Дэвид Годман - Жизнь с Раманой Махарши Страница 5

В наши дни правила межкастового взаимодействия вышли из широкого употребления, хотя некоторые приверженные традиции брахманы по-прежнему практикуют их.

Поскольку Шанкарачарья, как казалось, благоволил мне, я попросил его инициировать меня и дать мне упадешу (духовное наставление). Он дал мне мантру «Шивая Нама» для повторения и также велел написать ее один лакх (сто тысяч) раз. Успешно завершив свою миссию, я вернулся в деревню и принялся следовать его наставлению. Я купил несколько тетрадей и заполнил их мантрой. После этого я выполнил джапу (непрерывное повторение) мантры и, кроме того, начал медитировать на нее.

Как-то, в 1928 году, когда мне был двадцать один год, через нашу деревню проходил странствующий садху. Он дал мне копию «Упадеши Ундияра», содержащую фотографию Шри Раманы Махарши. Как только я увидел эту фотографию, то почувствовал, что это мой Гуру. Одновременно у меня возникло сильнейшее желание отправиться к нему.

«Упадеша Ундияр» – это состоящая из тридцати стихов философская поэма, написанная Раманой Махарши на тамильском. Впервые она была опубликована в 1927 году, где-то за год до того, как ее увидел Аннамалай Свами. «Упадеша Сарам» – санскритский перевод Шри Раманы той же работы. Некоторые английские переводы, появившиеся под названием «Упадеша Сарам» – по сути переводы «Упадеши Ундияра», оригинальной тамильской работы.

Той же ночью мне приснился сон, в котором я увидел Раману Махарши, идущего от подножия склонов Аруначалы к старому холлу. На его пороге он омыл ноги водой, которую носил с собой в специальном сосуде. Я приблизился к нему, простерся к его ногам и почти лишился чувств, поскольку потрясение мое от полученного даршана оказалось слишком сильным. Пока я лежал на земле с открытым ртом, Бхагаван лил в него воду из своего сосуда. Помню, пока лилась вода, я все повторял: «Махадева, Махадева» (одно из имен Шивы). Прежде чем развернуться и выйти из холла, Бхагаван пристально посмотрел на меня несколько секунд.

«Холлом», или «старым холлом», называют строение, в котором Шри Рамана жил иучил между 1928 и 1940 гг. Бхагаван – санскритское слово, означающее «Господь». Большинство последователей обращались к Шри Рамане «Бхагаван». Они именовали его так и тогда, когда говорили о нем в третьем лице.

Проснувшись на следующее утро, я решил, что должен немедленно отправиться к Бхагавану и получить его даршан. Сообщив родителям о том, что планирую покинуть деревню, я пошел в Баджан Матх, чтобы попрощаться со всеми. Некоторые начали плакать, поскольку подозревали, что я не вернусь. Я попросил у них разрешения покинуть их и, получив его, в тот же вечер ушел из деревни. Я больше никогда не возвращался назад. Некоторые верующие, понимая, что у меня нет никаких средств для жизни, собрали немного денег и отдали их мне в качестве прощального подарка.

Я решил проделать двадцать пять миль до соседнего города под названием Уллундерпеттай, так как слышал, что оттуда шел поезд в Тируваннамалай – город, в котором жил Рамана Махарши. Однако прежде чем я начал путешествие, через деревню проехала колонна повозок, запряженных волами, направляющаяся в Уллундерпеттай. Верующие селяне договорились с одним из возниц о том, что он захватит меня с собой. Поездка длилась всю ночь, но я был слишком возбужден, чтобы спать. Всю ночь я провел, сидя в повозке, думая о Бхагаване.

В Уллундерпеттае я разделил еду с возницами, прежде чем сесть в поезд на Тируваннамалай. Поначалу я хотел отправиться прямо туда, но когда один из пассажиров поведал о том, что Шанкарачарья остановился неподалеку от одного из городов, через которые шел поезд, я решил сначала повидаться с ним и получить его благословение. Я сошел в Тирукойлуре (в пятнадцати милях к югу от Тируваннамалая) и добрался до Пудупа-лаяма, деревни, в которой остановился Шанкарачарья. Я нашел его, выполнил перед ним намаскарам и сказал, что получил его даршан в Вепуре.

Намаскарам – это либо простирание, либо жест почтения, при котором ладони рук складывают вместе таким образом, что большие пальцы касаются грудной кости. На протяжении всей книги это понятие будет употребляться в первом значении.

