Ольга Юнязова - Остров Веры

Ольга Юнязова, Иван Бояринцев

Остров Веры

Васька

– Холодно! Говорил я тебе, на северной стороне дубак! А ты, рыбнадзор, рыбнадзор! Ладно, темно уже, не вижу ничерта. Утром закончим.

Васька бросил растрясать мокрую сеть, натянутую по деревьям и зашагал в сторону землянки. Колян послушно двинул следом.

Дружили они с раннего детства. Васька худой, шустрый, натура неугомонная, взгляд жуликоватый. Особой силой не отличался, но в деревне его побаивались, уж больно быстро у него мозги на всякие пакости срабатывали, да и Колян был всегда рядом, огромный и сильный, как танк, только покажи, кого задавить.

Главным всегда был Васька, но порой на Коляна находило упрямство. В такие моменты никакие доводы, уговоры, или угрозы не действовали. Уж если решил чего, то, как говорят в деревне, «кирдык, переклинило». Легче согласиться.

Вот и сейчас ему втемяшилось, что именно сегодня на остров, где они остались ночевать, обязательно приедет рыбнадзор. И, понятное дело, поймает их с полным рюкзаком сетей и заштрафует до полусмерти. Как ни бился с ним Васька, ничего доказать не смог. Пришлось уйти на северную сторону, где в тёплую-то погоду зябко, а тут ещё вызвездило, как назло.

Так и оказались они ночью в полуразрушенной рыбацкой землянке на северной, (её ещё почему-то называют могильной), стороне острова Веры, что на озере Тургояк, близ города Миасс. На Урале в самом центре России.

– Чтоб я тебя ещё когда-нибудь послушал! – ворчал Васька, усевшись на топчан и натянув на голову фуфайку.

Колян развёл огонь и, покопавшись в рюкзаке, достал «рулон сигарет», а точнее, длинную заготовку, которая по задумке производителя должна была стать «Астрой» или «Полётом», но была обмотана вокруг чьей-то талии и вынесена с табачного завода неразрезанной и неупакованной.

– Курить будешь? – он оторвал сигарку и протянул другу. – Выменял сегодня у яхтсменов.

– Лучше бы ты башку себе выменял, – буркнул Васька, достал из огня щепку и прикурил. – Околеем мы в этой яме! – продолжал он ворчать, отплёвываясь от налипшего на губы табака. – Ну и где твой рыбнадзор?!

– Так, может, они приплывали? – пожал плечами Колян. – Мы ж схоронились. Или завтра с утра нагрянут.

Васька вздохнул и уже почти беззлобно махнул рукой. Рискуя обжечь пальцы, он сделал последнюю затяжку и ловко стрельнул окурком в импровизированную печь (несколько кирпичей, накрытых листом железа, и труба). Следом отправил туда же смачный плевок.

– Не плюй в огонь! – сурово напомнил Колян.

– А то что? – огрызнулся Васька и, назло суеверному другу, плюнул ещё раз. – Чего там у нас пожрать?

Из еды был только хлеб. Это почти единственное, что можно купить в магазине. Если бы не рыбная ловля… хотя, конечно, это не оправдание для браконьерства, но в пятнадцать лет хлебом единым сыт не будешь. И шмотки нужны, и то же курево, а матери зарплату уже полгода не платят. Если бы не дедова пенсия, вообще не понятно, как жить.

Васька зажевал горбушку и лёг. Колян дежурил первым, потому что разбудить его среди ночи почти невозможно, да и утром не просто. А Васька просыпается от малейшего шороха.

– Чёрт бы тебя побрал с твоими суевериями! – ворчал он, пытаясь улечься на истлевшей комковатой подстилке. – В пещере и теплее и удобнее! Я там сто раз ночевал, и ничего!

Это он, конечно, соврал. Когда бы он там мог ночевать, если Колян всегда рядом? Но туповатый товарищ в логике не силён, к тому же, доверчив до смешного. Вот и с пещерами этими. Люди чего только не болтают, а он во всё верит. Якобы это древний храм, место святое. И жила здесь якобы сто лет назад, а может и все двести, какая-то Вера. В честь неё, типа, остров и назван. А прославилась она тем, что из-под венца сбежала и от гнева отцовского на острове укрылась. А как прознали, где она прячется, приехали ловить, тут и заметили, что не в себе девка. С одной стороны, вроде как умом двинулась, ни отца, ни мать не узнаёт, а с другой, говорит такое, о чём и знать-то не может. И голос странный такой. Точнее, голоса. То низким грудным заговорит, то вдруг звонким, словно сама с собой разговаривает. А разговор, вроде как, ведёт такой, что толпой к ней лучше не приближаться, если соседские тайны узнать не желаешь, и о своих соседям поведать. У каждого ведь есть, что скрывать.

Есть, правда, другая версия, ещё того таинственнее, почему её поймать не смогли. Якобы могла она в одном месте острова исчезнуть, а в другом, словно из-под земли подняться.

