Луи Клод де Сен-Мартен - О заблуждениях и истине

Луи Клод де Сен-Мартен

О заблуждениях и истине

Предисловие

Сочинение, предлагаемое от меня людям, не есть собрание догадок, не систему им представляю, а надеюсь, что гораздо полезнейший делаю им подарок. Однако же и не самую Науку пред ними положил; я возжигаю пред ними только луч собственного их светильника, дабы светом оного открылись те ложные идеи, которые и преподаны были о Истине, равно как и те слабые и опасные оружия, которые ненадежными руками употреблены были на ее защищение.

Чувствительно тронут я был, признаюсь, когда воззрел на теперешнее состояние Науки; увидел, как обезображена она заблуждениями; увидел страшный покров, которым ее одели, и за долг почел, ради пользы подобных мне, свергнуть оный.

Без сомнения к таковому предприятию потребно мне больше, нежели обыкновенные способы; но не изъяснения, какие употребляю здесь, довольно и того сказать, что они самой природы человеков придержатся; что они от начала вещей были всегда известны некоторым из людей, и что никогда не отымутся вовсе от Земли, доколе будут на оной существа мыслящие.

Вот откуда почерпнул я очевидность и доказательства тех истин, которых изысканием занимается вся вселенная.

После сего признания если бы и стали обвинять меня, что я проповедую неведомое Учение, по крайней мере не можно будет подозревать, будто я сам изобретатель оного; потому что, когда оно придержится природы человеков, то не только не от меня произошло, но даже и не возможно мне основательным образом утверждать какое-нибудь другое.

И воистину, если читатель не станет судить о Сочинении, прежде нежели обозрит все части оного и связь; если даст себе время возчувствовать важность и взаимный союз Начал, которые ему предлагаю; то признается, что они суть истинный ключ ко всем Аллегориям и таинственным Басням всех народов, первый источник Постановлений всякого рода, образец даже тех Законов, которыми управляется вселенная и на которых состоят все существа, то есть, они служат основанием всему, что существует, и всему, что содевается, в человеке ли и руками человека, или вне человека и независимо от воли его; и следственно вне сих Начал не можно быть истинной Науке.

Чрез что удобнее познает он, для чего видим между людьми всеобщее разногласие в Догматах и Системах; для чего усматривается неисчетное сие множество Сект Философских, Политических и относительных к Религии, из которых каждая столь же мало сама с собою согласна, сколько и с другими Сектами; для чего Начальники сих разных Сект, как ни стараются составить и основать себе постоянное Учение о важнейших пунктах и согласить частные мнения, не могут никогда в том успеть; для чего они, не представляя Ученикам своим ничего постоянного, не только не вселяют в них несомненного уверения, но еще подают им повод не доверять никакой Науке, поелику показываны им или воображательные, или недостаточные; для чего наконец Законоположители и Примечатели непрестанно обличают себя в том, что не имеют ни правила, ни доказательства на Истинное. Читатель заключит, говорю, что когда Начала, о которых здесь рассуждается, суть единственное основание всякой истины, то все сии заблуждения наводняют землю единственно от того, что оные начала забыты, и следственно должно думать, что они почти вообще от всех не познаны, потому что невежество и сомнительство суть как бы повсеместные.

Вот о каких вещах имущий познания человек может здесь приобресть идеи, более здравые и более сходные с природою того семени, которое в себе носит.

Однако ж, хотя Свет для всяких глаз светит, но и то весьма достоверно, что не всякие глаза могут видеть его в полном его сиянии. И сего ради малое число людей, хранящих Истины, мною возвещаемые, чрез торжественные обязательства, посвятили себя осторожности и скромности.

Чего ради и я намерен в сем Сочинении быть весьма скромным, и часто одевать себя таким покровом, который и самые необыкновенные глаза не всегда проникнуть могут, так что иногда я предлагать буду совсем иное, нежели о чем кажется говорю.

Для сей же причины хотя и соединяю в единую точку знашное число рассуждений разного содержания, однако ж едва первые черты показал я обширной той картины, какую мог бы представить; при всем том я сказал столько, что большей части людей есть о чем подумать, не исключая даже и тех, которые в Науке знаменитыми почитаются.