Шанкарачарья внимательно смотрел на меня несколько секунд. Затем с улыбкой узнавания сказал: «Да, я помню тебя». «Я на пути к Рамане Бхагавану, – сказал я ему. – Пожалуйста, дай мне свое благословение».

Шанкарачарья, казалось, был очень доволен слышать эту новость. «Очень хорошо!» – воскликнул он. Он повернулся к одному из своих сопровождающих и велел ему дать мне еды. После того как я закончил есть, Шанкарачарья насыпал на тарелку немного вибхути и прикрыл сверху ладонями, чтобы освятить его. Затем он поместил на тарелку половину кокоса и одиннадцать серебряных монет и вручил ее мне. Я взял деньги, вибхути и кокос и вернул ему тарелку. Чувствуя, что теперь я получил благословение, которого искал, я простерся перед ним, покинул деревню и продолжил свой путь в Тируваннамалай.

Когда я прибыл в Тируваннамалай, мне сказали, что там находится другой великий святой по имени Шешадри Свами и что очень благоприятно получить его даршан, прежде чем отправиться дальше, в Шри Раманашрамам – ашрам, где жил Рамана Махарши.

Шешадри Свами, подобно Рамане Махарши, приехал к Аруначале в юности и оставался там до конца своей жизни. Бродя по городу Тируваннамалай, он обычно вел себя столь эксцентрично, что многие считали его сумасшедшим. Однако он восстановил свою репутацию в глазах окружающих, обнаружив удивительное количество сверхъестественных способностей, которыми он охотно щеголял. Хотя некоторые из его способностей использовались традиционным путем вроде проведения чудесных исцелений, сам он был более склонен демонстрировать их причудливым и непредсказуемым образом. Например, порой в качестве благословения он крушил торговые лавки на тируваннамалайском базаре. Хозяева лавок приветствовали его разрушительное поведение, ибо по опыту знали, что ущерб будет многократно возмещен в последующие недели либо посредством огромного роста доходов, либо возвращением давно забытых долгов.

Когда в 1896 году Рамана Махарши приехал в Тируваннамалай, Шешадри Свами одним из первых признал его величие. Он стремился защитить Бхагавана от лишних волнений и порой называл его своим младшим братом. Бхагаван питал к Шашадри Свами огромное уважение. После того как Аннамалай Свами рассказал Бхагавану о своей встрече с Шешадри Свами (которой посвящено несколько абзацев в воспоминаниях Аннамалая Свами), Бхагаван заметил: «В этом городе нет ни одного места, где бы не побывал Шешадри Свами, но он никогда не попадал в ловушку к майе (иллюзии)».

Шешадри Свами скончался в 1929 году, спустя несколько месяцев после прибытия в Тируваннамалай Аннамалая Свами. Его самадхи, до сих пор привлекающее толпы людей, находится в четырехста метрах от Шри Раманашрамама.

В своих воспоминаниях об их встрече Аннамалай Свами упоминает о том, что они встретились в мандапаме. Мандапам – индуистское архитектурное сооружение, как правило, зал, обрамленный каменными колоннами. У мандапама всегда есть крыша, но, как правило, отсутствуют стены.

Шешадри Свами не обитал в определенном месте, но мне вскоре удалось обнаружить его в мандапаме, который находился рядом с главным храмом. Найти его было легко, поскольку перед мандапамом толпилось около сорока-пятидесяти человек, ожидающих его выхода. По всей видимости, он заперся изнутри. Когда я заглянул в одно из окон, то увидел, что он без остановки ходит кругами вокруг одной из внутренних колонн. Проделав это около десяти минут, он вышел, сел на камень и скрестил ноги. Я принес ладду [17] , которую намеревался поднести ему, но замешкался, не зная, что с ней делать. Шешадри Свами, должно быть, почувствовал мою нерешительность, поскольку взглянул на меня и жестом велел положить ладду на землю перед ним.

Было очевидно, что Шешадри Свами некоторое время жевал орех бетеля [18] .

Смесь красного сока и слюны капала у него изо рта, стекая по бороде и падая на землю. Шешадри Свами поднял мою ладду, смочил ее смесью слюны и бетеля, повисшей у него на бороде, и швырнул ее на близлежащую дорогу. Когда она развалилась на части, толпа бросилась собирать их в качестве прасада. Мне тоже удалось подобрать и съесть кусочек.

Все, что преподносится божеству или святому человеку, становится прасадом, когда возвращается к дарителю или раздается людям. Еда – наиболее распространенная форма прасада.