Луи Клод де Сен-Мартен - О заблуждениях и истине Страница 3

Когда человек бодрственным сопротивлением одолел все, противное существу его, тогда он примирен бывает с собою и со всею натурою. Но если от нерадения, или утомленный борьбою, допустит в себя малейшую искру огня, несродного его собственной сущности, то будет страдать и томиться до того, пока не свободит себя от оной совершенно.

Таким образом еще убедительнее познает человек, что есть два Начала разные; и как при одном из них обретает он счастие и мир, а в другом видит, что оно ведет за собою томность и мучение; то и различил их именами доброго и злого Начала.

О разности двух Начал

Если бы он таковое же делал наблюдение и в прочих Существах вселенной, легко бы ему было утвердить свои понятия о свойстве добра и зла, и чрез них открыть истинное их происхождение. И так добро, для всякого существа, есть исполнение сродственного ему закона; а зло есть то, что оному противится. И когда каждое Существо имеет единственный Закон, поелику все они придержатся первоначального Закона, который есть един; то добро, или исполнение сего закона, должно быть и само единое, то есть одно и без изъятия истинное, хотя в себе объемлет бесконечное число Существ.

Напротив, зло не может иметь никакого сходства с сим законом Существ, понеже ему противоборствует; а потому не может заключаться в единице, понеже стремится ее унизить, желая сотворить другую единицу. Словом сказать, оно есть ложное; понеже не может существовать одно; ибо против воли его Закон Существ в одно время с ним существует, и оно не может его никогда уничтожить, хотя и угнетает его и расстраивает исполнение его.

Я сказал, что когда человек приближается к доброму Началу, то наслаждается веселием, и, следовательно, находится выше всех зол; потому что он тогда весь полн удовольствия, не может иметь ни чувствования, ни идеи о другом каком-либо Существе. И так ничто, проистекающее от злого Начала, не может вмешаться в его радость; и сие есть знак, что человек находится в своей стихии, и что его единичный закон исполняется.

Когда же он ищет иной помощи, кроме той, которую имеет от собственного закона; тогда в радость его вмешивается беспокойство и боязнь. Он наслаждается, и купно укоряет себя за наслаждение, и разделяя себя между злом, влекущим его, и добром, которое оставил, ощутительно чувствует в себе действие двух противоположных законов, и чрез последующее от того свое неудовольствие познает, что нет уже для него единицы, понеже удалился от своего закона. Скоро потом сие нетвердое наслаждение усиливается, и властвует над ним совершенно; оно не есть больше единообразное и истинное, а производит паче в способностях его беспорядок, который тем бедственнее, что как действие зла есть бесплодно и ограниченно, то чем более вдавшийся ему человек восхищается им, тем скорее приходится в истощение и неминуемое бессилие.

Вот, какая бесконечная разность между двумя Началами! Добро само от себя получает свое могущество и силу, а зло тогда бывает ничто, когда добро царствует. Добро своим присутствием прогоняет даже и самые мысли о зле и малейшие оные следы; зло же, будучи на высочайшей своей степени, всегда утесняемо бывает и тревожится присутствием добра. Зло само по себе не имеет никакой силы, ни власти; а добро имеет власть, и силу независимые, которые простираются и на самое зло.

Из сего явствует, что отнюдь нельзя приписать обоим сим Началам равного могущества, ниже равного старшинства; ибо Существо не может быть в могуществе равно другому, когда неравно также и в старшинстве; понеже сие было бы знак слабости и недостатка в одном из них, когда не в одно время с другим приняло свое бытие. С другой стороны, ежели бы добро сначала и всегда было современно злу, то ни которое не могло бы приобрести друг над другом никакого превосходства; ибо, по сему предположению, злое Начало не зависело бы от доброго, и имело бы равное ему могущество; и так оба они или не имели бы друг над другом никакого действия, или бы содержали себя в равновесии: а из сего равенства сил произошла бы недействительность и совершенное бесплодие в делах сих обоих Существ; ибо взаимнодействующие силы их непрестанно бы препятствовали друг другу произвести что-либо.