Поелику цель моя есть не иная, как благо человека вообще, и поелику паче всего не желаю сделать раздору между нераздельными; то ни на который из принятых Догматов не нападаю прямо, ниже на какое-нибудь из учрежденных Политических Установлений; и даже запретил себе в самых замечаниях моих о Науках и о разных Системах касаться всего того, что может иметь малейшее отношение к вещам весьма частным.

Сверх сего за ненужное почел я ссылаться на какие-нибудь свидетельства; во-первых, для того, что редко посещаю библиотеки, да в них и не находится тех книг, с которыми я советуюсь; во-вторых, для того, что Истины, на единых токмо свидетельствах основанные, не были бы уже Истинами.

Здесь прилично, думаю, показать порядок и план сего Сочинения. С самого начала представятся некоторые примечания о добре и зле, для чего новенькие Системы смешали одно с другим, и чрез то принуждены были не допускать никакой разности между ими. Краткое воззрение на человека объяснит обильно сие затруднение и покажет, для чего находится он еще в глубочайшем невежестве, не токмо в рассуждении того, что его окружает, но и в рассуждении истинной его природы. Различие, находящееся между его способностями, утвердится различиями, примечаемыми в способностях существ самых нижних; чрез что докажем всеобщность двойственного закона во всем, что покорено времени. Необходимость третьего временного закона тем очевиднее утвердится, что мы покажем, что двойственный закон есть совершенно в его зависимости.

Ошибки, учиненные во всех сих вещах, явственно откроют причину темноты, разнствия и сомнительства, которые видны во всех творениях людей, равно как во всех Установлениях гражданских и священных, к которым они привязаны; из чего познается, какой должен быть истинный источник Верховной Власти между ими, и всех прав, на которых состоят разные их учреждения. Таковое же сношение сделаем и в принятых началах в высоких Науках, а паче в Математике, где происхождение и истинная причина заблуждений очевидно окажутся.

Наконец, приведем на память человеку ту из его природных принадлежностей, которая наилучшим образом отличает его от прочих существ, и которая способнее всего к тому, чтобы приближить ко всем познаниям, приличным природе его. Все сие содержится в семи отделениях, которые хотя все на одном основании утверждаются, но каждое из них представляет особливое содержание.

Если некоторым трудно покажется допустить Начала, о которых напоминаю людям, то, поелику затруднение их произойдет от того, что они следовали собственному смыслу, а не смыслу Сочинения, не должны они ожидать от меня других истолкований, потому что и оные не яснее для них будут, как и самое сие Сочинение.

При чтении сих размышлений легко всяк усмотрит, что я мало старался о наружном их виде, и пренебрегал красоты изречения; но добросовестный читатель признается, что я излишне был в оном тщателен, ибо содержание книги моей не имело в том нужды.

Глава I

О причине заблуждений

Невозможно без жалости взирать на человека, как он и мучится купно желанием знать, и не умеет проникнуть в причины ни единой вещи, а при всем том дерзновенно и отважно хочет показывать оные во всех вещах. Вместо того, чтобы обратить внимание на облежащую его тьму, и начать прежде около себя изведывать, как далеко в ней сам углублен, шествует прямо с такого надежностию, что будто не токмо расторгнет ее непременно, но как будто нет никакой преграды между ним и Наукою; тотчас даже напрягает все силы создать свою Истину и осмеливается поставить ее на месте той, которую должен бы в молчании почитать, и на которую ныне иного права почти не имеет, как желать ее и ожидать.

Когда он совершенно отлучен от Света, то можно ли ему одному зажечь светильник, долженствующий быть путеводителем его? Как может он собственными силами произвести такую Науку, которая бы решила все его сомнения? Блески и наружные виды истины, которые мнятся ему в очарованном его воображении, и которые он открывает, не исчезают ли от самого простого исследования их? И наделав себе таких без жизни и сущности призраков, не принужден ли бывает места их наполнять другими мечтами, которые вскоре получают ту же участь, и оставляют его погруженным в ужасном недоумении?

Однако не совсем бы несчастлив он был, если немощь его была единственной причиной погрешностей; состояние его не столь бы жалостно было; ибо как по естеству его нельзя ему обрести спокойствия нигде, как токмо в истине, то чем болезненнее были б для него опыты, тем более бы они приближали его к назначенной ему единственной цели.