Паисий Святогорец - Слова. Том I. С болью и любовью о современном человеке Страница 2

Предисловие

После своей кончины в июле 1994 года блаженный старец Паисий Святогорец оставил миру духовное наследие – свои поучения. Простой монах, получивший лишь элементарное образование в начальной школе, но щедро облагодатствованный мудростью по Богу, он воистину истощил себя ради ближнего. Его учение не было проповедничеством или катехизаторством. Он жил по Евангелию сам, и поучения проистекали из его собственной жизни, отличительным признаком которой являлась любовь. Он «образовал себя» согласно Евангелию и поэтому в первую очередь учил нас всем своим обликом, а уже после этого – своей евангельской любовью и богопросвещённым словом. Встречаясь с людьми – такими непохожими друг на друга, – старец не просто терпеливо выслушивал то, что они ему поверяли. С присущими ему святой простотой и рассуждением он проникал в самую глубину их сердец. Их боль, их тревогу, их трудности старец делал своими. И тогда, неприметным образом, происходило чудо – изменение человека. «Бог, – говорил старец, – творит чудо, когда мы сердечно соучаствуем в боли другого человека».

Нам было радостно видеть, с каким интересом читались первые книги, посвящённые жизни и учению старца Паисия. Многие люди с изумлением рассказывали о том, что в этих книгах они находили ответы на мучившие их вопросы, разрешение проблем и утешение в скорбях. Нам было особенно радостно видеть, как люди, далёкие от Церкви, прочитав о старце, становились по-доброму обеспокоены и изменяли свою жизнь. В связи с этим нам часто вспоминались слова церковного песнописца, посвящённые святителю Василию Великому: «Живе́т и уме́рый о Го́споде, живе́т и с н́ами, я́коже глаго́ляй из книг»[2]. В то же время, откликаясь на настойчивые просьбы наших братьев во Христе, мы ощущали необходимость познакомить их со словами старца – словами, которые мы благоговейно записывали с самых первых шагов жизни нашей обители и которые нам самим принесли немалую пользу.

По Промыслу Благого Бога наша монашеская обитель обязана своим существованием старцу Паисию Святогорцу. Именно отец Паисий получил благословение архиерея на основание монастыря, именно он приложил старание к тому, чтобы было найдено место для строительства. В 1966 году, познакомившись с отцом Паисием в больнице, после того как он перенёс операцию на лёгких, мы пришли ему на помощь. С тех пор, будучи нам благодарным всем своим благородным и чутким сердцем, он чувствовал себя нашим старшим братом и говорил, что его долг – «пристроить своих сестёр», – имея в виду основание монастыря.

В октябре 1967 года, когда в монастыре поселились первые сёстры, старец Паисий приехал к нам и два месяца пробыл в общине, помогая налаживать общежительный строй обители. В течение последующих лет, живя на Святой Афонской Горе, старец обычно навещал нас дважды в год, помогая своими богопросвещёнными советами и личным примером духовному становлению как обители в целом, так и отдельно каждой из сестёр. Кроме этого, со Святой Афонской Горы, из этой, как он говорил, «духовной Америки», старец помогал нам своею молитвой и письмами, которые присылал разным сёстрам лично или же всем вместе.

Итак, в 1967 году старец Паисий начал закладывать основы общежительного строя нашего монастыря. Он вникал во все стороны жизни обители – начиная от самых простых, житейских, вплоть до самых серьёзных и духовных. Ему было тогда 43 года, но он уже был мужем совершенным в ме́ру во́зраста исполне́ния Христо́ва (Еф. 4:13). Уже тогда отец Паисий обладал поистине старческой мудростью. С самых первых дней существования монастыря мы относились к его словам как к глаго́лам живота́ ве́чнаго (Ин. 6:68) и осознавали, что они являются теми исходными и непреложными истинами, на которых должна строиться наша повседневная жизнь. Поэтому, боясь забыть то, что говорил старец, мы спешили записывать его слова, с тем чтобы в будущем использовать их как надёжный канон нашей иноческой жизни.

Когда записями заполнились первые тетради, мы очень робко предложили их на суд старца. Почему робко? Потому, что старец всегда подчёркивал важность применения поучений на деле, потому, что он не хотел, чтобы мы лишь накапливали «сырьё», «боеприпасы», не применяя услышанного на практике. Он требовал от нас духовной работы над услышанным или прочитанным. Старец говорил, что в противном случае множество записей и заметок не принесёт нам никакой пользы, подобно тому как множество оружия и боеприпасов не приносит пользы государству, армия которого не обучена и не умеет пользоваться этим арсеналом. Уступая нашим настойчивым просьбам, отец Паисий согласился просматривать наши записи и в случае необходимости (если что-то из его слов было нами недопонято) вносить свои исправления и дополнения.