Также нельзя сказать и того, что высшее над обоими Начало, дабы разрешить их недействие, приумножило силы доброго Начала, как существа, более сходного своему естеству; ибо в таком случае сие Начало высшее было бы самое то доброе Начало, о котором речь идет. И так по сему очевидному доказательству принуждены мы признать в добром Начале неизмеримое превосходство пред другим, единство, неразделимость, с которыми оно необходимо существовало прежде всего: чем ясно доказывается, что зло получило бытие после добра.

Утверждая таким образом злого начала низость и противоположность в рассуждении доброго, мы тем уже доказываем, что между ими никогда не было и не будет ни малейшего союза, или сходства; ибо можно ли и в мысли представить, чтоб зло вместилось когда-либо в естестве и в свойствах добра, коему оно совсем противоположно?

Но сие заключение необходимо ведет нас к другому, столь же важному, то есть, что добро, сколь оно ни мощно, не может содействовать ни рождению зла, ни происходящим от него действиям; ибо надлежало бы доброму Началу или прежде происхождения зла иметь в себе некое злое семя, или свойство; но ежели принять такое мнение, то предлагаемая здесь материя опять приведена будет в замешательство, которым и без того человеческие умствования и безрассудность ее омрачили; или, по рождении зла, иметь с ним некое сообщение и сношение; а сие невозможно, и само себе противоречит. сколь же безрассудны те, которые, опасаясь ограничить доброе Начало, не перестают упрямо проповедовать свое учение, столь противное свойству сего Начала, приписывая ему все вообще, что ни существует, даже и самое зло и беспорядок!

Зло как результат свободы

Не нужно далее распространяться, чтоб восчувствовать, коль неизмеримо расстояние между обоими Началами, и чтобы узнать то, которому из них должны мы себя вверить: понеже предлагаемые мною доселе идеи обращают только человеков к их природным чувствам и к той науке, которая должна находиться во глубине сердца их; чрез что купно возродится в них надежда открыть новый свет в предлежащем нашем рассуждении: ибо человек, будучи зерцалом истины, должен видеть все отраженные лучи ее в самом себе. Да и в самом деле, если бы мы не могли ожидать большего, нежели что обещают нам человеческие умствования; то я бы не принялся за перо для опровержения оных.

Однако признавать бытие злого Начала, рассматривать действие власти его в Мире и человеке, равно как и выведенные из того ложные заключения, не есть еще открыть его происхождение. Зло существует; мы зрим вокруг себя страшные следы его, как ни старались некоторые отрицать его безобразие. Если зло не произошло от доброго Начала, каким же образом могло оно родиться?

Поистине сказать, сие предложение весьма важно и таково, в котором я желал бы удостоверить всех моих читателей. Но я не льщу себя успехом; и сколь ни твердо уверен в неоспоримости предлагаемых мною истин, однако не удивлюсь, что многие отвергнут их, или не поймут.

Происхождение зла

Когда человек, возвысився к добру, приобретает навык придерживаться его неизменно, тогда он не имеет даже и понятия о зле. Сия есть истина, доказанная нами, которую никакое разумное Существо по справедливости оспаривать не может. Ежели б он пребывал бы в постоянной твердости и хотении не сходить с сея высоты, для которой он рожден, зло было бы вегда для него ничто; да и в самой вещи, он чувствует пагубные влияния зла по мере токмо удаления своего от доброго Начала; а сие наказание принуждает нас заключить, что он производит в сем случае свободное действие: ибо ежели не возможно существу несвободному самому собою отступить от наложенного ему Закона; то нельзя также ему учиниться преступником закона и заслужить наказание; что изъясним после, когда станем говорить о страданиях зверей.

Наконец, поелику могущество и вся сила добродетелей составляют естество доброго Начала; то явствует, что премудрость и правосудие суть его правило и закон: следственно человек, ежели страдает, то имел власть и не страдать.

Так конечно. Ежели доброе Начало по естеству своему есть правосудное и могущее, то наши страдания суть ясные доводы прегрешения нашего и, следовательно, нашей свободы; а потому, когда видим человека, покоренного действию зла, то можем справедливо уверить себя, что он самоизвольно злу подвергнулся, и что в его было воле защищать и удалять себя от оного. И так не должно искать несчастьям человеческим иной причины, кроме сей, что человек произвольно отступил от доброго Начала, с которым непрестанно бы мог наслаждаться миром и счастьем.