Душа после смерти: Современные «посмертные» опыты в свете учения Православной Церкви - Иеромонах Серафим Страница 56

Мы приведем здесь некоторые упоминания о них из английских изданий последних лет, еще не цитированных на страницах нашей книги296.

Из «Пятидесяти духовных бесед» преп. Макария Великого, одного из главных трудов православной аскетической литературы:

Когда душа человека выйдет из тела, тогда совершается при сем великое некое таинство. Ибо если повинна она во грехах, то приходят толпы демонов, и недобрые ангелы и темные силы поемлют душу ту и берут в собственную свою область. И никто не должен удивляться сему; потому что если душа в сей жизни, находясь в веке сем, им подчинялась и повиновалась и была их рабою, то тем паче удерживается ими и в их остается власти, когда отходит из мира (Беседа 22).

Как сборщики податей, сидя в тесных проходах, останавливают и истязывают проходящих, так и демоны наблюдают и задерживают души; и если души не совершенно очистились, то, при исшествии своем из тела, не получают дозволения войти в небесные обители и предстать Владыке своему, но уносятся вниз воздушными демонами. Но пребывающие во плоти, при трудах и при великом усилии, могут еще приобрести благодать свыше от Господа; и они, вместе с достигшими упокоения за добродетельное житие, отойдут ко Господу, как Сам Он дал обетование... (Беседа 43, 9).

Из «Лествицы» преп. Иоанна Лествичника, другого классического творения православной аскетики:

Иные [из умирающих] с болезнью произносили: убо прейде ли душа наша воду непостоянную духов воздушных (Пс. 123, 5)? Говорили же так потому, что еще не имели дерзновения, но издалека усматривали то, что бывает на оном истязании (Слово 5, 22).

В «Послании аввы Иоанна Раифского», служащего введением к «Лествице», указана цель написания таких книг:

Как лествица, утвержденная даже до небесных врат (см. Быт. 28, 12), [эта книга] возводит произволяющих, чтобы они безвредно, безбедственно и невозбранно проходили полчища духов злобы, миродержителей тьмы и князей воздушных.

Из «Слова о трезвении и молитве» преп. Исихия Пресвитера (Добротолюбие. Т. 2):

Душа, воспаривши по смерти на воздух ко вратам небесным, и там не постыдится врагов, имея за себя с собою Христа; но и тогда, как ныне, дерзновенно возглаголет к ним во вратех. Только до самого исхода своего да не скучает она день и ночь взывать ко Господу Иисусу Христу, Сыну Божию; и Он сотворит отмщение ее вскоре, по неложному Божественному обетованию Своему, которое изрек Он в притче о неправедном судии: ей, глаголю вам, сотворит отмщение вскоре (Лк. 18, 8), — и в настоящей жизни, и по исходе ея из тела (§ 149).

Найдет, наконец, и на нас час смертный, — придет, и избежать его нельзя; и — о, если бы воздушный князь мира, пришедши тогда, нашел беззакония наши малыми и ничтожными, чтобы не мог справедливо обличить нас! — Иначе восплачемся тогда, хотя уже бесполезно (§ 161).

[Тот, кто не живет в трезвении] не освободится... также от греховных, Богу ненавистных дел, слов и помышлений. Таковые во исходе своем не минуют свободно (имеющих сретить их) князей тартара (§ 4).

Из «Подвижнического слова» блж. Диадоха, епископа Фотики (Добротолюбие. Т. 3):

Если же мы не будем достодолжно и об этих (невольных и неведомых) грехах исповедоваться, то во время исхода нашего страх некий неопределенный найдем в себе. А нам, любящим Господа, надлежит желать и молиться, чтобы в то время оказаться не причастными никакому страху, ибо кто тогда будет находиться в страхе, тот не пройдет свободно мимо князей адских, потому что эту боязливость души они считают за признак соучастия ея в их зле, как это в них самих есть. Обрадоваемая же любовию Божиею, душа в час разрешения от тела с Ангелами мира несется выше всех темных полчищ (§ 100).

Из «Ста увещательных глав к монахам, находящимся в Индии» преп. Иоанна Карпафского (Добротолюбия. Т. 3):

С угрозою и бранью дерзко нападает враг на душу, только что исшедшую из тела, являясь горьким и страшным обличителем в падениях ея. Но можно видеть тогда и то, как боголюбивая и верная душа, хотя многократно прежде уязвлена была грехами, не боится его нападений и угроз, а паче его является сильною в Господе, окрыляется радостью, воодушевляется мужеством, видя сопровождающие ее небесные силы и, как стеною, ограждающий ее свет веры, и с великим дерзновением взывает против злого диавола... От таких дерзновенных слов души, наконец, даст диавол, раздирающий испуская крик, в бессилии устоять против имени Христова (§ 25).

Из воскресного Октоиха тропарь Божией Матери:

... В час мя страшный смертный Ты исхити оглаголующих демонов и всякия муки (полунощница воскресная, глас 1, Богородичен по 6-й песни канона).

Можно видеть, что изречения не передают полно православного учения по данному предмету. И это понятно: нет необходимости «определять» или обосновывать учение о мытарствах всякий раз, когда о нем идет речь, ведь сами авторы и читатели аскетических произведений и богослужебных песнопений с ним уже знакомы и которое принимают. Попытка критика, отметившего некоторые изречения, провести различие между опытами до и после смерти, отрицая саму возможность совершения их после смерти (6:12, р. 24), искусственна и является «логическим выводом» из его ложного учения о «сне» души и не имеет основания ни в аскетических, ни в богослужебных текстах. Реальность бесовских «истязаний» (testing) одна и та же, а мытарства лишь их заключительная фаза, иногда начинающаяся в конце жизни, а иногда — после смерти.

В православной аскетической литературе, житиях святых и богослужениях упоминаний о мытарствах множество; большинство из них еще не переведено на английский язык. Но критик, делая ссылки на такие источники, вынужден толковать их не в соответствии с контекстом, а, скорее, с собственными логическими заключениями о жизни после смерти.

Например, цитируя молитву св. Евстратия (полунощница субботняя): «... Да не узрит душа моя мрачнаго взора лукавых демонов, но да приимут ю Ангели Твои светлии и пресветлии» (6:12, р. 23), — критик считает ее доказательством того, что душа не видит (и не может) видеть демонов после смерти, потому что это необходимо для его теории, что душа тогда «спит». Но непредубежденному читателю ясно, что данное место в молитве означает обратное: святой молится о том, чтобы не