Старец духовно окормлял нашу обитель 28 лет. Все эти годы мы записывали его слова: во время собраний всей монастырской общины, а также во время заседаний Духовного собора монастыря, на которых он присутствовал. Поначалу сёстры вели записи от руки, а в последние годы – с помощью магнитофона. Кроме этого, каждая насельница монастыря сразу же после своих личных бесед со старцем записывала их содержание. Узнав обо всём этом, отец Паисий даже немножко поругал нас: «Да что вы всё это пишете? На чёрный день, что ли, копите? Задача в том, чтобы вы работали, применяли услышанное на деле. И кто его знает, чего вы там понаписали! А ну-ка, принесите мне посмотреть!» Но когда мы показали ему записи одной из сестёр, выражение его лица изменилось, он успокоился и с удовлетворением воскликнул: «Вот так дела, брат ты мой! Да эта сестра – прямо магнитофон какой-то! Точь-в-точь как я сказал, так и записала!..»

Обычно наше общение строилось в форме его ответов на наши вопросы. Главной темой личных бесед с сёстрами всегда был личный духовный подвиг. Темы для заседаний Духовного собора готовились заранее. Мы предлагали на суд отца Паисия вопросы, скопившиеся за время его отсутствия, – административные и житейские, духовные и общественные, церковные и национальные, а также многое-многое другое. Наконец, во время общих монастырских собраний, кроме вопросов, которые задавали сёстры, поводом для того, чтобы старец начинал говорить на какую-то тему, могло стать что угодно: гул летящего самолёта, шум мотора, пение птицы, скрип двери, случайно брошенное кем-то слово – старец из всего умел извлекать пользу для души. Любая мелочь и пустяк могли стать поводом для разговора на серьёзную тему. Он говорил: «Я всё использую для связи с горним, с Небом. Знаете, какую духовную прибыль и духовный опыт приобретает человек, если он духовно работает над всем, что встречается ему на пути?»

«Благий Бог прежде всего заботится о нашей будущей жизни и только потом – о жизни земной», – говорил старец. Сам он, общаясь с людьми, имел ту же самую цель: помогая человеку познать волю Божию и соединиться со своим Творцом, отец Паисий готовил его к Небесному Царствию. Приводя примеры из области природы или науки, искусства или повседневного человеческого бытия, старец не рассматривал их отвлечённо, в отрыве от духовной реальности. Он стремился пробудить ото сна души своих собеседников, с помощью притчи помогал им постичь глубочайший смысл жизни и «ухватиться за Бога».

Речь старца Паисия отличалась простотой, остроумием, живым и неподдельным юмором. Великую истину он мог выразить просто и радостно. «Я вас как солнышко грею», – говорил старец, имея в виду, что как солнечное тепло необходимо, чтобы распустились цветочные бутоны, так и нежное пастырское прикосновение к душе помогает ей раскрыть себя и исцелиться от недуга. Это было воистину богопросвещённое пастырство. Оно нередко готовило почву души к принятию строгого слова о не допускающей компромиссов Евангельской истине. Поэтому даже самое строгое слово старца Паисия воспринималось сердцем как благодетельная роса. И впоследствии возделанные учением старца сердца приносили духовный плод.

Скопившиеся за 28 лет записи, а также письма старца со Святой Горы были систематизированы после его кончины. Мы разобрали материал по темам для более удобного пользования им в нашей повседневной жизни. Одновременно с этим были систематизированы записанные нами случаи из жизни старца, а также те чудесные события, которые ему довелось пережить. Всё это отец Паисий открывал нам не ради самовосхваления. Рассказами о себе он воистину подавал нам духовную милостыню. «Я рассказываю вам обо всём этом, – говорил он, – не для того, чтобы вы нацепили на меня медали и назвали молодцом. Рассказывая что-то о войне, об армии или о чём-то ещё, пусть даже о смешном, я говорю не просто так. Я хочу на что-то обратить ваше внимание, хочу, чтобы вы ухватили суть. Пустого и бесполезного я не говорю никогда». Таким образом старец становился «духовным донором». Он отдавал свою кровь, чтобы укрепить нашу слабую малокровную веру. Будучи поистине Царским – Божиим сыном, старец стремился «задеть» наше любочестие и возделать в нас духовное благородство, чтобы мы «сроднились с Богом». «Вычерпываю из себя, вычерпываю, – говорил он, – а что в итоге? Ведь чтобы помочь вам, я вынужден рассказывать и очень личные вещи. Я пускаюсь на величайшую растрату – расточаю свой духовный запас! Идёт ли это хотя бы на пользу? Я хочу сказать, что теряю каждое событие, рассказанное для того, чтобы вам помочь, – говорю ли я о проявлении в моей жизни Промысла Божия или каком-то чудесном случае. Польза-то хоть от этого есть?»