обо всем увиденном». Природа не выносит одиночества.

«О дружбе», 23, 88 (165, с.429)

Мы, если нас побуждает быть честными мужами не стремление к доблести, а та или иная польза и выгода, хитры, а не честны.

«О законах», I, 14, 41 (166, с.164)

Самая большая несправедливость – желать платы за справедливость.

«О законах», I, 18, 49 (166, с.167)

...Человек обозрит небо, землю, моря и всю природу, (...) воспримет, можно сказать, существование самого божества, правящего и царящего над всем этим, а себя самого признает не жителем какого-то ограниченного места, окруженного городскими стенами, а гражданином всего мира, как бы единого града.

«О законах», I, 23, 61 (166, с.171–172)

У всех (...) две родины: одна по рождению, другая по гражданству. (...) Никогда не откажу я первой в названии родины, даже если вторая будет более обширной, а первая будет только входить как часть в ее состав.

«О законах», II, 2, 5 (166, с.174)

Магистрат (выборная власть) – это закон говорящий, а закон – это безмолвный магистрат.

«О законах», III, 1, 2 (166, с.203)

Высшим законом для них (консулов) да будет благо народа.

«О законах», III, 3, 8 (166, с.206)

Только тот оратор велик, который кажется великим народу. (...) Что одобряет толпа, то приходится одобрять и знатокам.

«О знаменитых ораторах» («Брут, или О знаменитых ораторах»), 50, 186; 50, 188 (174, с.293)

Я (...) уверен, что, хотя и существует великолепно написанная Софоклом «Электра», я (как римлянин) должен читать «Электру», плохо переведенную Атилием.

«О пределах добра и зла», I, 2, 5 (167, с.43)

От самой глубокой древности едва ли найдутся три пары истинных друзей.

«О пределах добра и зла», I, 20, 66 (167, с.69)

Славна гибель полководца. Философы же обычно умирают в своей постели. Однако важно, как умирают.

«О пределах добра и зла», II, 30, 97 (167, с.117)

Причиной и началом философии должно быть незнание.

«О природе богов», I, 1, 1 (175, с.60)