В общем, так и отстали от неё. А люди приезжали, еды привозили, одежду на зиму. А в благодарность она их, якобы, заговорами лечила, да советы разные давала, хотя не понятно, откуда у молодой девицы вдруг такая мудрость взялась.

А жила она, якобы, в той самой «пещере». Это что-то вроде землянки, только сложено из огромных каменных плит, которые и бульдозером-то не сдвинешь, а как их в древние времена люди ворочали, вообще не понятно. Но предположить, что это природа так учудила, никак невозможно. Центральный зал и несколько мелких комнаток вокруг соединены коридорчиками. Каменная кладка явно рукотворная. В каждой «комнатке» по окну. Но если не знать, что на острове такое подземное сооружение есть, то и не заметишь его. Можно рядом стоять, и входа не видеть. Хотя, это раньше так было, когда они ещё совсем пацанами были. В те времена чужих сюда не возили. Смысла не было. В советские времена денег за показ брать было неприлично, а бесплатно кому надо? А сейчас вся поляна вытоптана, тропинка к главному входу не зарастает. На жаждущих в таинственном месте побывать кормится и местный яхт-клуб, и парни постарше, у кого язык подвешен.

А байки эти, Васька ничуть не сомневался, придуманы, чтобы лохов доить. Ведь если скажешь «знать не знаем, кто и когда эти казематы подземные на острове построил», то какой в том интерес? А вот если приправишь легендами, да приврёшь, что сам лично видел духа Веры, тогда жди новой группы в следующие же выходные.

Конечно, Ваське и самому хотелось узнать, кто построил эти, так называемые «пещеры». Но поверил бы он только настоящим археологам. Наука это вам не бабкины сказки, которыми он с детства сыт по горло.

Есть на острове и другие древние строения, предназначение которых вообще не понятно… – на этом мысль его остановилась, и он уснул.

Чуть свет проснулся от того, что продрог до костей. Огонь погас, печка остыла. И дрова, как назло, закончились. Колян, съёжившись, храпел, привалившись к холодной земляной стене. Васька пинками растормошил его и велел ложиться на топчан, а сам отправился в лес.

Собирая хворост, он вдруг почувствовал приближение лодки. Не увидел, а именно почувствовал. То ли ветер утренний донёс чуть слышный плеск весла, то ли запах какой незнакомый, но тело замерло и напряглось. «Неужто принесла-таки нелёгкая?!» – подумал он и, на всякий случай пригнулся к земле. Остров небольшой и в осеннюю пору, когда листва почти облетела, хорошо просматривается с воды. Не насквозь, конечно, но лучше перестраховаться.

Почти ползком Васька подобрался к берегу и убедился, что предчувствие не обмануло: необычно большая лодка быстро приближалась к острову. Васька с облегчением выдохнул – это не рыбнадзор. Лодку эту он видел, лежала она на бревнах в яхт-клубе, который около Крутиков, и яхтсмены называли её ялом.

И вот впервые Васька увидел, как этот ял ходит. Ритмично взмахивая огромными веслами, за каждым из которых сидело по гребцу, он подошёл к восточному мысу – так местные называли восточное побережье, хотя там и мыса-то никакого не было. Причалив, пришельцы начали сходить на землю, все босые и как один бородатые.

«Староверы» – всплыло в мозгу. Вспомнилось, как мать плакала у его постели, а бабки какие-то всё шептали ей: «староверы, Коробковка». Было ему тогда лет десять. И когда совсем плохо стало, погрузил его дед в телегу и повёз. Калитку им открыл такой же бородатый мужик. И разговор какой-то странный был между дедом и бородачом. Вроде договаривались, что-то куда-то перевезти, но говорили так, словно о чем-то тайном, о чем и говорить-то вовсе нельзя. Дальше всё вспоминается, как в тумане: тёмная баня, низкий голос знахаря…

Вдруг лес словно ожил. Засвистели утренние птахи, а над Ильменским хребтом, что ограничивает весь восточный горизонт, стала заниматься заря. Староверы обратили лица к восходу и замерли.

«Экие у них церемонии», – усмехнулся Васька. Любопытство распирало, но надо было бежать будить и отогревать Коляна. Солнце появится над горой минут через двадцать, а то и все тридцать. Пришельцы, похоже, твёрдо настроены его встретить, и всё это время так и будут стоять не шевелясь. «Успею» – решил Васька и сначала ползком, а потом бегом припустил к землянке.

Будить Коляна дело долгое, поэтому в экстренных случаях приходилось применять опасный метод. Васька приподнял голову товарища, прижал её крепко к своему животу и, зажав одной рукой рот, другой прищемил ноздри, чтобы тот не мог дышать. Теперь осталось несколько секунд продержаться, пока друг не вырвется, а потом удирать и прятаться, пока он окончательно не проснётся, и из свирепого быка снова не превратится в покладистого телка.